ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Это тягостное дело генерал снова хотел поручить мне. Но я отговорил его.
И вот вчера, в восемь часов вечера, Маллесон собрал всех членов Закаспийского правительства у себя в кабинете. Вызвал он и меня. Генерал начал речь издалека: напомнил, с какой целью прибыла британская военная миссия в Закаспий, что именно 'она сделала, чтобы помочь силам, борющимся против большевизма; сказал, что 'британские офицеры на полях сражений нашли много верных друзей. Затем, как бы доверительно, сообщил о том, что большевистский пожар перекинулся на Восток, что особенно осложняется положение в Индии, что в Пенджабе идут кровопролитные столкновения с повстанцами. После того как генерал битый час ходил таким образом вокруг да около, он наконец подошел к основной своей цели: сообщил, что из Лондона неожиданно получен приказ и британские войска самое позднее через две недели должны будут покинуть Закаспий.
Как ни старался генерал сохранить спокойствие, но постепенно нараставшее в нем волнение все же прорвалось наружу: он весь покраснел, не только его упрямый подбородок, всего его охватила дрожь. Он вытер влажный лоб и, не глядя на присутствующих, продолжал:
— Разумеется, это известие для нас самих явилось полной неожиданностью. Не буду говорить о телеграммах и письмах, которые я посылал в Лондон. Ничего не скрывая, освещая события так, как они совершались на самом деле, я сообщал в Лондон, что положение в Туркестане тяжелое, что з Закаспий нет достаточных сил, способных противостоять врагу, что, если мы уйдем, обстановка во
Есем Туркестане резко изменится в пользу большевикбв. Но, как говорится, у каждого свои заботы, а забот у Лондона слишком много. И вот приказ — в двухнедельный срок оставить Закаспий. Вы сами понимаете, у военных два бога: один — наш небесный творец, другой — приказание начальства!
Генерал слегка перевел дыхание и быстро обвел взглядом слушателей, как бы давая понять, что он закончил:
— Вот что я хотел вам сообщить.
Я внимательно следил за участниками совещания. Казалось, они заранее знали, что сегодняшняя встреча — не к добру. Чайники с горячим чаем стояли нетронутыми. Ни один из присутствующих даже не протянул к ним руки. Лица у всех были печальны, головы опущены. Один только полковник Хаджимурад сидел выпрямившись, высоко держа голову и скрестив руки на груди, словно позировал художнику. Он заговорил первым:
— Сказано: «Тот, кто бежит, — спасется, кто останется на месте, — попадет в плен». Если вы уйдете, что будем делать мы, господин генерал?
За генерала ответил Ораз-сердар:
— Ты тоже беги... Дорога свободна! Хаджимурад так же резко ответил Ораз-сердару:
— Если мы побежим, тебе тоже несдобровать. Не кичись! Легче всего хвастаться и бросаться громкими словами!
— Это кто же хвастается? —Ораз-сердар готов был лопнуть от злости. — Вот останемся одни... Тогда увидим, кто хвастун!
Крутеня попробовал защитить Хаджимурада:
— Не рано ли вы нападаете, сердар? Ораз-сердар презрительно оборвал его:
— Ты не вмешивайся в наш разговор!
— Почему?
— Гм, почему... Не видя воды, снимает штаны. Да
еще спрашивает: «Почему?» Хаджимурад взорвался:
— Как бы ты раньше нас не снял штаны! Маллесон понял, что ссора может зайти далеко, и решил вмешаться:
— Горячась, нельзя понять друг друга. Постараемся сдержать свои чувства!
Ораз-сердар молча окинул злым взглядом своих противников и, что-то пробурчав, отвернулся. Хаджимурад шумно перевел дыхание, а Крутеня выдохнул свой гнев вместе с синим папиросным дымом на Ораз-сердара.
Совещание длилось долго. Перемежаясь взаимными попреками, беседа то разгоралась, то затихала, чтобы разгореться с новой силой. Кончилось тем, что три члена правительства тут же подали в отставку. А остальные, опустив головы, молча покинули кабинет.
И вот настали незабываемые, горестные дни... Весть о нашем уходе разнеслась сначала по городу, а затем по всему краю. Если бы в Асхабад нежданно нагрянули большевики, то и тогда паника была бы не больше. Перед зданием миссии уже с рассвета толпились люди, притом самые почтенные, уважаемые. До смерти перепуганные, они со слезами на глазах умоляли не отдавать их на растерзание большевикам. Но чем могли мы помочь им? Оставалось одно — отсиживаться в своих кабинетах. Какими глазами было глядеть на этих несчастных?
Ни разу в жизни мне не приходилось попадать в такое положение. Отгородившись штыками от внешнего мира и бессильно кусая губы, сидишь, забравшись в угол. С утра ждешь захода солнца, а с заходом солнца — нового утра.
И так день за днем... Вот миновала еще одна ночь. А я не спал ни минуты. Только что вернулся с вокзала. На простое дело, с которым обычно можно было справиться за несколько минут, теперь пришлось затратить чуть ли не сутки. Надо было отправить в Красноводск эшелон с солдатами. А машинистов нет. Заперев свои квартиры и забрав семьи, все они куда-то скрылись. Перевернув весь город, с великим трудом удалось найти только двоих. Да и то одного из них пришлось поставить к стенке, а второго посадили на паровоз силой, буквально под дулом пистолета. Остался еще один состав с солдатами, оружием и боеприпасами. Отправить его, и конец мучениям. И слава богу!
Уже петухи начинали приветствовать рассвет, когда, приказав дежурному офицеру разбудить меня в восемь часов, я, не раздеваясь, повалился на диван в своем каби-
нете и сразу заснул. Но пережитые волнения продолжались и во сне: меня мучили кошмары, сперва я бранился с Зиминым, потом сцепился с железнодорожниками. И тут раздался стук в дверь.
Вошла Элен. Она, бедняжка, за это время тоже сбилась с ног. Лицо осунулось, побледнело до синевы глаза из-под длинных ресниц глядели печально. От былой веселости Элен не осталось и следа. Но все же она крепилась. Ведь всему приходит конец, должна была закончиться и эта предотъездная суета.
Хотя полной близости у нас с Элен не было, все же я неизменно ощущал ее дружеское расположение. Сердцем она была со мной. А это было очень важно: в миссии для меня абсолютно не существовало тайн, я знал содержание самых секретных докладов генерала командованию. А телеграммы и письма, приходившие к нам сверху, я иногда прочитывал даже раньше генерала. Вот и сегодня Элен положила передо мной кожаную папку, сказав:
— Генерал еще не видел.
Раскрыв папку, я не спеша начал читать лежавшую в ней телеграмму. Телеграмма была из Симлы. Командование сообщало: новый эмир Афганистана Аманулла-хан вторично обратился с официальным письмом к вице-королю Индии лорду Челмсфорду, потребовал признания Афганистана полноправным независимым государством и односторонне аннулировал все заключенные ранее договоры. В телеграмме указывалось, что в настоящее время в пограничных с Индией районах афганцы ведут подрывную работу против Великобритании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105