От ближнего остро пахло какой-то степной травой.
Не дожидаясь вопроса, а может быть, торопясь, один грубовато спросил:
- Отец! Нас послали за хлебом. Где взять? Ведь там и дети с нами. Не хватает на всех.
Имад-аддин резко прервал его:
- Поговорим потом. Подождите.
- Нам до света надо туда вернуться. Нас ведь ждут. Как быть?
Имад-аддин встал и сердито ответил:
- Пойдемте. Отец к нам попозже придет.
Он увел их вниз, и там, во дворе, они зашли в какую-то келью.
Насторожившийся Халиль спросил:
- Откуда они?
- С гор. Пастухи. Пасут наши стада! - ответил старец. - Простите, мне уже пора отдохнуть.
Больше нельзя было оставаться здесь. Халиль, однако, спросил:
- А можно ли в другой раз послушать вас?
- Приходите. Мы иногда собираемся петь. Иногда - поговорить о стихах.
Халиль простился с Фазл-уллой и, задумавшись, спустился во двор.
Улица была все так же безлюдна, но в тени мечети, вдоль стены, стояли какие-то люди. Какие-то люди сидели на крыше наискосок от мечети. Может быть, это сидели те, о которых старец сказал, что простые люди, сами не смея петь, прислушиваются к песням юноши с лицом, выточенным на слоновой кости.
- Им хотелось поскорее избавиться от нас! - сказал Низам Халдар.
- У них свои дела, - уклончиво отозвался Халиль.
- А слышали, как эти негодяи называют повелителя?
- Они и Курдай-бека прозвали Пауком. Что ж поделаешь: простые люди.
- Простые?
- Не из царедворцев же Ширван-шаха!
- Пастухи тоже простой народ. Но зачем пастухам шляться среди ночи?
- Сейчас мы пошлем нашего десятника. Пусть подстережет этих... пастухов. Мы разберемся, где у них стада, которые кормятся хлебом.
И засмеялся:
- Дадим урок Пауку, как надо ловить разбойников.
Они поднялись по темной улице к площади. Когда оставалось несколько шагов до двора Курдай-бека, озаренного факелами, пятеро стражей с огромными копьями в руках окликнули Халиля:
- Кто идет?
- Свои.
- Своим тут незачем шляться. Стойте!
Их окружили. Старший увидел азербайджанский армячок на Халиле:
- Какие ж это свои? Хватай их!
Им закрутили руки назад и поволокли во двор Курдай-бека. Халиль молча упирался, а Низам Халдар, увидев среди двора здешних конюхов, прохрипел:
- Эй, отгони от нас этих...
Халдара толкнули, и подвал, где содержались узники, поглотил царевича.
Конюх узнал Халдара и побежал к Курдай-беку. Не сразу его допустили в комнату.
Хмельной и усталый Курдай-бек отмахнулся:
- Кто б ни попался - базар рядом. Поутру всем напоказ - петля на шею, и слава аллаху!
- Да гляньте ж! - закричал конюх. - Гляньте ж, кого они поволокли, - это ж ваши гости!
- Какие там... Их же с улицы! Из ночной тьмы! Какие ж гости? Пьян? А?
- Наши, которые от повелителя.
Курдай-бек с сомнением поднялся было, но поленился и вместо себя послал писца.
Засов уже задвигали на двери темницы, когда писец, ленясь и нетвердо шагая, вышел во двор. Он был рад, что засов задвинут и на этом все кончится, ибо открывать темницу ему не приказывали.
Но конюх, лучше понимавший, что означает поимка гостя, прибывшего от повелителя, поволок писца к двери, сам отодвинул засов и, крепко держа за халат ослабевшего писца, крикнул в черную пропасть подвала:
- Эй, гость! Выходите!
- Дай нам руку! - глухо откликнулся Халдар. - Из этой ямы нелегко вылезти.
Следом за Халдаром наружу выбрался и Халиль. Вырвав на чьих-то рук плетку, он кинулся в залу. Но у дверей его остановили:
- Чего тебе?
- Где этот ослиный зад?
- Кого тебе?
- Курдай-бека! Кого же еще?
В это время один из шемаханцев, загулявший на пиру, закричал:
- Вот он вор! Поймали! Ай, молодцы! Стащил кафтан мой! И колпак!.. Держите! Держите крепче!
Курдай-бек, любопытствуя, пошел к столпившимся у дверей. Он растолкал гостей, чтобы тут же, на глазах у всех, повесить воришку и такой скорой расправой украсить пир, по примеру повелителя, склонного каждый большой пир сопровождать казнями преступников.
В это время вырвавшийся у стражи Халиль с размаху ожег лицо Курдай-бека ударом плетки. И добавил, крича:
- Знай, кого хватать. Знай, кого! Знай!
Курдай-бек осел на пол. Гости отшатнулись.
Халиль сорвал с головы колпак и швырнул его в лицо хозяину.
Царевича узнали.
Все, кто был, кинулись прочь из комнаты.
Только визирь мирно спал на своем месте.
В этой суете ушло то время, когда ночная стража могла подстеречь сомнительных пастухов.
Десятая глава
КУЗНИЦА
Марага еще спала. В приземистых мазанках, в сложенных из каменных глыб лачугах спали простые люди Мараги, намучившиеся за день и лишь на подстилках у домашнего очага обретавшие краткий покой. Спали ремесленники, ленившиеся на короткий срок уходить из своих мастерских. Спали кузнецы и медники неподалеку от приглохших горнов. Чеканщики - среди расступившихся кувшинов и ведерок. Пекари - около ларей с мукой. Колесники - под сенью новых арб. Швецы, подсунув в изголовье скопившиеся за день обрезки тканей. Спали купцы, запершись на засов, спустив с привязи широколобых лохматых волкодавов. Спали в караван-сараях и на постоялых дворах заезжие люди, иноземные купцы, воины-завоеватели, караванщики, привычные к ночлегу под чужими кровлями.
На перекрестках больших торговых улиц, уставшие бодрствовать всю ночь напролет, задремывали ночные воинские караулы.
Луна завершила свой путь по звездному небу. Звезды потускнели.
Прокатилась и смолкла ночная перекличка ослов. Близилось время подниматься к первой молитве, дабы у аллаха испросить мира и удач на грядущий день.
Хатута сидел во тьме кельи, когда перед рассветом услышал, как, просмурыгав по двору тяжелыми туфлями, старик остановился за дверью, постоял там и, тихо отворив узкую створку, вошел с кувшином в руке:
- Спишь?
- Какой сон!
- Снял бы ты свой халат.
- Давно снят. Вот он, тут.
- Дай, я его схороню. А ты надевай-ка мой. Он неприметный, войлочный, как у всего здешнего люда. На-ка, надень да ступай ко мне в сторожку, посиди там, пока народу на улицах нет. А как услышишь, что люди идут, ступай и ты. В мечеть так в мечеть. На базар так на базар. Где люднее, там и побудь со всем народом. Надвинь шапку пониже да ходи повеселей, посмелей, как с чистой совестью. А как весь базар проснется, отправляйся к дому, где городской судья судит, в самой середине базара, от Купола Звездочетов налево, через Сундучный ряд. Там, в том ряду, ихний караван-сарай, Султанийский. Из того караван-сарая самаркандские купцы своему каравану ищут проводника на Шемаху. Дорога тебе знакомая. Скажешь: пришел, мол, из тех мест к брату, да брата, мол, не нашел, приходится назад идти. А что им проводник нужен, на базаре, мол, слыхал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364