А Герострат кивает довольный тем, что я понял, отводит
руку, показывая пальцем куда-то в сторону. Я перевожу взгляд
и вижу тот самый угол, в котором живет паук, только под колыхающейся
от неощутимого сквозняка паутиной разбросаны не белые
и черные фигурки, а люди - снова люди - и уже не живые,
недоумевающие, как нас сюда занесло, а мертвые, для которых
вопросов больше не осталось.
Там лежит Мишка Мартынов в переплетении трубок, в белой
пропахшей медикаментами палате; там на грязном асфальте
распластался Венька Скоблин с разнесенной в кровавые брызги
головой, там лежит Андрей Кириченко, у него просто остановилось
сердцеи, там же рядом - Эдик Смирнов. Под ними растекается
кровь, и пыль, смачиваемая ее медленным, но непрерывным
потоком, собирается в темные мокрые комки.
Я пытаюсь разглядеть среди тел, кого же Герострат выбрал
"конем - интересной фигурой", но не успеваю, не успеваю,
потому что двуликий хозяин комнаты тихо, но отчетливо
произносит:
- НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!
Меня разбудил телефонный звонок в прихожей.
Я выпрямился и чуть не свалился со стула. Продрал глаза.
В окно кухни светило солнце, на столе лежала подушка.
Е-мое, подумал я. Проспал!
Взглянул на часы. Так и есть: 10.56. Первый случай после
армии, чтобы я проспал почти до одиннадцати. С ума сойдешь
с вами.
Острые переживания сна уходили, медленно смазывались,
блекли.
Трубку сняла мама:
- Да-да... Кирилл? Помню, конечно... Нет, он еще спит...
Как? Что ты говоришь?.. ДА КАК ЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКОЕ?!
Голос мамы изменился и на такую ноту, что я подпрыгнул
на своем месте, вскочил и устремился в прихожую.
- Да, Кирилл, хорошо... я передам...
Но она уже положила трубку.
- Мать, что случилось?! - закричал я, чувствуя, как самого
начинает трясти от готовности услышать самое плохое.
- Преподавателя вашего... Гуздева, - проговорила мама, с
трудом шевеля побелевшими губами, - полчаса назад... убили.
Прямо на лекции... Там еще кто-то из студентов пострадал.
Что такое делается, Боря?!
Вопрос мамы я оставил без ответа. Я сполз по стене на
корточки прямо здесь, в прихожей. Я не знал, то ли истерично
расхохочусь сейчас, то ли истерично же разрыдаюсь. В
один момент я оказался на грани срыва, и куда бы меня повело,
в какую форму истерии, не мог анализировать ни тогда, ни
теперь. Помню только, как пульсировала перед глазами багровой
надписью поперек всего мира нелепая неправильная фраза из сна:
"НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!", и еще скороговоркой по периферии сознания
проскальзывало: "Конь - интересная фигура. Фигура интересная - конь."
СХЕМА!
Я стиснул виски ладонями.
Просчет, просчет, ошибка. Гуздева не было в списке, да
и как он мог там быть?! Я же зациклился на том, что Герострат
угрожает моим БЛИЖАЙШИМ друзьям, моим ровесникам. И если теперь
составлять новый список, то можно будет включить туда
полгорода, и все равно нельзя будет сказать, кого Герострат
выберет новой жертвой. Дьявол, дьявол, а не человек!
НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!
- Что с тобой, Боря? - заволновалась мама, и голос ее
прозвучал, как из другой вселенной.
Нужно собраться, не допустить истерики: испугаешь маму,
да и истерика тебе ничего не даст...
Я встал. По стеночке. Сильная тошнота и звон в ушах.
- Ничего-ничего, успокойся, мам, - пробормотал я совершенно
чужими губами.
И мой собственный голос прозвучал, как из другой вселенной.
- Это я так... от неожиданности... армию вспомнил...
Мама поверила.
Хоть я и в должной мере неохотно делился с ней воспоминаниями
о происходившем в "горячих точках", старался свести
все к фразам типа: "Да ничего особенного", "Постреляли - разбежались",
"Пугали больше", "Нет, для нас никакой опасности
не было" - она все-таки сознавала, что это даже не полправды,
и то, что происходило ТАМ на самом деле, отпечаталось где-то
во мне и не оставит уж до гробовой доски, но лучше не бередить,
не тревожить старые раны. И конечно, мое состояние в
тот момент прекрасно укладывалось в схему простейшего психологического
этюда: убийство Гуздева - стрельба в "горячих точках" - жестокий
приступ воспоминаний.
Мама поверила и сразу захлопотала. Как маленького довела
меня до кресла в гостиной, усадила, побежала к аптечке за валерьянкой.
Но когда вернулась, я уже прочухался, встал, отрицательно
покачал головой при виде пахучего лекарства и начал
собираться.
- Боря, ты куда?
- Пойду выясню подробности.
Времени терять нельзя, думал я, выходя из дома. Время
теперь имеет цену крови. Равновесие на доске шаткое; если
Герострат разглядит замысел моей комбинации, пойдут косяком
обмены, и чтобы не допустить еще одного жертвоприношения,
моя задача - отыскать этого маньяка за сегодняшний день.
До полуночи. И ты его найдешь и уничтожишь! И пусть попробует
кто-нибудь меня остановить...

Глава двадцать девятая
Телефонные войны продолжались.
В маленькой квартире на Приморском проспекте прозвенел
телефонный звонок.
Звонка ждали. Юра Арутюнов поспешно снял трубку; на том
конце хорошо знакомый ему голос произнес длинную очень странно
прозвучавшую фразу на очень странном языке. Взгляд Арутюнова
остекленел. Разгладились морщинки на коже лица; оно приняло
отчужденное выражение.
- Ты слышишь меня?
- Да, я слышу вас.
- Ты знаешь, что нужно делать?
- Да, я знаю, что нужно делать.
На том конце провода положили трубку. Под монотонный
звук коротких гудков, Юра пересек комнату. Свою трубку он
оставил на столике, аккуратно положив ее рядом с аппаратом.
Он направился на кухню, выдвинул ящик кухонного стола
и несколько минут с тупым недоумением изучал его содержимое.
Там было два десятка прекрасно заточенных столовых ножей. Ими
удобно резать, но не колоть: концы их были затуплены. А это
не устраивало Юру.
Задвинув ящик на место, он перешел в ванную комнату и
там - все с тем же тупым недоумением - долго разглядывал безопасную
бритву. Потом выронил ее - бритва громко цокнула о
кафель.
Арутюнов нашел себе подходящее оружие в ящике письменного
стола. Рассматривая его в лучах майского солнца, проникавших
в гостиную комнату через широкое окно, удовлетворенно
кивал, что-то бормоча себе под нос. Окажись в комнате посторонний,
он вряд ли понял бы хоть слово из этого бормотания:
бессвязный набор звуков, странно искаженных слов, подобно
тому, что бессвязно бормочет во сне легко возбудимый
человек.
Выбрав оружие, Юра Арутюнов уселся на диван и приготовился
ждать.
Аналогичный звонок оторвал Люду Ивантер от домашнего
задания по английскому. Фраза, произнесенная на том конце
провода, несколько отличалась от той, которую услышал Юра
десять минут тому назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47