Он открыл рот, чтобы сказать об этом, но Джасмин нежно приложила ему палец к губам.
– Прощай, Трой.
Трой обошел сидящего на стуле Дэниела и исчез за дверью.
Тут Дэниела прорвало.
– Это был мой праздничный обед!
– Да, был.
– Как ты могла?
– Как я могла? Как я могла? – Джасмин захохотала так громко, что Дэниел аж подпрыгнул.
Он злобно смотрел на стол, как будто видел перед собой разобранную постель. Потом неожиданно подскочил к нему и сбросил тарелки на пол. Кухня заходила ходуном от стука и звона бьющейся посуды, а сердце Дэниела – от жгучей ревности.
– И все это ты проделала именно для него, – обвинил он.
– Да.
– Так лично. Так… так интимно.
– Да.
– Для него.
– Да.
– Черт побери, лучше бы ты с ним переспала! Это было бы понятнее – зуб за зуб. Но подарить ему всю эту… эту…
– Любовь?
Дэниел схватился за голову, пытаясь прийти в себя, но глаза ослепли от боли. Одарив угощением другого мужчину, она подняла ставки на выворачивающую нутро высоту. Господи, да что он такого сделал? Всего лишь несколько раз переспал с Тиной – ощущения, основанные на простом трении. Отправление естественных потребностей, такое же приятное и волнующее, как обыкновенный чих. Но Джасмин! Она отдала свою душу другому. Вот она-то безусловно изменила.
– Зачем? – простонал он.
– Я знаю, зачем я это сделала. Ты лучше скажи, зачем ты это сделал.
– Я не знаю, – захныкал Дэниел.
– Чушь собачья.
– Я думал, это мой последний шанс.
– На что?
Дэниел помолчал. Потом, повесив голову, промямлил:
– На то, чтобы заниматься любовью.
– Почему? Ты что, умираешь?
– Я подумал, что никто не захочет заниматься со мной… потом.
– Когда?
Голос Дэниела упал до шепота:
– Когда состарюсь.
– Я захочу.
– Да-а…
– Но меня, разумеется, недостаточно?
– Конечно достаточно.
– Чего же ты хотел, Дэниел?
– Чтобы у нас все было хорошо. Как раньше.
– Когда ты мне изменял, а я и не подозревала?
– До этого.
– Когда ты перестал разговаривать со мной?
– До этого.
– Как было в самом начале?
– Да. – Он потянулся к ней. – Пожалуйста, Джасмин. Прости меня. – Он притянул ее к себе. Положил руку ей на шею и стал поглаживать.
– Не трогай! – Джасмин отпрянула, сама удивившись внезапной вспышке гнева, все еще не отпустившего ее. – Мне все надоело. Надоело быть коренной лошадкой. Вы приходите со своими настроениями, делаете что вам захочется, а старая добрая Джасмин все улыбается, подбадривает и вывозит на себе.
– Но это же чудесно.
– Ах вот как? Чего же ты тогда переметнулся к этой… этой… как ее зовут…
– Тина.
– Да плевать мне, как ее зовут!
– Хорошо, хорошо…
– Еще раз сунет сюда нос – и она покойница.
– Все кончено.
– Почему я должна тебе верить? Ты и до этого врал.
– Что я должен сделать, чтобы доказать тебе, что все кончено?
– Ну, для начала принести ее голову на блюде.
– Джасмин…
– Знаешь, что было замечательного в мальчике, который только что ушел?
Дэниел настороженно взглянул на нее. Он явно не хотел знать.
– Он очень благодарно себя вел. С такой благодарностью принял все, что я ему дала. – Джасмин помолчала и улыбнулась. – И мне было приятно, что ему приятно.
Дэниел, не отводя взгляда, смотрел на нее. На шее у него предательски бился пульс.
– Ты слишком далеко зашла, – прошипел он и выскочил из кухни.
Тина укладывала чемодан. Взять решила небольшой, остальное докупят на месте. Она обвела взглядом свою квартирку. Прощай, маленькая, подумала она. Здравствуй, большая. Она глотнула из бутылки «Кордон Руж», которую купила, чтобы отпраздновать событие. На сей раз она победила. Жена покинута. Теперь не она, а жена будет рыдать в своей одинокой постели. Что ж, такова жизнь, детка. Может, надо было есть поменьше шоколадных конфет. Она усмехнулась, чувствуя себя виноватой. Но не слишком. За этого ей действительно пришлось побороться. Дразнила надеждами, соблазняла и заманивала, прямо вся позеленела от стараний. Бывали дни, когда она чувствовала себя как тот самый старик и море – наматывала, наматывала, наматывала на катушку… Дай бог, чтобы теперь не сорвалось. Пар, честно говоря, уже весь вышел, и если этот не клюнет, то просто непонятно, что делать. Великой актрисой ей, похоже, стать не грозило. Иногда ночами снилось, что она сидит за заваленным бумагами столом с табличкой: «Офис-менеджер», и Тина просыпалась от собственного крика.
Чтобы успокоить нервы, Тина еще раз приложилась к шампанскому.
Подумать только, этот идиот Дэниел сказал ей, что надо расстаться. У нее и в мыслях не было цепляться за мужика, который почти достиг черты бедности. Зато под одеялом он был очень даже неплох. Она грустно рассмеялась и подняла бокал. Ну что ж, и с этим тоже надо попрощаться. Не самая высокая плата за проезд. Может, дальше повезет.
Она кинула в чемодан косметичку, пару сорочек, три купальника с подходящими юбками-саронг и щелкнула застежками. В конце концов, что еще нужно в Рио?
Поставив чемодан возле кровати, она отправилась на кухню перехватить протеинов. Вот это да, думала она. Он и в самом деле собирается это сделать. Уйти от жены и жениться на Тине. Конечно, он еще может передумать. Вот поэтому она и поехала на следующий день с утра пораньше к его дому. Нужно было лично эскортировать его в аэропорт. Она не собиралась, затаив дыхание, ждать его у выхода на посадку Возьмет и не явится в самый последний момент. Не выйдет, сэрррр. Это мы уже проходили.
Дэниел стоял в лунном свете под навесом крыши родного театра. Ветер неслышно гнал мусор по пустынной улице. Из закрытых уличных люков поднимался легкий пар. Он прислонился к обшарпанной двери и взглянул на циферблат часов на пересечении Седьмой и Одиннадцатой. Часы отсчитывали последние минуты тридцать девятого года его жизни. Завтра 12 декабря. С завтрашнего дня он изменится раз и навсегда, завтра стукнет сорок.
Как это банально. Он дошел до последней черты. И черта эта скучным голосом говорит: «Ты этого не сделал», и нет прощения. Он никогда не станет знаменитым или богатым. На него не будут глазеть в ресторанах, подталкивая друг друга локтями. Его фотография не появится на первой странице журнала «Стиль». Он не повезет семью на уикенд в Венецию, и они не поселятся там в самом дорогом отеле. И перед родительским домом он не появится на новеньком «мерседесе». И «мерседес» этот он им никогда не подарит. И не испытает сладкого удовлетворения от всемирного признания.
Тина была права. Он никогда ничего из себя не представлял. И никогда не будет представлять. Осталось сделать лишь одно: пришло время стать взрослым. Успокоиться. Начать сначала. И вести себя как зрелый человек.
Джасмин собрала тарелки и сложила их в посудомоечную машину. Смыла и стерла следы пребывания Троя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Прощай, Трой.
Трой обошел сидящего на стуле Дэниела и исчез за дверью.
Тут Дэниела прорвало.
– Это был мой праздничный обед!
– Да, был.
– Как ты могла?
– Как я могла? Как я могла? – Джасмин захохотала так громко, что Дэниел аж подпрыгнул.
Он злобно смотрел на стол, как будто видел перед собой разобранную постель. Потом неожиданно подскочил к нему и сбросил тарелки на пол. Кухня заходила ходуном от стука и звона бьющейся посуды, а сердце Дэниела – от жгучей ревности.
– И все это ты проделала именно для него, – обвинил он.
– Да.
– Так лично. Так… так интимно.
– Да.
– Для него.
– Да.
– Черт побери, лучше бы ты с ним переспала! Это было бы понятнее – зуб за зуб. Но подарить ему всю эту… эту…
– Любовь?
Дэниел схватился за голову, пытаясь прийти в себя, но глаза ослепли от боли. Одарив угощением другого мужчину, она подняла ставки на выворачивающую нутро высоту. Господи, да что он такого сделал? Всего лишь несколько раз переспал с Тиной – ощущения, основанные на простом трении. Отправление естественных потребностей, такое же приятное и волнующее, как обыкновенный чих. Но Джасмин! Она отдала свою душу другому. Вот она-то безусловно изменила.
– Зачем? – простонал он.
– Я знаю, зачем я это сделала. Ты лучше скажи, зачем ты это сделал.
– Я не знаю, – захныкал Дэниел.
– Чушь собачья.
– Я думал, это мой последний шанс.
– На что?
Дэниел помолчал. Потом, повесив голову, промямлил:
– На то, чтобы заниматься любовью.
– Почему? Ты что, умираешь?
– Я подумал, что никто не захочет заниматься со мной… потом.
– Когда?
Голос Дэниела упал до шепота:
– Когда состарюсь.
– Я захочу.
– Да-а…
– Но меня, разумеется, недостаточно?
– Конечно достаточно.
– Чего же ты хотел, Дэниел?
– Чтобы у нас все было хорошо. Как раньше.
– Когда ты мне изменял, а я и не подозревала?
– До этого.
– Когда ты перестал разговаривать со мной?
– До этого.
– Как было в самом начале?
– Да. – Он потянулся к ней. – Пожалуйста, Джасмин. Прости меня. – Он притянул ее к себе. Положил руку ей на шею и стал поглаживать.
– Не трогай! – Джасмин отпрянула, сама удивившись внезапной вспышке гнева, все еще не отпустившего ее. – Мне все надоело. Надоело быть коренной лошадкой. Вы приходите со своими настроениями, делаете что вам захочется, а старая добрая Джасмин все улыбается, подбадривает и вывозит на себе.
– Но это же чудесно.
– Ах вот как? Чего же ты тогда переметнулся к этой… этой… как ее зовут…
– Тина.
– Да плевать мне, как ее зовут!
– Хорошо, хорошо…
– Еще раз сунет сюда нос – и она покойница.
– Все кончено.
– Почему я должна тебе верить? Ты и до этого врал.
– Что я должен сделать, чтобы доказать тебе, что все кончено?
– Ну, для начала принести ее голову на блюде.
– Джасмин…
– Знаешь, что было замечательного в мальчике, который только что ушел?
Дэниел настороженно взглянул на нее. Он явно не хотел знать.
– Он очень благодарно себя вел. С такой благодарностью принял все, что я ему дала. – Джасмин помолчала и улыбнулась. – И мне было приятно, что ему приятно.
Дэниел, не отводя взгляда, смотрел на нее. На шее у него предательски бился пульс.
– Ты слишком далеко зашла, – прошипел он и выскочил из кухни.
Тина укладывала чемодан. Взять решила небольшой, остальное докупят на месте. Она обвела взглядом свою квартирку. Прощай, маленькая, подумала она. Здравствуй, большая. Она глотнула из бутылки «Кордон Руж», которую купила, чтобы отпраздновать событие. На сей раз она победила. Жена покинута. Теперь не она, а жена будет рыдать в своей одинокой постели. Что ж, такова жизнь, детка. Может, надо было есть поменьше шоколадных конфет. Она усмехнулась, чувствуя себя виноватой. Но не слишком. За этого ей действительно пришлось побороться. Дразнила надеждами, соблазняла и заманивала, прямо вся позеленела от стараний. Бывали дни, когда она чувствовала себя как тот самый старик и море – наматывала, наматывала, наматывала на катушку… Дай бог, чтобы теперь не сорвалось. Пар, честно говоря, уже весь вышел, и если этот не клюнет, то просто непонятно, что делать. Великой актрисой ей, похоже, стать не грозило. Иногда ночами снилось, что она сидит за заваленным бумагами столом с табличкой: «Офис-менеджер», и Тина просыпалась от собственного крика.
Чтобы успокоить нервы, Тина еще раз приложилась к шампанскому.
Подумать только, этот идиот Дэниел сказал ей, что надо расстаться. У нее и в мыслях не было цепляться за мужика, который почти достиг черты бедности. Зато под одеялом он был очень даже неплох. Она грустно рассмеялась и подняла бокал. Ну что ж, и с этим тоже надо попрощаться. Не самая высокая плата за проезд. Может, дальше повезет.
Она кинула в чемодан косметичку, пару сорочек, три купальника с подходящими юбками-саронг и щелкнула застежками. В конце концов, что еще нужно в Рио?
Поставив чемодан возле кровати, она отправилась на кухню перехватить протеинов. Вот это да, думала она. Он и в самом деле собирается это сделать. Уйти от жены и жениться на Тине. Конечно, он еще может передумать. Вот поэтому она и поехала на следующий день с утра пораньше к его дому. Нужно было лично эскортировать его в аэропорт. Она не собиралась, затаив дыхание, ждать его у выхода на посадку Возьмет и не явится в самый последний момент. Не выйдет, сэрррр. Это мы уже проходили.
Дэниел стоял в лунном свете под навесом крыши родного театра. Ветер неслышно гнал мусор по пустынной улице. Из закрытых уличных люков поднимался легкий пар. Он прислонился к обшарпанной двери и взглянул на циферблат часов на пересечении Седьмой и Одиннадцатой. Часы отсчитывали последние минуты тридцать девятого года его жизни. Завтра 12 декабря. С завтрашнего дня он изменится раз и навсегда, завтра стукнет сорок.
Как это банально. Он дошел до последней черты. И черта эта скучным голосом говорит: «Ты этого не сделал», и нет прощения. Он никогда не станет знаменитым или богатым. На него не будут глазеть в ресторанах, подталкивая друг друга локтями. Его фотография не появится на первой странице журнала «Стиль». Он не повезет семью на уикенд в Венецию, и они не поселятся там в самом дорогом отеле. И перед родительским домом он не появится на новеньком «мерседесе». И «мерседес» этот он им никогда не подарит. И не испытает сладкого удовлетворения от всемирного признания.
Тина была права. Он никогда ничего из себя не представлял. И никогда не будет представлять. Осталось сделать лишь одно: пришло время стать взрослым. Успокоиться. Начать сначала. И вести себя как зрелый человек.
Джасмин собрала тарелки и сложила их в посудомоечную машину. Смыла и стерла следы пребывания Троя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61