Неумолимо, сметая все на своем пути, надвигались легионы Цезаря.
С высоты, на которой находился шатер Помпея, было отчетливо заметно разительное отличие в действиях враждующих армий. Если помпеянцы растерянно метались по склонам холмов, то наступающие отряды твердо выполняли намеченный план. Главные силы методично и спокойно теснили неприятеля, а на флангах несколько центурий стремительным маршем заблокировали дороги, ведущие к морю.
Всадники Помпея в тяжелых панцирях и легковооруженная фракийская пехота смешались в безликую толпу на склонах Краннона и Скотуссы.
Солдаты Цезаря у подножия холмов спешно возводили линии укреплений. Их замысел был понятен: к чему напрасные жертвы, когда судьба сражения решена? Сторонники Помпея могли лишь рассчитывать на милость победителей.
«Сдавайся, несчастный!» – хрипел огромный рыжий детина, упирая острие своего копья в плечо Сидорова.
Ощущение было не из приятных. Женя видел вокруг себя разъяренные, потные лица легионеров. Что стоило этим воинам, убившим сегодня не один десяток людей, прикончить мальчика?
«Погоди, Назон, – раздались голоса, – пускай щенок сперва скажет, куда девался Помпей».
«Говори, несчастный!» – Назон чуть надавил копьем.
«И почему не сказать? – подумал Женя, отстраняя оцарапанное плечо. – Я тут сбоку припека, ни в чем не виноват. Не по моей воле затеяли это побоище. Но, с другой стороны, имею ли я право сообщать врагу местопребывание полководца? Разглашение военной тайны не делает чести советскому пионеру. Нет, лучше молчать!»
Назон, словно угадав мысли мальчика, зловеще ухмыльнулся и занес копье, готовясь ударить.
«…Встаньте, дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг, – запел неожиданно Женя не своим голосом, – ты мой друг, и я твой друг, самый верный друг!»
Солдаты опешили, рыжий Назон выронил копье, а потом пустился в пляс. Солдаты послушно встали в круг и задвигали ногами, изобразив на лицах веселье. Женя пел, легионеры танцевали, кто-то из задних рядов начал прихлопывать в ладоши. В общем, происходило нечто невероятное…
«Да этого не могло быть!» – воскликнул Женя и… проснулся.
Под дверью желтела узкая полоска света. В столовой взрослые продолжали праздновать Новый год. «Встаньте в круг!..» – призывали голоса Ирины Алексеевны и Раисы Яковлевны. «Никак не угомонятся, – с неудовольствием подумал Сидоров, – того и гляди, Алку разбудят. – Он прислушался и уловил в другой половине спальни тихое сопение девочки. – Ишь как ее сморило! А говорила, что не заснет до утра!» Постепенно он припомнил подробности вечера. Когда пробило двенадцать часов, они сели за стол, выпили малинового сиропа (взрослые пили кто шампанское, кто лимонад, лишь дядя Жора налегал на ром), затем пошли к светящейся ели, поиграли в снежки, вернулись, опять посидели, и тут Женя почувствовал, что его клонит в сон. Дядя Вася сказал: «Детям пора на отдых». Алла протестовала, твердила, что глаз не сомкнет, и вдруг прямо за столом заснула. А как сам Женя добрался до постели?..
Но при чем тогда Цезарь и Фарсальское сражение? Приснилось? Нет, честное слово, все это было, было до встречи Нового года. Там, в Истории, Женю окружили легионеры. (Он провел рукой по плечу, нащупал царапину – вот, пожалуйста, верное доказательство!) Только, конечно, никто не танцевал. И зачем Женя стал бы петь солдатам, жившим до нашей эры, детские песенки. Мальчика спасло появление Цезаря! Если б не Цезарь, то есть не дядя Вася… А почему Цезарь – дядя Вася? Ладно, потом разберемся. Женя устал, переволновался. Еще бы, столько переживаний в один вечер!
Мальчик повернулся на другой бок…
«Погоди, Назон», – раздался властный голос.
Легионеры почтительно расступились. Легкой спортивной трусцой к ним приближался человек в голубой тунике, с золотым шлемом на голове.
«Вива Цезарь!» – крикнула когорта.
«Мальчишка охранял шатер Помпея, – четко отрапортовал центурион. – Куда сбежал этот висельник – неизвестно. Малый не отвечает, но сейчас мы его попытаем каленым железом».
«Варварские штучки», – хотел возразить Женя и замер на полуслове. Может, солдаты и вправду видели в человеке с золотым шлемом своего военачальника Гая Юлия Цезаря, но для Жени это был настоящий дядя Вася, только без усов.
«Удивляюсь тебе, Тиций, – сказал Цезарь. Нашел с кем воевать. С мальчишкой! Армия Помпея еще не сложила оружия, а мы… Поворачивай когорту и бегом к высотам!»
Когда легионеры, пыля сандалиями, припустили вниз по склону, Цезарь поманил Женю пальцем и зашептал на ухо:
«Боги свыше повелели мне тебя спасти.
Зачем, почему – не знаю… Ты что тут делаешь?»
Говорить противнику правду – самоубийство. Но сходство между Цезарем и дядей Васей было так разительно, что мальчик не решился солгать.
«Я хотел помочь Помпею выиграть сражение», – ответил честный пионер Сидоров и вызывающе поглядел на Цезаря.
Цезарь покачал головой, улыбнулся и покрутил пальцем у виска:
«О неразумный юноша! Полководец Помпей – ничтожество. Своими прежними успехами он обязан Серторию и Лукуллу. Однако за правду хвалю!»
К шатру спешило несколько всадников. Цезарь обернулся на стук копыт, выпрямился и процедил сквозь зубы:
«Советую не болтать лишнего. Итак, о чем мы беседовали?»
«Я спросил тебя, о несравненный Цезарь, почему ты дал возможность противнику укрепиться на высотах, а не окружил войска Помпея еще в долине?»
«Мой юный незнакомец, – с важностью ответил Цезарь, краем глаза косясь на новых слушателей, – ты ничего не смыслишь в военном искусстве. Залог победы в том, чтоб сохранить для противника пути к отступлению. Естественно, до тех пор, пока враг боеспособен. Войско, потерявшее надежду спастись бегством, может в отчаянии сокрушить любую армию. А когда остается выбор: сражаться или бежать, обычно предпочитают последнее. Теперь же помпеянцы физически разбиты и морально подавлены. Сами поймут, что пора просить пощады. Там много славных рубак. Я сформирую из них отличные легионы. Жалко проливать римскую кровь. – И, обратившись к одному из всадников, Цезарь осведомился: – Тебе чего, Аугелий?»
«Поистине, – подумал Женя, – историки ничего не приукрашивали. Цезарь действительно знает своих солдат по имени».
Тот, кого Цезарь назвал Аугелием, спешился и почтительно заговорил:
«Непобедимый Цезарь! Моя конница по дороге к морю захватила в плен некоего прохвоста». Аугелий показал на безоружного всадника со связанными руками.
Женя чуть не вскрикнул: да это же Квитанций, легионер, который немножечко был похож на Вовку Быстрова! А Женя, надеясь на его возвращение, не покидал поста.
«Пленный передал любопытные сведения, – продолжал Аугелий, не глядя на Сидорова. – Оказывается, мальчишка – шпион, пронюхал о нашем плане битвы и донес Помпею».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
С высоты, на которой находился шатер Помпея, было отчетливо заметно разительное отличие в действиях враждующих армий. Если помпеянцы растерянно метались по склонам холмов, то наступающие отряды твердо выполняли намеченный план. Главные силы методично и спокойно теснили неприятеля, а на флангах несколько центурий стремительным маршем заблокировали дороги, ведущие к морю.
Всадники Помпея в тяжелых панцирях и легковооруженная фракийская пехота смешались в безликую толпу на склонах Краннона и Скотуссы.
Солдаты Цезаря у подножия холмов спешно возводили линии укреплений. Их замысел был понятен: к чему напрасные жертвы, когда судьба сражения решена? Сторонники Помпея могли лишь рассчитывать на милость победителей.
«Сдавайся, несчастный!» – хрипел огромный рыжий детина, упирая острие своего копья в плечо Сидорова.
Ощущение было не из приятных. Женя видел вокруг себя разъяренные, потные лица легионеров. Что стоило этим воинам, убившим сегодня не один десяток людей, прикончить мальчика?
«Погоди, Назон, – раздались голоса, – пускай щенок сперва скажет, куда девался Помпей».
«Говори, несчастный!» – Назон чуть надавил копьем.
«И почему не сказать? – подумал Женя, отстраняя оцарапанное плечо. – Я тут сбоку припека, ни в чем не виноват. Не по моей воле затеяли это побоище. Но, с другой стороны, имею ли я право сообщать врагу местопребывание полководца? Разглашение военной тайны не делает чести советскому пионеру. Нет, лучше молчать!»
Назон, словно угадав мысли мальчика, зловеще ухмыльнулся и занес копье, готовясь ударить.
«…Встаньте, дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг, – запел неожиданно Женя не своим голосом, – ты мой друг, и я твой друг, самый верный друг!»
Солдаты опешили, рыжий Назон выронил копье, а потом пустился в пляс. Солдаты послушно встали в круг и задвигали ногами, изобразив на лицах веселье. Женя пел, легионеры танцевали, кто-то из задних рядов начал прихлопывать в ладоши. В общем, происходило нечто невероятное…
«Да этого не могло быть!» – воскликнул Женя и… проснулся.
Под дверью желтела узкая полоска света. В столовой взрослые продолжали праздновать Новый год. «Встаньте в круг!..» – призывали голоса Ирины Алексеевны и Раисы Яковлевны. «Никак не угомонятся, – с неудовольствием подумал Сидоров, – того и гляди, Алку разбудят. – Он прислушался и уловил в другой половине спальни тихое сопение девочки. – Ишь как ее сморило! А говорила, что не заснет до утра!» Постепенно он припомнил подробности вечера. Когда пробило двенадцать часов, они сели за стол, выпили малинового сиропа (взрослые пили кто шампанское, кто лимонад, лишь дядя Жора налегал на ром), затем пошли к светящейся ели, поиграли в снежки, вернулись, опять посидели, и тут Женя почувствовал, что его клонит в сон. Дядя Вася сказал: «Детям пора на отдых». Алла протестовала, твердила, что глаз не сомкнет, и вдруг прямо за столом заснула. А как сам Женя добрался до постели?..
Но при чем тогда Цезарь и Фарсальское сражение? Приснилось? Нет, честное слово, все это было, было до встречи Нового года. Там, в Истории, Женю окружили легионеры. (Он провел рукой по плечу, нащупал царапину – вот, пожалуйста, верное доказательство!) Только, конечно, никто не танцевал. И зачем Женя стал бы петь солдатам, жившим до нашей эры, детские песенки. Мальчика спасло появление Цезаря! Если б не Цезарь, то есть не дядя Вася… А почему Цезарь – дядя Вася? Ладно, потом разберемся. Женя устал, переволновался. Еще бы, столько переживаний в один вечер!
Мальчик повернулся на другой бок…
«Погоди, Назон», – раздался властный голос.
Легионеры почтительно расступились. Легкой спортивной трусцой к ним приближался человек в голубой тунике, с золотым шлемом на голове.
«Вива Цезарь!» – крикнула когорта.
«Мальчишка охранял шатер Помпея, – четко отрапортовал центурион. – Куда сбежал этот висельник – неизвестно. Малый не отвечает, но сейчас мы его попытаем каленым железом».
«Варварские штучки», – хотел возразить Женя и замер на полуслове. Может, солдаты и вправду видели в человеке с золотым шлемом своего военачальника Гая Юлия Цезаря, но для Жени это был настоящий дядя Вася, только без усов.
«Удивляюсь тебе, Тиций, – сказал Цезарь. Нашел с кем воевать. С мальчишкой! Армия Помпея еще не сложила оружия, а мы… Поворачивай когорту и бегом к высотам!»
Когда легионеры, пыля сандалиями, припустили вниз по склону, Цезарь поманил Женю пальцем и зашептал на ухо:
«Боги свыше повелели мне тебя спасти.
Зачем, почему – не знаю… Ты что тут делаешь?»
Говорить противнику правду – самоубийство. Но сходство между Цезарем и дядей Васей было так разительно, что мальчик не решился солгать.
«Я хотел помочь Помпею выиграть сражение», – ответил честный пионер Сидоров и вызывающе поглядел на Цезаря.
Цезарь покачал головой, улыбнулся и покрутил пальцем у виска:
«О неразумный юноша! Полководец Помпей – ничтожество. Своими прежними успехами он обязан Серторию и Лукуллу. Однако за правду хвалю!»
К шатру спешило несколько всадников. Цезарь обернулся на стук копыт, выпрямился и процедил сквозь зубы:
«Советую не болтать лишнего. Итак, о чем мы беседовали?»
«Я спросил тебя, о несравненный Цезарь, почему ты дал возможность противнику укрепиться на высотах, а не окружил войска Помпея еще в долине?»
«Мой юный незнакомец, – с важностью ответил Цезарь, краем глаза косясь на новых слушателей, – ты ничего не смыслишь в военном искусстве. Залог победы в том, чтоб сохранить для противника пути к отступлению. Естественно, до тех пор, пока враг боеспособен. Войско, потерявшее надежду спастись бегством, может в отчаянии сокрушить любую армию. А когда остается выбор: сражаться или бежать, обычно предпочитают последнее. Теперь же помпеянцы физически разбиты и морально подавлены. Сами поймут, что пора просить пощады. Там много славных рубак. Я сформирую из них отличные легионы. Жалко проливать римскую кровь. – И, обратившись к одному из всадников, Цезарь осведомился: – Тебе чего, Аугелий?»
«Поистине, – подумал Женя, – историки ничего не приукрашивали. Цезарь действительно знает своих солдат по имени».
Тот, кого Цезарь назвал Аугелием, спешился и почтительно заговорил:
«Непобедимый Цезарь! Моя конница по дороге к морю захватила в плен некоего прохвоста». Аугелий показал на безоружного всадника со связанными руками.
Женя чуть не вскрикнул: да это же Квитанций, легионер, который немножечко был похож на Вовку Быстрова! А Женя, надеясь на его возвращение, не покидал поста.
«Пленный передал любопытные сведения, – продолжал Аугелий, не глядя на Сидорова. – Оказывается, мальчишка – шпион, пронюхал о нашем плане битвы и донес Помпею».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36