Максу я не сочувствовал: он дал возможность моему пациенту скрыться, – а Эдгар, несмотря на всю его браваду, еще нуждался во мне. Он был болен.
Мы с Джеком решили, что не стоит включать сирену немедленно, оповещать округу о побеге пациента, пока мы не будем вынуждены это сделать. Лучше организовать поисковую группу, быстро прочесать местность, постараться схватить Эдгара, пока он не очень далеко. Оба мы знали, что для успешного побега пациенту нужны деньги и одежда, а по крайней мере одежду Эдгар раздобыл. Санитары потратили на поиски два часа, обыскали ферму и болото, прошли по лесу. Они не знали, сколько времени прошло с его побега. Считали, что не больше трех часов, но такого времени для находчивого человека с одеждой и деньгами вполне достаточно, чтобы скрыться. Есть ли у Эдгара деньги, никто не знал, кроме Стеллы, разумеется, – она не раз снабжала его деньгами, и их должно было вполне хватить на дорогу до Лондона. Между тем мы могли только надеяться, что Эдгар все еще где-то поблизости, бредет вслепую без дороги и окажется легкой добычей местной полиции, которую после безрезультатных двухчасовых поисков поставили в известность о побеге.
Бренда со Стеллой встретили сообщение об этих драматических событиях удивленными, обеспокоенными восклицаниями. Но о Чарли, который до сих пор не вернулся домой, вспомнила только Бренда. Стелла тут же изобразила крайнюю встревоженность, перевела эмоциональное потрясение, вызванное побегом Эдгара, в тревогу о сыне. Она надеялась, Макс не обратил внимания, что первой о благополучии мальчика подумала бабушка, а не она.
Макс резко ответил, что мальчики Эдгара Старка не интересуют.
– Он стремится убраться отсюда как можно дальше.
Чарли вскоре вбежал в дом, очень взбудораженный, потому что слышал сирену и жаждал все узнать.
Стелла вернулась на кухню заканчивать приготовление ужина. Он стремится убраться отсюда как можно дальше. Она стояла у плиты, по лицу ее струились слезы. Услышала, как вошла Бренда, вытерла фартуком глаза и зажгла газ под картошкой. Надо было делать вид, что она лишь немного расстроена из-за того, что больнице теперь предстоят серьезные передряги, которые дурно отразятся на пациентах, служащих и семьях служащих. Она что-то промямлила об этом Бренде.
– Ужасная досада, – откликнулась свекровь. – Натворил дел этот человек. И он работал у нас в саду?
– Восстанавливал оранжерею.
– Жутко подумать, что он заходил в дом. Что случилось бы, окажись здесь кто-то из нас? Насколько я понимаю, в прошлом он насиловал женщин.
– Думаю, он сперва убедился, что в доме никого нет.
– А если бы Чарли застал его в спальне? В твоей спальне, Стелла! Ты не чувствуешь себя оскверненной тем, что он заходил в твою спальню?
– Для меня это неожиданность. Я еще не осознала всего в полной мере.
– Ну еще бы!
Бренда продолжала свой допрос, не сводя глаз со Стеллы. Что-то в ее реакции на происходящее вызывало недоумение у свекрови, и Стелла это понимала. Чем она выдала себя? Тем, что не подумала о Чарли, узнав, что беглый пациент на свободе? Или выказала мало удивления, словно знала? Стелла мысленно молила Бога, чтобы никто больше не смотрел на нее испытующим взглядом.
Однако худшее было впереди. Когда они ужинали, в кабинете зазвонил больничный телефон, и Макс пошел туда. Возвратясь, он сказал Стелле, что Джек ждет к себе их обоих.
– Обоих? – переспросила Бренда.
– Да, мама, – с несвойственной ему твердостью ответил Макс.
Когда они проезжали мимо главных ворот, уже темнело. По меркнущему небу тянулись розовые, синие, лиловые полосы туч, в тускнеющем вечернем свете высились ворота – две прямоугольные башни с двойными створками между ними. Перед выездом Макс спросил Стеллу, почему, с ее точки зрения, Джек хочет видеть и ее. Стелла ответила, что не знает. Больше Макс ничего не говорил, и они ехали молча до самого дома главного врача, расположенного неподалеку от женского корпуса.
Брайди, подобающе серьезная, открыла им дверь. С приливом неприязни к ней Стелла поняла, до чего глубоко вошла эта женщина в служебные дела мужа за долгие годы их совместной жизни, и у нее мелькнула мысль, что теперь ей уже не быть в положении Брайди. Раньше она думала, что роль супруги главного врача уготована ей, и мысленно отвергала ее. Но тут поняла, что этой роли у нее не будет; главным врачом Максу теперь не стать. И подумала, осознает ли это он сам.
Брайди проводила их в кабинет Джека, просторную, уютно обставленную комнату с книжными полками от пола до потолка. Джек, стоя к ним спиной, наклонился к графину с виски и спросил, не выпьют ли они по стаканчику. Стелла с удовольствием ответила «да»; Брайди закрыла дверь, оставив их втроем.
– Чувствуйте себя как дома, – негромко предложил Джек с угрюмостью и отчужденностью, каких Стелла не слышала раньше.
– Очень скверное дело, – сказал он, когда все сели. – У меня это пятый побег. Скандал неизбежен, даже если мы быстро вернем Эдгара Старка.
Джек умолк, хмуро глядя на стакан с виски, поэтому имя любовника Стеллы зависло в полумраке. Вечер угасал. Из сада доносилось последнее птичье пение.
– Положение неприятное. Начну прямо с сути дела. Макс, я ничего тебе об этом не говорил. Не видел смысла причинять боль вам обоим, передавая скандальные слухи. Но в связи с тем, что произошло сегодня, я вынужден разобраться в этой истории.
Он снова умолк. В «этой истории» – в какой? По тону Джека Стелла решила, что это неприятная история, гнусная, отвратительная. Почему ей нужно присутствовать при разбирательстве чего-то гнусного и отвратительного?
– Какие слухи? – спросил Макс.
Главный врач со вздохом повернулся к Стелле.
– Поговаривают, – начал он, – что твои отношения с Эдгаром Старком выходили за грань подобающих для жены врача.
– Откуда это исходит? – резко спросил Макс. – Почему я ничего не знал?
– Не важно откуда. Нет нужды объяснять тебе, как действует система осведомления. Пациенты болтают друг с другом, санитары подслушивают, тоже начинают болтать, и мне быстро становится все известно.
– Поражаюсь, что ты воспринял это всерьез!
Стелла говорила мне потом, что и она, и Джек удивились горячности Макса.
– Макс, выслушай меня, пожалуйста. Разумеется, я скептически отношусь к слухам. За день я слышу много всякого, и мало что из этого имеет под собой какую-то почву. Но больница большая, и по ней ходят разговоры. Конечно же, я не верю этому. Однако мне нужно знать, как мог возникнуть подобный слух.
– Стелла разговаривала с ним в саду, но за этим ничего не кроется.
– Стелла?
Оба посмотрели на нее. Макс был раздражен, и хотя на первый взгляд его раздражение объяснялось тем, что Стеллу обвинили в неподобающем поведении, она поняла, что необходимость этого разговора и мучительное сознание, что, узнав о пропаже своей одежды, он не принял нужных мер и тем самым способствовал бегству Эдгара, осложняли положение, поэтому выступление мужа в ее защиту было не таким уж благородным, как представлялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Мы с Джеком решили, что не стоит включать сирену немедленно, оповещать округу о побеге пациента, пока мы не будем вынуждены это сделать. Лучше организовать поисковую группу, быстро прочесать местность, постараться схватить Эдгара, пока он не очень далеко. Оба мы знали, что для успешного побега пациенту нужны деньги и одежда, а по крайней мере одежду Эдгар раздобыл. Санитары потратили на поиски два часа, обыскали ферму и болото, прошли по лесу. Они не знали, сколько времени прошло с его побега. Считали, что не больше трех часов, но такого времени для находчивого человека с одеждой и деньгами вполне достаточно, чтобы скрыться. Есть ли у Эдгара деньги, никто не знал, кроме Стеллы, разумеется, – она не раз снабжала его деньгами, и их должно было вполне хватить на дорогу до Лондона. Между тем мы могли только надеяться, что Эдгар все еще где-то поблизости, бредет вслепую без дороги и окажется легкой добычей местной полиции, которую после безрезультатных двухчасовых поисков поставили в известность о побеге.
Бренда со Стеллой встретили сообщение об этих драматических событиях удивленными, обеспокоенными восклицаниями. Но о Чарли, который до сих пор не вернулся домой, вспомнила только Бренда. Стелла тут же изобразила крайнюю встревоженность, перевела эмоциональное потрясение, вызванное побегом Эдгара, в тревогу о сыне. Она надеялась, Макс не обратил внимания, что первой о благополучии мальчика подумала бабушка, а не она.
Макс резко ответил, что мальчики Эдгара Старка не интересуют.
– Он стремится убраться отсюда как можно дальше.
Чарли вскоре вбежал в дом, очень взбудораженный, потому что слышал сирену и жаждал все узнать.
Стелла вернулась на кухню заканчивать приготовление ужина. Он стремится убраться отсюда как можно дальше. Она стояла у плиты, по лицу ее струились слезы. Услышала, как вошла Бренда, вытерла фартуком глаза и зажгла газ под картошкой. Надо было делать вид, что она лишь немного расстроена из-за того, что больнице теперь предстоят серьезные передряги, которые дурно отразятся на пациентах, служащих и семьях служащих. Она что-то промямлила об этом Бренде.
– Ужасная досада, – откликнулась свекровь. – Натворил дел этот человек. И он работал у нас в саду?
– Восстанавливал оранжерею.
– Жутко подумать, что он заходил в дом. Что случилось бы, окажись здесь кто-то из нас? Насколько я понимаю, в прошлом он насиловал женщин.
– Думаю, он сперва убедился, что в доме никого нет.
– А если бы Чарли застал его в спальне? В твоей спальне, Стелла! Ты не чувствуешь себя оскверненной тем, что он заходил в твою спальню?
– Для меня это неожиданность. Я еще не осознала всего в полной мере.
– Ну еще бы!
Бренда продолжала свой допрос, не сводя глаз со Стеллы. Что-то в ее реакции на происходящее вызывало недоумение у свекрови, и Стелла это понимала. Чем она выдала себя? Тем, что не подумала о Чарли, узнав, что беглый пациент на свободе? Или выказала мало удивления, словно знала? Стелла мысленно молила Бога, чтобы никто больше не смотрел на нее испытующим взглядом.
Однако худшее было впереди. Когда они ужинали, в кабинете зазвонил больничный телефон, и Макс пошел туда. Возвратясь, он сказал Стелле, что Джек ждет к себе их обоих.
– Обоих? – переспросила Бренда.
– Да, мама, – с несвойственной ему твердостью ответил Макс.
Когда они проезжали мимо главных ворот, уже темнело. По меркнущему небу тянулись розовые, синие, лиловые полосы туч, в тускнеющем вечернем свете высились ворота – две прямоугольные башни с двойными створками между ними. Перед выездом Макс спросил Стеллу, почему, с ее точки зрения, Джек хочет видеть и ее. Стелла ответила, что не знает. Больше Макс ничего не говорил, и они ехали молча до самого дома главного врача, расположенного неподалеку от женского корпуса.
Брайди, подобающе серьезная, открыла им дверь. С приливом неприязни к ней Стелла поняла, до чего глубоко вошла эта женщина в служебные дела мужа за долгие годы их совместной жизни, и у нее мелькнула мысль, что теперь ей уже не быть в положении Брайди. Раньше она думала, что роль супруги главного врача уготована ей, и мысленно отвергала ее. Но тут поняла, что этой роли у нее не будет; главным врачом Максу теперь не стать. И подумала, осознает ли это он сам.
Брайди проводила их в кабинет Джека, просторную, уютно обставленную комнату с книжными полками от пола до потолка. Джек, стоя к ним спиной, наклонился к графину с виски и спросил, не выпьют ли они по стаканчику. Стелла с удовольствием ответила «да»; Брайди закрыла дверь, оставив их втроем.
– Чувствуйте себя как дома, – негромко предложил Джек с угрюмостью и отчужденностью, каких Стелла не слышала раньше.
– Очень скверное дело, – сказал он, когда все сели. – У меня это пятый побег. Скандал неизбежен, даже если мы быстро вернем Эдгара Старка.
Джек умолк, хмуро глядя на стакан с виски, поэтому имя любовника Стеллы зависло в полумраке. Вечер угасал. Из сада доносилось последнее птичье пение.
– Положение неприятное. Начну прямо с сути дела. Макс, я ничего тебе об этом не говорил. Не видел смысла причинять боль вам обоим, передавая скандальные слухи. Но в связи с тем, что произошло сегодня, я вынужден разобраться в этой истории.
Он снова умолк. В «этой истории» – в какой? По тону Джека Стелла решила, что это неприятная история, гнусная, отвратительная. Почему ей нужно присутствовать при разбирательстве чего-то гнусного и отвратительного?
– Какие слухи? – спросил Макс.
Главный врач со вздохом повернулся к Стелле.
– Поговаривают, – начал он, – что твои отношения с Эдгаром Старком выходили за грань подобающих для жены врача.
– Откуда это исходит? – резко спросил Макс. – Почему я ничего не знал?
– Не важно откуда. Нет нужды объяснять тебе, как действует система осведомления. Пациенты болтают друг с другом, санитары подслушивают, тоже начинают болтать, и мне быстро становится все известно.
– Поражаюсь, что ты воспринял это всерьез!
Стелла говорила мне потом, что и она, и Джек удивились горячности Макса.
– Макс, выслушай меня, пожалуйста. Разумеется, я скептически отношусь к слухам. За день я слышу много всякого, и мало что из этого имеет под собой какую-то почву. Но больница большая, и по ней ходят разговоры. Конечно же, я не верю этому. Однако мне нужно знать, как мог возникнуть подобный слух.
– Стелла разговаривала с ним в саду, но за этим ничего не кроется.
– Стелла?
Оба посмотрели на нее. Макс был раздражен, и хотя на первый взгляд его раздражение объяснялось тем, что Стеллу обвинили в неподобающем поведении, она поняла, что необходимость этого разговора и мучительное сознание, что, узнав о пропаже своей одежды, он не принял нужных мер и тем самым способствовал бегству Эдгара, осложняли положение, поэтому выступление мужа в ее защиту было не таким уж благородным, как представлялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66