– Возьмемся все за работу, – предложила она, – и поскорее разделаемся с ней. Тогда целую неделю сможем веселиться на свободе.
Миссис Пейсон предполагала провести во Френч-Лике десять дней.
На женщин обрушилось такое количество чистки, отскребывания, мытья, выбивания, шума, треска и грохота, какого не пережила бы целая команда здоровых и сильных мужчин. Женщины вышли из этого аврала со скрюченными пальцами, сломанными ногтями и ноющими поясницами, но зато дом на Прери-авеню сверкал, как солнышко, включая обратные стороны картин. Когда все было кончено, Лотти приняла горячую ванну, сделала маникюр, с наслаждением вымыла голову и возвестила, что готова принимать гостей.
Гульда целыми днями безмятежно пила кофе. Тетя Шарлотта объявила, что ждет гостей. Она пригласила своих старых знакомых, многих из которых не видела годами. Явились древние старушки, шурша черными шелками, столь же модными, как и гардероб тети Шарлотты, Лотти распорядилась насчет чая и оставила их одних. Она слышала, как они хихикали и тараторили высокими, скрипучими голосами. Они хвастались своими сыновьями, внуками, зятьями, сплетничали и вспоминали.
– А помните, как пол парикмахерской в отеле Пальмера был выложен узором из серебряных долларов и фермеры приезжали Бог знает откуда подивиться этому?
– Да, после смерти миссис Поттер-Пальмер в Чикаго не было настоящей главы общества…
Лотти убрала стол в столовой, поставила весенние цветы и стушевалась. Она чувствовала, что в ее присутствии тетя Шарлотта не ощутила бы полнейшей свободы, исполняя роль гостеприимной хозяйки.
Старушки уехали в шесть часов. Тетя Шарлотта засновала по гостиной, расставляя мебель по местам. Она очень утомилась, но была слишком возбуждена для того, чтобы сесть отдыхать. Щеки ее раскраснелись.
– Минни Парнел начинает стариться, не правда ли? Ей теперь можно дать ее годы. А ты видела шляпу Генриетты Грисмор? Это при ее деньгах! Но она всегда была странной. Ни капли вкуса.
Когда два дня спустя к обеду пришли Эмма Бартон и Винни Степлер, тетя Шарлотта не вышла из своей комнаты – она сослалась на неважное самочувствие, вероятно, из-за погоды, сказала она. Пусть Жаннета принесет ей чего-нибудь – и довольно. Она сейчас же ляжет спать. Лотти поняла и поцеловала ее.
Лотти могла насладиться долгой оживленной беседой с подругами. В камине гостиной трещал веселый огонь. Кругом цветы – нарциссы, тюльпаны. Старый дом был полон тишины и покоя. Лотти очаровательно играла роль хозяйки. С самого начала было много смеха, когда Винни Степлер вбежала в комнату и, едва переводя дух, начала извиняться за свою новую шляпку:
– Не говорите, что она мне немного не по годам. Знаю, знаю. Купила я ее в чудесный весенний день, в один из тех дней, что заставляют тебя делать легкомысленные покупки!
Щеки ее порозовели. Это была женщина неисчерпаемой энергии – обаятельная, остроумная, полная интереса к жизни.
– Пятьдесят лет – замечательный возраст! – с жаром провозгласила она за обедом. – В пятьдесят лет вам не надо больше заботиться о своей фигуре. В пятьдесят вы можете пить и есть, что вздумаете. Шоколад со взбитыми сливками в любое время дня. Кому какое дело! Вторую порцию десерта!.. Это лучшее время жизни. В пятьдесят вы не ждете с замиранием сердца телефонного звонка. Позвонит он мне? Или не позвонит? В пятьдесят лет телефон – это телефон: удобство и ничего больше, никакого трепета он у вас не вызывает. Сколько раз его звонок ранил меня в самое сердце! Теперь кончено. Ничто не может приключиться с вами в пятьдесят лет, если вы прожили свою жизнь как следует. Теперь я вся, всем существом, вдыхаю жизнь, распустив шнуровку. Я не поменялась бы местами ни с какой девчонкой.
Эмма Бартон спокойно улыбалась. Винни Степлер была два раза замужем, раз овдовела, раз развелась. Эмма Бартон не была замужем ни разу. И все же обе обрели к пятидесяти годам душевный покой.
– Ну что ж, – сказала Лотти, вставая из-за стола, – может быть, когда мне стукнет пятьдесят, я соглашусь с вами. Но теперь у меня такое чувство, словно все бежит мимо меня. И мне мучительно хочется схватить жизнь за рукав и закричать: «Эй, подожди минутку! Ты забываешь обо мне».
Винни Степлер внимательно посмотрела на нее:
– Берегитесь, милая, как бы она не обернулась и не бросила вам в руки что-нибудь скверное!
Что-то вроде вызова мелькнуло в глазах Лотти.
– Лучше даже что-нибудь скверное, чем ничего.
Эмма Бартон с любопытством взглянула на нее; приблизительно таким же взглядом она смотрела на девушек, появлявшихся перед ее судейским столом.
– Что вам нужно, Лотти, для счастья? Лотти ни секунды не колебалась:
– Работа по душе, книги, иногда музыка, пикник в лесу, пятимильная прогулка, хорошо сшитый костюм, Чарли. Правда, я не думала ставить ее на последнее место: ее место – во главе всего списка.
– А как насчет предрассудка, именуемого любовью? – осведомилась Винни Степлер.
Лотти пожала плечами. Но та настаивала:
– Ведь был у вас когда-то какой-нибудь «он»?
– Ну, пожалуй, когда мне было лет семнадцать-восемнадцать, но ничего серьезного, право! А с той поры… Вы не поверите, как редко женщины моего типа встречают интересных мужчин. Очевидно, нужно задаться целью разыскивать их. А я живу здесь в четырех стенах. Мне тридцать три года. Я недурна собой. У меня хорошо сохранилась фигура, волосы, цвет лица. Но я знакома лишь либо со старыми холостяками лет под пятьдесят, либо со вдовцами с тремя детьми. Они предпочитают варьете симфоническому концерту; они отказываются от прогулки, говоря, что им достаточно приходится ходить по делам. Полагаю, существуют мужчины моих лет, которые любят то же, что и я, у которых одинаковые со мной взгляды. Но интересные тридцатилетние мужчины женятся на девушках лет двадцати. Я не хочу выходить замуж за двадцатилетнего юнца и не могу воспылать чувствами к господину под пятьдесят, который заявляет мне, что все, что ему нужно, – это уютное гнездышко, и для которого пешеходная прогулка за город так же нереальна, как путешествие на Марс.
– А что вы делали в двадцать пять лет? – перебила Эмма Бартон.
Лотти окинула взглядом все вокруг себя и сделала жест, как бы охватывавший весь дом и его обитателей.
– То же, что делаю теперь. Но тогда я ни о чем таком не задумывалась – не то, что теперь. Мне казалось, что я приношу большую пользу. Теперь же, оглядываясь назад, я вижу, что все эти десять или больше лет я просто была на побегушках. Металась по чужим делам туда и сюда, а жизнь шла мимо.
За два дня до возвращения матери Лотти убедила Жаннету пригласить товарищей по курсам на вечер. Жаннета сначала упиралась, но было ясно, что такая перспектива очень соблазняет ее. В назначенное время явились семь приглашенных, в возрасте от семнадцати до двадцати трех лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63