Ты думаешь, он заметил, во что ты была одета? Спроси, не вспомнит. Высокая грудь и аппетитная попка – вот с чего он глаз не сводил.
Не оставив совет матери без внимания, Пейтон надела поверх ажурного лифчика блузку с глубоким вырезом, потом решилась на мини-юбку, а поверх чулок надела теплые гетры (в ресторане их можно снять). Наряд дополнил жакет, по уверению Нелл, модный и элегантный, хотя она его и купила всего за семь долларов, не упустив распродажу в закрывавшемся магазине.
Нелл и дальше не оставила дочь советами. Стоило Пейтон сесть перед зеркалом и открыть косметичку, как Нелл, устроившись в кресле, принялась поучать:
– В меру румян…
– Тушь без излишка…
– Не размалевывайся помадой – вульгарный вид тебе ни к чему.
Когда Пейтон встала со стула, Нелл оценила ее взглядом художника и удовлетворенно сказала:
– Пикантно и целомудренно. Такую замуж возьмет любой. Да только ты не тушуйся, не упусти жениха.
Пейтон машинально скосила глаза на сундук, пылившийся у стены между такими же запыленными стопками газет и журналов. Этот сундук, еще с детства находившийся в ее полном распоряжении, подарила ей Нелл, оторвав от себя объемистое вместилище, вполне пригодное для целой кучи разного хлама.
– Этот сундук тебе для будущего trousseau, – сказала она тогда. – Придет время, и ты соберешься замуж! Без trousseau замуж выходят лишь нищенки.
Но в те годы до свадьбы было еще далеко, и Пейтон использовала сундук для игрушек – главным образом кукол, в которые она часто играла вместе с Викторией. Любимой игрой была игра «в свадьбу». Одну из кукол, соблюдая строгую очередность (чтобы никого не обидеть), наряжали невестой, другие – большей частью калеки, кто без глаза, а кто без ноги – становились подружками новобрачной, родителями с обеих сторон и прочими родственниками, без которых свадьба – не свадьба. А вот роль жениха всегда исполняла одна и та же кукла, с натяжкой, но все-таки сходившая за мужчину, но чтобы можно было не сомневаться в мужских достоинствах новобрачного, ему между ног в заранее сделанное отверстие вставляли или маленький корнишон, или руку одной из кукол.
С той поры прошло много лет, Пейтон в куклы давно уже не играла, а вот troussea и в сундуке так и не появилось.
К удивлению Пейтон, Барри позвонил уже утром – после первой же лекции, как он радостно сообщил. Однако он поставил Пейтон в тупик, спросив, в каком ресторане она хочет поужинать. В ресторане она никогда не была, а когда обедала в городе, то, в лучшем случае, заходила в пиццерию. Видно, почувствовав ее замешательство, Барри взялся решить вопрос сам, добавив, что позвонит еще раз в конце рабочего дня.
В тот день работы было немного, и у Пейтон хватало времени, чтобы поразмышлять о предстоявшем свидании, но, к ее удивлению, она – хоть убей – не могла представить себе, как выглядит Барри.
Он позвонил в пять часов и, сообщив, что в половине седьмого всех участников конференции собирают в его отеле на прощальный коктейль, пригласил Пейтон в гостиницу, чтобы принять участие в маленьком торжестве, после чего они пойдут в ресторан.
Хотя Пейтон и работала в туристском агентстве, она никогда не бывала в гостиницах, казавшихся ей неведомым миром, предназначенным для богатых туристов и бизнесменов. Подойдя к многоэтажному зданию, выстроенному из стекла и бетона, она робко открыла дверь и оказалась в огромном холле, посреди которого бил фонтан, тренькая низвергавшимися струями. В дальнем конце помещения виднелись кабины лифтов.
Барри не было. Пейтон села в свободное кресло, но когда прошло пятнадцать минут, ей стало не по себе: казалось, все на нее косятся – и те, кто сидят в креслах у столиков, и те, кто проходят мимо. Внезапно ей попалось на глаза объявление, она подошла – то, что нужно: вот растяпа, не заметила раньше. В объявлении говорилось, что прощальный коктейль для участников симпозиума дантистов состоится в девятом холле.
Пейтон облегченно вздохнула и направилась к лифту. Поднявшись на нужный этаж и следуя указателю, она подошла к высоким стеклянным дверям, за которыми виднелась обширная комната с двумя барами у противоположных стен помещения и небольшим помостом для музыкантов. Их ожидали пианола, труба, гитара и барабаны. В комнате было несколько человек. Едва Пейтон открыла дверь, как к ней подошла высокая худощавая женщина в строгом костюме.
– Вы к кому? – спросила она.
– Мне здесь назначили встречу.
– Вы – зубной врач?
– Нет. – Пейтон смешалась.
– Здесь собираются только дантисты, участники конференции, и гости, приглашенные ими.
– Но меня пригласили.
– Без сопровождающего я вас пустить не могу, извините.
Суровое лицо женщины, казалось, окаменело, в то же время исполнившись непреклонной решимостью не пустить в холл постороннего.
Возможно, она поступала правильно. В коридоре у гардероба раздевалась стайка гоготавших девиц, вряд ли пришедших на официальный прием. Но вот стали появляться дантисты, кто один, а кто – с дамой. Однако Барри все не было. Пейтон едва стояла: ноги не слушались, подгибались – что за пытка высокие каблуки! Да и зачем она нарядилась? Пейтон чувствовала себя посторонней и чуть было не согласилась в душе с похожей на надзирательницу в тюрьме неприятной особой, остановившей ее у двери.
Пейтон вздохнула: вечно ее преследуют неудачи, как неопытную бегунью. Стоит раздаться на старте выстрелу пистолета, и она – или, как заводная игрушка, бежит в неправильном направлении, или ее обходят соперницы. Она собралась уйти, но, вспомнив наставления Нелл, решила пересилить себя.
Между тем прошло двадцать минут. Коридор опустел, у гардероба не было ни души – похоже, все собрались. Может, Барри уже давно в зале, она могла его не заметить. Пейтон подошла к двери и прижалась к стеклу. Впустую! Лиц в толпе было не разглядеть, и все же она сумела заметить, что все женщины с кавалерами.
Вот так всю жизнь – одной ей не везет. Вечно одна – подонка Эрни да еще двух парней, знакомство с которыми прекратилось после первой же ночи, в расчет можно не брать. И как это у Виктории все получается? Стоит прийти с ней в бар, парни к ней так и липнут, а на нее – ноль внимания.
Пейтон вспомнила, как летом прошлого года, в курортный сезон, они с Викторией подрабатывали в Кейп-Коде, устроившись официантками в ресторанчик. Так Виктории там не давали проходу, и она выбирала, предпочитая солидных мужчин с толстым бумажником. Один из них свез ее на ярмарку в Норгемптон, откуда она вернулась, увешанная пакетами. Виктория знала, что делала: за месяц ее одели на два года вперед.
Пока она развлекалась, Пейтон скучала, и Виктория, глядя на ее неустроенность, даже предложила опробовать один из старых испытанных способов уличного знакомства, известных со школьных лет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Не оставив совет матери без внимания, Пейтон надела поверх ажурного лифчика блузку с глубоким вырезом, потом решилась на мини-юбку, а поверх чулок надела теплые гетры (в ресторане их можно снять). Наряд дополнил жакет, по уверению Нелл, модный и элегантный, хотя она его и купила всего за семь долларов, не упустив распродажу в закрывавшемся магазине.
Нелл и дальше не оставила дочь советами. Стоило Пейтон сесть перед зеркалом и открыть косметичку, как Нелл, устроившись в кресле, принялась поучать:
– В меру румян…
– Тушь без излишка…
– Не размалевывайся помадой – вульгарный вид тебе ни к чему.
Когда Пейтон встала со стула, Нелл оценила ее взглядом художника и удовлетворенно сказала:
– Пикантно и целомудренно. Такую замуж возьмет любой. Да только ты не тушуйся, не упусти жениха.
Пейтон машинально скосила глаза на сундук, пылившийся у стены между такими же запыленными стопками газет и журналов. Этот сундук, еще с детства находившийся в ее полном распоряжении, подарила ей Нелл, оторвав от себя объемистое вместилище, вполне пригодное для целой кучи разного хлама.
– Этот сундук тебе для будущего trousseau, – сказала она тогда. – Придет время, и ты соберешься замуж! Без trousseau замуж выходят лишь нищенки.
Но в те годы до свадьбы было еще далеко, и Пейтон использовала сундук для игрушек – главным образом кукол, в которые она часто играла вместе с Викторией. Любимой игрой была игра «в свадьбу». Одну из кукол, соблюдая строгую очередность (чтобы никого не обидеть), наряжали невестой, другие – большей частью калеки, кто без глаза, а кто без ноги – становились подружками новобрачной, родителями с обеих сторон и прочими родственниками, без которых свадьба – не свадьба. А вот роль жениха всегда исполняла одна и та же кукла, с натяжкой, но все-таки сходившая за мужчину, но чтобы можно было не сомневаться в мужских достоинствах новобрачного, ему между ног в заранее сделанное отверстие вставляли или маленький корнишон, или руку одной из кукол.
С той поры прошло много лет, Пейтон в куклы давно уже не играла, а вот troussea и в сундуке так и не появилось.
К удивлению Пейтон, Барри позвонил уже утром – после первой же лекции, как он радостно сообщил. Однако он поставил Пейтон в тупик, спросив, в каком ресторане она хочет поужинать. В ресторане она никогда не была, а когда обедала в городе, то, в лучшем случае, заходила в пиццерию. Видно, почувствовав ее замешательство, Барри взялся решить вопрос сам, добавив, что позвонит еще раз в конце рабочего дня.
В тот день работы было немного, и у Пейтон хватало времени, чтобы поразмышлять о предстоявшем свидании, но, к ее удивлению, она – хоть убей – не могла представить себе, как выглядит Барри.
Он позвонил в пять часов и, сообщив, что в половине седьмого всех участников конференции собирают в его отеле на прощальный коктейль, пригласил Пейтон в гостиницу, чтобы принять участие в маленьком торжестве, после чего они пойдут в ресторан.
Хотя Пейтон и работала в туристском агентстве, она никогда не бывала в гостиницах, казавшихся ей неведомым миром, предназначенным для богатых туристов и бизнесменов. Подойдя к многоэтажному зданию, выстроенному из стекла и бетона, она робко открыла дверь и оказалась в огромном холле, посреди которого бил фонтан, тренькая низвергавшимися струями. В дальнем конце помещения виднелись кабины лифтов.
Барри не было. Пейтон села в свободное кресло, но когда прошло пятнадцать минут, ей стало не по себе: казалось, все на нее косятся – и те, кто сидят в креслах у столиков, и те, кто проходят мимо. Внезапно ей попалось на глаза объявление, она подошла – то, что нужно: вот растяпа, не заметила раньше. В объявлении говорилось, что прощальный коктейль для участников симпозиума дантистов состоится в девятом холле.
Пейтон облегченно вздохнула и направилась к лифту. Поднявшись на нужный этаж и следуя указателю, она подошла к высоким стеклянным дверям, за которыми виднелась обширная комната с двумя барами у противоположных стен помещения и небольшим помостом для музыкантов. Их ожидали пианола, труба, гитара и барабаны. В комнате было несколько человек. Едва Пейтон открыла дверь, как к ней подошла высокая худощавая женщина в строгом костюме.
– Вы к кому? – спросила она.
– Мне здесь назначили встречу.
– Вы – зубной врач?
– Нет. – Пейтон смешалась.
– Здесь собираются только дантисты, участники конференции, и гости, приглашенные ими.
– Но меня пригласили.
– Без сопровождающего я вас пустить не могу, извините.
Суровое лицо женщины, казалось, окаменело, в то же время исполнившись непреклонной решимостью не пустить в холл постороннего.
Возможно, она поступала правильно. В коридоре у гардероба раздевалась стайка гоготавших девиц, вряд ли пришедших на официальный прием. Но вот стали появляться дантисты, кто один, а кто – с дамой. Однако Барри все не было. Пейтон едва стояла: ноги не слушались, подгибались – что за пытка высокие каблуки! Да и зачем она нарядилась? Пейтон чувствовала себя посторонней и чуть было не согласилась в душе с похожей на надзирательницу в тюрьме неприятной особой, остановившей ее у двери.
Пейтон вздохнула: вечно ее преследуют неудачи, как неопытную бегунью. Стоит раздаться на старте выстрелу пистолета, и она – или, как заводная игрушка, бежит в неправильном направлении, или ее обходят соперницы. Она собралась уйти, но, вспомнив наставления Нелл, решила пересилить себя.
Между тем прошло двадцать минут. Коридор опустел, у гардероба не было ни души – похоже, все собрались. Может, Барри уже давно в зале, она могла его не заметить. Пейтон подошла к двери и прижалась к стеклу. Впустую! Лиц в толпе было не разглядеть, и все же она сумела заметить, что все женщины с кавалерами.
Вот так всю жизнь – одной ей не везет. Вечно одна – подонка Эрни да еще двух парней, знакомство с которыми прекратилось после первой же ночи, в расчет можно не брать. И как это у Виктории все получается? Стоит прийти с ней в бар, парни к ней так и липнут, а на нее – ноль внимания.
Пейтон вспомнила, как летом прошлого года, в курортный сезон, они с Викторией подрабатывали в Кейп-Коде, устроившись официантками в ресторанчик. Так Виктории там не давали проходу, и она выбирала, предпочитая солидных мужчин с толстым бумажником. Один из них свез ее на ярмарку в Норгемптон, откуда она вернулась, увешанная пакетами. Виктория знала, что делала: за месяц ее одели на два года вперед.
Пока она развлекалась, Пейтон скучала, и Виктория, глядя на ее неустроенность, даже предложила опробовать один из старых испытанных способов уличного знакомства, известных со школьных лет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81