– Видишь ли, дело в том, что Эми происходила из католической семьи. Для нее потерять невинность до венчания было немыслимо.
С губ Терезы слетел разочарованный вздох.
– Понятно…
– Ты ожидала чего-то иного? – не без иронии спросил Брюс.
Она подцепила вилкой кусочек картофеля.
– Наверное.
– Чего?
Тереза отправила ломтик в рот и пожала плечами.
– Даже не знаю. Трудно объяснить. Наверное, мне хотелось услышать более романтическое объяснение.
Брюс удивленно вскинул бровь.
– Куда уж романтичнее! Девушка так крепка в своей вере, что ради своих принципов отказывается от близости с любимым. Просто сюжет для романа. Кстати, по-моему, я нечто такое читал у какого-то иностранного автора.
– Может, она не так уж тебя любила, – невнятно пробормотала Тереза, думая о чем-то своем.
Брюс слегка наклонился к ней.
– Что?
– Ох, прости! – спохватилась она. – Наверное, я не должна так говорить.
– Но я не услышал, что ты сказала. Повтори, пожалуйста.
Тереза замялась, отвела взгляд.
– Боюсь, ты обидишься.
Брюс поднял ладонь жестом человека, присягающего в суде говорить правду, и торжественно произнес:
– Клянусь, не обижусь.
Тереза хихикнула, но потом посерьезнела.
– Тогда расстроишься.
– Если твои слова касаются Эми, то вряд ли. История давняя, так что…
– Ну ладно, – нехотя согласилась Тереза. – Скажу, только потом пеняй на себя.
– Согласен.
– У меня мелькнула мысль, что, возможно, Эми не очень тебя любила, иначе ее не остановили бы никакие преграды.
– М-да? – задумчиво произнес Брюс.
– Таково мое убеждение, – уверенно произнесла Тереза.
– Что ж, может, ты и права. Но в то время мне казалось… Хотя… какая теперь разница? Этой истории уже столько лет… Даже странно, что я ее сегодня вспомнил.
Тереза тряхнула головой.
– А я готова отстаивать свою правоту. Поверь, если девушка любит, она сама даст тебе понять, что готова к близости. – Неожиданно ее голос пресекся, и она сдавленно добавила: – Некоторые мужчины очень ловко этим пользуются. Во всяком случае, со мной случилось именно так.
Несколько мгновений Тереза сидела, глядя в одну точку и как будто не замечая воцарившейся за столом тишины. Брюс исподтишка наблюдал за ней. В какой-то момент ему показалось, что на глазах Терезы заблестела влага.
Его сердце сжалось. Он как никто другой понимал, что происходит в душе Терезы, потому что лучше остальных знал ее насквозь пронизанное личными переживаниями творчество. И порой ему казалось, что он своими руками прикончил бы мерзавца, который в свое время цинично растоптал любовь и доверчивость еще совсем юной тогда Терезы.
Разумеется, та безобразная история не могла не наложить отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь и продолжала довлеть над ней, несмотря на прошедшие годы. Если бы Тереза обладала менее тонкой душевной конституцией, возможно, она скорее справилась бы со своими эмоциональными проблемами. Но тогда в ее творчестве не произошло бы прорыва и она вряд ли добилась бы столь знаменательных успехов. Не говоря уже о том, что к ней вряд ли так скоро пришла бы известность.
Однако смотреть на ее терзания было выше сил. Сам толком не понимая, что делает, Брюс протянул через стол руку и коснулся пальцев Терезы.
В следующее мгновение он опомнился и хотел было убрать руку… но вдруг понял, что Тереза не реагирует на прикосновение. Вернее, не реагирует отрицательно. Не пытается освободить пальцы, не отодвигается, не вскидывает возмущенно ресницы, даже головы не поворачивает.
Иными словами, прикосновение Брюса не представляется ей чем-то необычным. Или неприемлемым.
Она не отвергает меня! – радостно вспыхнуло в мозгу Брюса. Неужели это правда?
Боясь поверить своему счастью, он выждал еще несколько мгновений, затем тихо произнес:
– Тереза…
В Ответ прозвучал прерывистый вздох.
Спустя еще пару секунд Брюс осмелел настолько, что, не сводя с Терезы глаз, легонько сжал накрытые его ладонью пальцы.
Губы той тронула печальная улыбка.
– Спасибо, Брюс. Ты всегда меня подбадриваешь. – Затем Тереза тряхнула головой, приведя в движение свои длинные темные локоны. – Не хочу сегодня грустить! – Она деликатно вынула пальцы из руки Брюса и отодвинула тарелку. – Ты поел? Может, приступим к сладкому? Чай давно заварился.
– Да… хм… конечно. – От волнения у Брюса перехватило горло.
Он вновь положил руку перед собой на стол, продолжая испытывать волшебное ощущение тонких пальцев, которые только что сжимал в своей ладони.
– Давай мне свою тарелку, – сказала Тереза. – Так… Теперь держи слойки. – Она передала Брюсу десертную тарелочку с ресторанной выпечкой, затем встала, поставила грязную посуду в раковину и вынула из шкафчика чашки. Наполнив их чаем, вернулась к столу. – Обычно после концерта я только и думаю о том, как все прошло, что удалось, над чем еще нужно поработать, а сегодня у меня другие мысли.
– Прости, – сказал Брюс, помешивая ложечкой чай, в который только что положил сахар. – Это я виноват. Напомнил тебе, о чем не следовало.
Тереза взяла со стоящей перед ней тарелочки слойку и с хрустом впилась в нее зубами. Лишь прожевав первый кусок, она произнесла:
– Не укоряй себя, ты здесь ни при чем. Я первая начала.
– Разве?
Она кивнула.
– Вспомни, ведь это я по дороге сюда спросила, почему никогда не видела тебя с девушкой.
Брюс задумался.
– Да, кажется, так и было.
– Не сомневайся. – Тереза отпила глоток чаю и вновь принялась за слойку.
– Ты так аппетитно хрустишь, – улыбнулся Брюс.
– А ты до сих пор не попробовал? Ешь, это очень вкусно. Я перепробовала всю сдобу, которую пекут в этом ресторане, – мотнула она головой куда-то вправо. – Но слойки, по-моему, им удаются лучше всего.
– Я и не спорю.
– Попробуй и скажешь свое мнение, – настаивала Тереза.
Брюсу осталось лишь подчиниться. Через минуту и под его зубами хрустнула сложенная конвертом слойка, внутри которой находился джем.
– Мм… ты права, – сказал он. – Вынужден признать: действительно лучше всего. Хоть мне и не довелось отведать других кондитерских изысков твоего любимого заведения.
– Ничего, еще попробуешь, – произнесла Тереза, доедая последний кусочек слойки и тут же беря вторую.
Брюс поймал себя на том, что, кажется, начинает привыкать к подобным замечаниям. Тереза роняла эти фразы не задумываясь, но для него они были полны смысла и тайной надежды. Хотя по-прежнему оставалось неясным, что именно подразумевает Тереза: что Брюс волен в любой момент зайти в ее любимый ресторан и попробовать там какое угодно блюдо по своему выбору или что он еще не раз получит приглашение поужинать на этой кухне. Или в гостиной. Для Брюса это было несущественно. Хоть в прихожей или спальне, только бы в обществе Терезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
С губ Терезы слетел разочарованный вздох.
– Понятно…
– Ты ожидала чего-то иного? – не без иронии спросил Брюс.
Она подцепила вилкой кусочек картофеля.
– Наверное.
– Чего?
Тереза отправила ломтик в рот и пожала плечами.
– Даже не знаю. Трудно объяснить. Наверное, мне хотелось услышать более романтическое объяснение.
Брюс удивленно вскинул бровь.
– Куда уж романтичнее! Девушка так крепка в своей вере, что ради своих принципов отказывается от близости с любимым. Просто сюжет для романа. Кстати, по-моему, я нечто такое читал у какого-то иностранного автора.
– Может, она не так уж тебя любила, – невнятно пробормотала Тереза, думая о чем-то своем.
Брюс слегка наклонился к ней.
– Что?
– Ох, прости! – спохватилась она. – Наверное, я не должна так говорить.
– Но я не услышал, что ты сказала. Повтори, пожалуйста.
Тереза замялась, отвела взгляд.
– Боюсь, ты обидишься.
Брюс поднял ладонь жестом человека, присягающего в суде говорить правду, и торжественно произнес:
– Клянусь, не обижусь.
Тереза хихикнула, но потом посерьезнела.
– Тогда расстроишься.
– Если твои слова касаются Эми, то вряд ли. История давняя, так что…
– Ну ладно, – нехотя согласилась Тереза. – Скажу, только потом пеняй на себя.
– Согласен.
– У меня мелькнула мысль, что, возможно, Эми не очень тебя любила, иначе ее не остановили бы никакие преграды.
– М-да? – задумчиво произнес Брюс.
– Таково мое убеждение, – уверенно произнесла Тереза.
– Что ж, может, ты и права. Но в то время мне казалось… Хотя… какая теперь разница? Этой истории уже столько лет… Даже странно, что я ее сегодня вспомнил.
Тереза тряхнула головой.
– А я готова отстаивать свою правоту. Поверь, если девушка любит, она сама даст тебе понять, что готова к близости. – Неожиданно ее голос пресекся, и она сдавленно добавила: – Некоторые мужчины очень ловко этим пользуются. Во всяком случае, со мной случилось именно так.
Несколько мгновений Тереза сидела, глядя в одну точку и как будто не замечая воцарившейся за столом тишины. Брюс исподтишка наблюдал за ней. В какой-то момент ему показалось, что на глазах Терезы заблестела влага.
Его сердце сжалось. Он как никто другой понимал, что происходит в душе Терезы, потому что лучше остальных знал ее насквозь пронизанное личными переживаниями творчество. И порой ему казалось, что он своими руками прикончил бы мерзавца, который в свое время цинично растоптал любовь и доверчивость еще совсем юной тогда Терезы.
Разумеется, та безобразная история не могла не наложить отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь и продолжала довлеть над ней, несмотря на прошедшие годы. Если бы Тереза обладала менее тонкой душевной конституцией, возможно, она скорее справилась бы со своими эмоциональными проблемами. Но тогда в ее творчестве не произошло бы прорыва и она вряд ли добилась бы столь знаменательных успехов. Не говоря уже о том, что к ней вряд ли так скоро пришла бы известность.
Однако смотреть на ее терзания было выше сил. Сам толком не понимая, что делает, Брюс протянул через стол руку и коснулся пальцев Терезы.
В следующее мгновение он опомнился и хотел было убрать руку… но вдруг понял, что Тереза не реагирует на прикосновение. Вернее, не реагирует отрицательно. Не пытается освободить пальцы, не отодвигается, не вскидывает возмущенно ресницы, даже головы не поворачивает.
Иными словами, прикосновение Брюса не представляется ей чем-то необычным. Или неприемлемым.
Она не отвергает меня! – радостно вспыхнуло в мозгу Брюса. Неужели это правда?
Боясь поверить своему счастью, он выждал еще несколько мгновений, затем тихо произнес:
– Тереза…
В Ответ прозвучал прерывистый вздох.
Спустя еще пару секунд Брюс осмелел настолько, что, не сводя с Терезы глаз, легонько сжал накрытые его ладонью пальцы.
Губы той тронула печальная улыбка.
– Спасибо, Брюс. Ты всегда меня подбадриваешь. – Затем Тереза тряхнула головой, приведя в движение свои длинные темные локоны. – Не хочу сегодня грустить! – Она деликатно вынула пальцы из руки Брюса и отодвинула тарелку. – Ты поел? Может, приступим к сладкому? Чай давно заварился.
– Да… хм… конечно. – От волнения у Брюса перехватило горло.
Он вновь положил руку перед собой на стол, продолжая испытывать волшебное ощущение тонких пальцев, которые только что сжимал в своей ладони.
– Давай мне свою тарелку, – сказала Тереза. – Так… Теперь держи слойки. – Она передала Брюсу десертную тарелочку с ресторанной выпечкой, затем встала, поставила грязную посуду в раковину и вынула из шкафчика чашки. Наполнив их чаем, вернулась к столу. – Обычно после концерта я только и думаю о том, как все прошло, что удалось, над чем еще нужно поработать, а сегодня у меня другие мысли.
– Прости, – сказал Брюс, помешивая ложечкой чай, в который только что положил сахар. – Это я виноват. Напомнил тебе, о чем не следовало.
Тереза взяла со стоящей перед ней тарелочки слойку и с хрустом впилась в нее зубами. Лишь прожевав первый кусок, она произнесла:
– Не укоряй себя, ты здесь ни при чем. Я первая начала.
– Разве?
Она кивнула.
– Вспомни, ведь это я по дороге сюда спросила, почему никогда не видела тебя с девушкой.
Брюс задумался.
– Да, кажется, так и было.
– Не сомневайся. – Тереза отпила глоток чаю и вновь принялась за слойку.
– Ты так аппетитно хрустишь, – улыбнулся Брюс.
– А ты до сих пор не попробовал? Ешь, это очень вкусно. Я перепробовала всю сдобу, которую пекут в этом ресторане, – мотнула она головой куда-то вправо. – Но слойки, по-моему, им удаются лучше всего.
– Я и не спорю.
– Попробуй и скажешь свое мнение, – настаивала Тереза.
Брюсу осталось лишь подчиниться. Через минуту и под его зубами хрустнула сложенная конвертом слойка, внутри которой находился джем.
– Мм… ты права, – сказал он. – Вынужден признать: действительно лучше всего. Хоть мне и не довелось отведать других кондитерских изысков твоего любимого заведения.
– Ничего, еще попробуешь, – произнесла Тереза, доедая последний кусочек слойки и тут же беря вторую.
Брюс поймал себя на том, что, кажется, начинает привыкать к подобным замечаниям. Тереза роняла эти фразы не задумываясь, но для него они были полны смысла и тайной надежды. Хотя по-прежнему оставалось неясным, что именно подразумевает Тереза: что Брюс волен в любой момент зайти в ее любимый ресторан и попробовать там какое угодно блюдо по своему выбору или что он еще не раз получит приглашение поужинать на этой кухне. Или в гостиной. Для Брюса это было несущественно. Хоть в прихожей или спальне, только бы в обществе Терезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36