.. Я его не читал. Насими? Значит - ветреный. Таков смысл этого прозвища?
- Видно, достопочтенный Бисатий тоже не читал стихов Насими. Где бы их достать?
- Через этих поэтов это едва ли возможно! - засмеялся Улугбек, но тут же втайне подумал: "Не поможет ли Халиль: он там был!"
- Любопытно: что это за поэт, о котором наши наставники говорят с таким порицанием. Непременно нужно достать. Непременно!
И каждый из мальчиков затаил желание - первым раздобыть если не список, то хотя бы несколько стихотворений Насими.
Около большого точильного камня, оживленно перебраниваясь, несколько воинов, засучив рукава, ловко точили клинки сабель и ятаганов. Мгновениями из-под стали выкатывались яркие звездочки искр. Воины то склонялись к камню, то разгибались, опробуя большим пальцем остроту лезвия. Даже пробовали подбривать волосы на руке, приглядываясь, хорошо ли берет.
Воины так были увлечены, что никто даже не повернулся к проезжавшим царевичам.
Здесь им предстояло разъехаться, - Улугбеку к своей воспитательнице, к великой госпоже Сарай-Мульк-ханым, Ибрагиму - к своей воспитательнице, к царице Туман-аге.
- Я очень надеюсь, что ты раздобудешь эти стихи! - напомнил Ибрагим.
- Буду признателен, если ты тоже поищешь. У тебя больше времени для этого...
Но втайне каждый хотел обязательно сам достать стихи ширванского поэта - это стало делом чести для каждого из них.
Они расстались, оба размышляя над этой задачей, припоминая, кто из их учителей или слуг мог бы помочь в ее решении, и о способе сделать это так быстро, чтобы другой не успел бы ни придумать, ни предпринять чего-либо.
Улугбек еще не доехал до великой госпожи, как увидел Халиль-Султана, скачущего от ставки повелителя.
Мальчик остановился, поджидая старшего брата.
Спешиваясь, Халиль сказал:
- У дедушки полководцы. Расспрашивают их, все ли в достатке, о припасах, об оружии. Пока они там совещаются, проведаю бабушку. Пойдем.
Подходя к юрте великой госпожи, Улугбек увидел нескольких из слуг Халиля возле длинного свертка, закатанного в мешковину. Они ждали Халиля, но, видно, не рассчитывали, что он появится так рано. Все они кинулись к свертку, с усилием подняли его и понесли вслед за царевичами.
Внуки застали бабушку раздосадованной: она наказывала вельможу Хамза-Мурзу, золотоордынца, много лет назад приставленного к ней Тимуром и в течение этих лет ведавшего хозяйством великой госпожи.
Вельможу они увидели в диковинном положении - его щиколотки, крепко обмотанные канатом, были вытянуты на человеческий рост к перекладине, а голова, на которой чудом держалась тюбетейка, упиралась в землю. Кровь приливала к голове этого тучного человека. Временами он хрипло вздыхал, то открывая налитые кровью глаза, то пытаясь закрыть их.
Улугбек задержался здесь, любопытствуя, а Халиль прошел к бабушке, приветствуя ее.
Слуги внесли следом за ним и сверток. Халиль попросил ее принять его скромный подарок из Ширвана.
Бабушка милостиво разрешила:
- Давай уж, давай. Покажи.
Перед ней развернули огромный шемаханский ковер, для которого даже ее юрта оказалась мала.
- Тесно здесь, Халиль. Тесно. Уж мы его на воле развернем, на степи. А за привоз спасибо. Спасибо.
Она ласково обняла его и поцеловала где-то около уха. В это время Улугбек, вступив в юрту и увидев мягкий ковер, не удержался от соблазна и, ловко перекувырнувшись по ковру, предстал перед бабушкой.
Но и эта проделка ее не развеселила. Она была чем-то так раздосадована, что, даже присев с внуками, чтобы расспросить их о поездке, слушала их ответы рассеянно, пожевывая губами.
Халиль, улучив заминку в беседе, спросил:
- Чем виноват Хамза-Мурза, что столь вознесен пятками кверху?
- Посуду нашу из сундука, деревянную, что с Волги привезена, точеная, расписная, - он ее, как деревянную, ни во что ставил. Надо было воинам чашки выдать, он ее и выдал. А мне взамен какую-то медную наложил в сундук, грузинскую либо еще какую здешнюю, из добычи. Мне же деревянная нужна: медь да серебро тут у каждого на пиру. И золотом никого не удивишь. Наши все обзавелись до отвалу. А деревянной ни у кого нет: ее с Волги возят, через ордынский Сарай, через море. Из нее любое варево ешь, не обжигаясь, спокойно. Я его остерегала - береги, мол. А он раздал: ему чеканная медь и серебро здешнее - ценность. Это он хранит. А что мне любо, то вздумал раздать. Вот я и велела ему повисеть на перекладине.
- Да он так задохнется, бабушка. У него уж все лицо раздуло. Вот-вот и конец! - предостерег Халиль.
- Авось вытерпит.
Пока царевичи беседовали с бабушкой, весть о расправе с Хамза-Мурзой достигла многих его друзей, находившихся в чести и в доверии у Тимура.
Один из них, пользуясь отсутствием великой госпожи, присел на корточки около головы провинившегося вельможи, пытаясь говорить так, чтобы тот понял его:
- Потерпи, брат. Сейчас побегу к повелителю. Выпрошу тебе снисхождение. Ведь так ты и помереть можешь. Еще немного - и конец! Потерпи. Я побегу.
Но Хамза-Мурза, хрипя и отдуваясь, бормотал:
- Не смей, не смей... Сколько смогу, стерплю. Ведь она узнает о ябеде, велит меня подвесить, уже не за щиколотки, а за... за шею повесит. А не то пятками ж к конскому хвосту - да в степь пустит... Коня-то. Либо еще что... придумает. Лучше потерплю. Вытерплю, так выживу. Не дай бог так... на макушке стоять. А лучше так, чем к коню-то. Она все равно на своем настоит. Ее указы повелитель... когда ж он отменял? Она нынче грозна... чего-то. Не пойму... чего бы ей? Ох...
Лишь наговорившись с внуками, она отпустила Халиля:
- Дедушка, видать, уже ждет тебя... Ступай. А ты, Улугбек, посиди. Покушай у меня. А уж когда пойдешь, тогда и велишь отвязать ослушника. Второй раз моими сундуками не размашется. А махнет, так и голову потеряет.
Но Улугбеку хотелось проводить Халиля. Они вышли вместе. Хамза-Мурза уже не кряхтел, не вздыхал. Он тяжело свисал с перекладины, и только по жилам, вздувшимся и дрожавшим у него на висках, видно было, что он еще жив.
Идя с Халилем, Улугбек заговорил о поэтах Ширвана:
- Не скажете ли вы, милый Халиль, где добыть стихи ширванских поэтов - Хуруфи и Насими? О них ваш наставник отозвался столь дурно, что просить об этом его...
- Он говорил, что список стихов Хуруфи у него был?
- И что он - увы - выбросил его.
- Таким "увы" никогда не верь. Им что попадет в руки, не выбросят. Где-нибудь на дне сундука, под халатами или под штанами, он у него цел. Спрятан. Но вот стихи Насими, как я понял, он знает лишь понаслышке.
- Мне тоже так показалось.
- Но поищем. Я пошлю своего Низама Халдара к ширванцам из свиты шаха. Мы вместе ехали. У него там теперь много друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364