Одна жертва.
– Отдел по расследованию убийств будет разделен на две команды, которые возглавят старшие офицеры Прентис и Олдерман и следователи Радкин и Крей-вен соответственно. Следователь Крейвен также возьмет на себя решение всех административных вопросов здесь, в милгартском отделении. Старший следователь Уайт отвечает за коммуникации, следователь Гаскинс назначается ответственным по округу, следователь Эванс будет заниматься связями с общественностью и прессой. Все трое будут сидеть в Уэйкфилде. Олдман выдерживает паузу. Я осматриваю комнату в поисках Крейвена, но его нигде нет.
– Я и старший следователь Джобсон также будем принимать участие в данном расследовании.
Клянусь, я слышу вздохи.
Олдман оборачивается:
– Пит?
Начальник уголовного розыска Ноубл снова делает шаг вперед.
– Я хочу, чтобы вы прощупали каждого черномазого холостяка младше тридцати лет. Мне нужны имена. Какой-то умник сказал, что наш дружок ненавидит женщин – это неожиданное открытие надо поместить на первую полосу всех газет.
Смех в аудитории.
– Ладно, значит, давайте проверим заодно и всех голубых, черт их дери. То же самое касается наших постоянных клиентов – проституток и сутенеров. Мне нужны имена, я хочу, чтобы они были у меня не позже пяти часов вечера. Спецназ проведет облаву. Дамочек отправим в Квинс, остальных – сюда.
Тишина.
– И достаньте мне Стивена Бартона. Сегодня.
Я грызу ногти. Я хочу уйти.
– Так что позвоните домой, предупредите, что вернетесь поздно. ПОТОМУ ЧТО ВСЕ ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ ЗДЕСЬ И СЕГОДНЯ.
Одна мысль: Дженис.
Прямиком через всю эту свалку, прочь из комнаты, вдоль по коридору, Эллис застрял в другом конце, кричит мне что-то вслед.
Звонок из автомата у столовой – никто не отвечает. Я швыряю трубку как раз в тот момент, когда он появляется рядом со мной.
– Куда это ты, блин, собрался?
– Давай, поехали, пора за дело, – я снова прибавляю шагу, вниз по лестнице и прочь из участка.
– Я хочу за руль, – ноет он позади.
– А хрен.
Педаль в пол, пролетаю через центр обратно к Чапелтауну, рация все еще бьет в набат.
Эллис потирает руки, говоря:
– С паршивой овцы хоть шерсти клок: по крайней мере, нам заплатят приличные сверхурочные.
– Если только профсоюз не проголосует за возобновление запрета на ненормированный рабочий день, – бормочу я, думая: мне надо как-то от него избавиться.
– Кто хочет перерабатывать – ради бога.
– Когда приедем на место, нам лучше разделиться, – говорю я.
– На какое место?
– Спенсер Плейс, – отвечаю я, думая: неужели он и впрямь такой тупой, каким кажется?
– Зачем?
Мне хочется дать по тормозам и вышвырнуть его из машины, но вместо этого я улыбаюсь и говорю:
– Чтобы пресечь херню в зародыше. Чтобы они поменьше тявкали.
Я поворачиваю направо и снова выезжаю на Раундхей-роуд.
– Ты – начальник, тебе виднее, – говорит он, как будто это всего лишь вопрос времени.
– Ага, – говорю я, не снижая оборотов.
– Ты возьми правую сторону. Начни с Ивонн и Джин в пятом.
Мы припарковались за углом, на Леопольд-стрит.
– Вот блин. Это что – обязательно?
– Ты слышал, что сказал Ноубл? Имена, ему нужны их сраные имена.
– А ты?
– А я пойду к Дженис и Дениз во втором.
Он смотрит на меня искоса:
– Конечно, кто бы сомневался.
Я подмигиваю ему в ответ, от греха подальше. Он тянется к двери.
– А потом что?
– Иди дальше, по порядку. Когда закончишь – подходи сюда.
Он выходит из машины, вздыхая и почесывая яйца. Уже определился.
Мне кажется, что у меня вот-вот взорвется сердце.
Я жду, когда Эллис войдет в дом номер пять, затем открываю дверь и поднимаюсь по лестнице.
В доме тихо и воняет куревом и наркотиками.
Я останавливаюсь на лестничной площадке второго этажа и тихо стучу в ее дверь.
Она открывает, ее темные волосы и кожа мокры от пота, она выглядит так, будто только что трахалась, и трахалась по-честному.
Ночи, наполненные снами о ней.
– Ко мне нельзя. Я работаю.
– Произошел новый случай.
– Ну и что?
– Тебе нельзя здесь оставаться.
– Может, я тогда к тебе перееду, а?
– Ну пожалуйста, – шепчу я.
– Ты ведь хочешь спасти мою честь, правда, господин полицейский?
– Я серьезно.
– Я тоже. Мне нужны деньги.
Я достаю купюры, мну их, пихаю ей в лицо.
– Вот так, да?
– Да, вот так, – киваю я.
– А как насчет колечка, а, Принц Бобби?
Я вздыхаю и открываю рот, чтобы что-то сказать.
– Такого, которое ты своей жене подарил?
Я смотрю себе под ноги, на ковер, на глупый узор из птиц и цветов.
Я поднимаю глаза. Дженис дает мне пощечину.
– Убирайся.
– Раскалывайся, мать твою!
– Отстань от меня!
Эллис толкает ее голову назад, она стукается о стенку.
– От…бись!
– Не валяй горбатого, Карен, – говорю я. – Просто скажи нам, где он, и мы пойдем.
– Да не знаю я, мать вашу.
Она плачет, и я ей верю.
Мы работаем уже больше шести часов. Младший следователь Майкл Эллис не способен узнать правду, даже если она сама подойдет к нему и ударит его по морде. Поэтому он подходит к Карен Бернс, белой, двадцати трех лет, матери двоих детей, имеющей судимости за проституцию, страдающей от наркозависимости, и бьет ее по лицу.
– Полегче, Майк, полегче, – говорю я сквозь зубы.
Она сползает по обоям, рыдая и трясясь от злости.
Эллис теребит свои яйца. Ему скучно, он обломался и чувствует прилив похоти; я знаю, что он хочет стянуть с нее трусы и отделать как следует.
– Перерыв, Майк? – говорю я.
Он шмыгает носом, закатывает глаза и направляется прочь по коридору.
Окно открыто, играет радио. Жаркое майское воскресенье, обычно в такое время слушают чертова Боба Марли, но сегодня Джимми Савайл крутит «юбилейные» хиты последних двадцати пяти лет. Каждая сволочь прячет свои заначки под кроватью, ждет, пока не прекратится вой сирен, пока не закончится все это.
Карен закуривает и поднимает глаза.
– Ты знаешь Стива Бартона? – спрашиваю я.
– К сожалению, да.
– Но ты понятия не имеешь, где он может сейчас быть?
– Если у него есть хоть капля мозгов, то он уже давно нарисовал ноги.
– А у него есть хоть капля мозгов?
– Капля есть.
– А куда он мог свалить?
– В Лондон. В Бристоль. Понятия не имею, блин.
В квартире Карен воняет. Интересно, где ее дети? Наверное, их опять у нее отобрали.
– Думаешь, это он сделал?
– Нет.
– Тогда дай мне наводку, и я отвалю.
– Или?
– Или я пойду пообедаю, а мой напарник тебя тут пока допросит по своей собственной технологии. Потом я вернусь, и мы отвезем тебя на Квинс-стрит.
Она вздыхает и говорит:
– Кто вам нужен?
– Тот, кто любит что-нибудь необычное. Странное.
– Странное? – смеется она.
– Во всех смыслах этого слова.
Она тушит сигарету в пластмассовой тарелке с чипсами и соусом карри, встает и берет свою записную книжку из ящика письменного стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69