Вскоре исчезло все слово, осталась лишь шершавая поверхность пергамента.
Она переместила нож к другому слову. «Алетея», – Истина. Рука Джоанны замерла над словом.
– Продолжай, – сурово потребовал отец.
Истина. Округлые буквы четко выступали на светлом пергаменте.
Все в ней противилось этой работе. Весь страх и боль этой ночи померкли перед всепоглощающим убеждением: этого не должно быть!
Опустив нож, Джоанна посмотрела на отца.
– Возьми нож! – в его голосе прозвучала угроза.
Джоанна попыталась заговорить, но слова застряли в горле, и она молча покачала головой.
– Дочь Евы! Я покажу тебе все муки Ада. Принеси розги.
Джоанна пошла в угол и принесла длинную черную хворостину.
– Приготовься, – велел каноник.
Она опустилась на колени перед очагом. Медленно, трясущимися руками Джоанна расстегнула серую шерстяную накидку и, спустив льняную рубашку, обнажила спину.
– Начинай «Отче Наш», – голос отца звучал тихо.
– Отче наш, сущий на небесах…
Первый удар пришелся прямо между лопатками, рассекая кожу и пронзая болью до самой головы.
– Да святится имя Твое…
Второй удар был еще сильнее. Джоанна прикусила руку, чтобы не вскрикнуть. Ее и раньше били, но так безжалостно никогда.
– Да придет царствие Твое…
Третий удар рассек кожу так глубоко, что по бокам потекла кровь.
– Да будет воля Твоя… – От четвертого удара Джоанна вскинула голову. Она увидела, что брат странно смотрит на нее из-за стола. Что это? Страх? Любопытство? Сочувствие?
– Как на земле… – Снова последовал удар. Перед тем как закрыть от боли глаза, Джоанна поняла, что выражало лицо брата: это было торжество.
– И на небесах. Хлеб наш насущный дай нам… – Снова обрушился тяжелый удар. Сколько их было? Сознание Джоанны помутилось. Они никогда не выдерживала больше пяти ударов.
Еще удар. Смутно она услышала чей-то крик.
– И оставь нам долги наши… оставь… – Губы ее шевелились, но произносить слова она уже не могла.
Еще удар.
Остатками сознания, Джоанна вдруг поняла: теперь это не прекратится. На этот раз отец не остановится, он будет наносить удар за ударом, пока не убьет ее.
Удар.
Звон в ушах стал оглушительным. Потом наступила тишина и над ней опустился милосердный мрак.
Глава 6


В течение нескольких дней деревня обсуждала избиение Джоанны. Говорили, что каноник едва не забил дочь насмерть, и сделал бы это, если бы не крики его жены, которые привлекли внимание соседей. Трое здоровенных мужчин едва оторвали каноника от ребенка.
Но разговоры пошли не от того, что отец избил Джоанну, такое в деревне случалось нередко. Кузнец, к примеру, повалил свою жену на землю и так долго бил ее ногами по лицу, что сломал ей череп. И лишь за то, что ему надоело ее бесконечное ворчанье. Бедняжка осталась изуродованной на всю жизнь, но что тут поделать. В своем доме мужчина был полновластным хозяином, и никто не имел права вмешиваться. Единственным ограничением при наказании был размер дубины, которой мужчины избивали домочадцев. А каноник вообще дубиной не пользовался.
Но самым важным односельчане считали то, что каноник потерял контроль над собой. Такой жестокости от того, кто служит Богу, они не ожидали. Тем больше удовольствия доставляли разговоры об этом. С тех пор как каноник взял в жены саксонку, о нем не судачили так много. Собираясь небольшими группами, люди шепотом обсуждали событие и замолкали, завидев его.
Джоанна об этом ничего не знала, потому что после того как отец ее избил, он запретил кому-либо приближаться к ней. Весь тот день и последующий тоже Джоанна лежала без сознания на холодном земляном полу. Когда каноник разрешил Гудрун приблизиться к дочери, рваные раны девочки уже покрылись коркой, и началась опасная для жизни лихорадка.
Гудрун промыла раны Джоанны чистой водой и крепким вином. Затем, очень осторожно, стараясь не причинить ей боли, наложила на них охлаждающую примочку из листьев шелковицы.
«Во всем виноват этот грек», – с горечью думала Гудрун, готовя горячий напиток. Приподняв голову Джоанны, она но капле влила его ей в рот. – Подсунул девочке книгу, заморочил ей голову ненужными идеями. Она девочка, а потому не приспособлена для книжек». Этот ребенок принадлежал ей и должен был делить с матерью секреты и язык ее народа и стать утешением и опорой в старости. Будь проклят тот час, когда этот грек вошел в их дом! Да обрушится на него гнев всех богов!
Тем не менее Гудрун гордилась, что дочь вынесла все с таким мужеством. Джоанна превзошла отца бесстрашием, героической силой саксонских предков. Когда-то Гудрун тоже была сильной и храброй, но долгие годы унижений и жизни на чужбине постепенно вытравили из нее желание сопротивляться. «По крайней мере, – удовлетворенно размышляла она, – это моя кровь. Храбрость моего народа в крови моей дочери». Перестав массировать шею Джоанны, Гудрун помогла ей проглотить целебный напиток.
– Выздоравливай, малышка, выздоравливай и возвращайся ко мне.
Утром на девятый день лихорадка закончилась. Джоанна очнулась и увидела склонившуюся над ней Гудрун.
– Мама? – Голос казался хриплым и незнакомым.
– Ну вот, ты и вернулась ко мне, моя перепелочка, – Улыбнулась мать. – Иногда я боялась, что потеряла тебя.
Джоанна попыталась подняться, но тяжело упала на солому. Боль пронзила все тело, напомнив о случившемся.
– Книга?
Лицо Гудрун напряглось.
– Отец стер все страницы и заставил твоего брата писать на них какую-то ерунду.
Значит, книги больше нет.
Джоанна вдруг почувствовала изнуряющую усталость, ей стало дурно, захотелось спать.
Гудрун подала дочери деревянную миску с горячей жидкостью.
– А теперь поешь, чтобы восстановить силы. Вот, приготовила тебе бульон.
– Нет, – Джоанна слабо покачала головой, – ничего не хочу. – Зачем восстанавливать силы? Лучше умереть. Ради чего теперь жить? Ей никогда не вырваться из узкого мира Ингельхайма. Судьба заточила ее здесь навечно, и нет никакой надежды вырваться на свободу.
– Съешь немного, – просила Гудрун. – А пока ты ешь, я спою тебе старинную песенку.
Джоанна отвернулась.
– Оставь это глупым священникам.
– У нас свои собственные секреты, не так ли, моя перепелочка? Мы снова будем секретничать, как прежде. – Гудрун нежно гладила ее волосы. – Но сначала ты должна поправиться. Выпей немножко бульона. Он приготовлен по саксонскому рецепту и очень полезен для здоровья.
Она поднесла ложку к губам Джоанны. Сопротивляться не было сил, и она позволила матери покормить ее. Бульон оказался вкусным, теплым, наваристым. Вопреки всему Джоанна почувствовала себя немного лучше.
– Моя маленькая перепелочка, моя лапочка, моя душечка, – ласкал и успокаивал ее голос Гудрун. Мать опустила деревянную ложку в горячий бульон и снова поднесла ее к губам Джоанны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117