Вот,
говорил, с тех пор в "Аэрофлот" ни ногой, даже при слове
"посадка" вздрагиваю. Ладно бы еще одному в авиакатастрофе
погибнуть, но ведь сколько людей еще из-за меня...
Врет, как всегда, не краснея. Интересно, а каким транспортом
ты тогда до Одессы своей любимой добирался? Не на шаланде
же, полной кефали?..
Елена продолжала рассказ:
- Я в ответ, вроде бы, заметила, что не ожидала увидеть
в нем столь суеверного человека. Он возразил, что каждый человек
суеверен. И никто за историю человечества еще не доказал,
что вера в научный прогноз более весома, чем вера в астрологию.
Потом он развил свою мысль в том смысле, что мир
более широк и разносторонен, чем принято считать, полагаясь
на собственные органы чувств. И если человек действительно
хочет увидеть те тончайшие взаимосвязи, что управляют миром
на самом деле, он должен начать с себя, в себе отыскать отзвуки
истинной реальности. А потом - да, кажется, именно тогда - он
предложил мне погадать по руке...
- Понятно, - пробормотал я, - значит, просто-напросто
сеанс хиромантии.
- Да, он взял мою правую руку, долго ее изучал, неся
какую-то чепуху - я всего уже и не помню, а потом, знаешь,
так засмеялся, посмотрел мне в глаза и говорит: "А вот это,
наверное, для вас, молодой девушки, самое интересное. Вашего
первого и единственного мужа будут звать Борис, а когда вы
его впервые спросите, собирается он вас взять замуж или нет,
он ответит примерно так: "Редкое удовольствие сменится доброй
привычкой". Мне тогда эта фраза показалась странной, а
теперь...
Та-ак... Дядя Степа-милиционер надувает щеки и свестит
в невидимый свисток.
Ну-ка скажи, Игл, зачем тебе подробности? Тебя выпустили?
Тебе позволили жить дальше? Будь доволен и этой малости.
И хватит наконец письменному ящику проявлять интерес к содержимому
закладываемых в него конвертов!
Самое лучшее, Игл, будет для тебя остановиться уже сейчас.
Пока не поздно.
- Все ясно, - сказал я Елене, поднимаясь. - Вопросов больше
не имею.
- Так ты мне не ответил, - встрепенулась она. - Откуда ты
его знаешь?
- Это старая история, - сказал я с небрежностью матерого
супергероя. - Твой Николай Федорович напомнил мне одного человека.
Одного очень неприятного человека...
- И кто же этот человек?
- Долго рассказывать. Как-нибудь потом - хорошо, малыш?
Все равно это только совпадение. Тот, на кого я подумал, не
мог находиться в середине мая в Одессе.
- Почему?
- Прежде всего потому, что он находился здесь, в Питере.
Ну да ладно, хватит на эту тему, - я наклонился и, положив руку
ей на колено, поцеловал Елену в губы. - Не обижайся, маленькая.
Со временем ты все узнаешь.
- Скотина ты, Борька! Самая настоящая скотина!
- Ну-ну, зачем уж так?
Все-таки обиделась.
- Давай, малыш, - сказал я примиряюще, - сходим куда-нибудь
вечером, развеемся. Как ты на это смотришь?
Елена смотрела на это положительно.
- Договорились, - я снова поцеловал ее в губы, испытав
при этом вкрадчиво напомнившее о себе возбуждение (и это после
бурно проведенной ночи!); Я сразу пожалел о том, что успел
одеться.
Через несколько минут я спускался по лестнице. Вышел из
подъезда, на ходу оглянулся, увидел Лену в окне и помахал ей
рукой. Она помахала в ответ. И вот тут история о суеверном
хироманте Николае Федоровиче получила продолжение.
В двух шагах от меня затормозил почти новый БМВ. Дверца
со стороны водителя приоткрылась:
- Борис Анатольевич? Орлов?
Я повернулся на голос:
- Да.
- Уделите. Нам. Несколько минут. Своего времени.
Он именно так и говорил - этот появившийся передо мной
подтянутый худощавый человек: выделяя каждое произносимое слово,
на тонах почти командирски-повышенных. Незнакомец не спрашивал - он
требовал "уделить".
- Кто вы такой?
Он махнул перед моим носом удостоверением с новым российским
гербом.
ФСК, МГБ, КГБ - хоть горшком назови...
Начинается, подумал я. Вот тебе и "остановиться уже сейчас,
пока не поздно". Снова кому-то в высоких сферах понадобился
Борис Орлов. Как не вовремя, черт!..
- Что-то срочное?
- Да. Один. Человек. Хочет переговорить. С вами.
Я уже догадался. Выкладывай подробности.
- Знакомый?
- Он. Вас. Знает. И утверждает. Что вы. Знаете его.
- Кто он?
- Вряд ли. Вы знаете. Его имя.
Это уже интересно.
- Ладно, поставим вопрос иначе: когда и где я успел с
ним познакомиться?
- Здесь. В Санкт-Петербурге. В мае. Этого года.
Та-ак, Игл. Значит, в мае. Что-то уж очень часто сегодня
ты вспоминаешь май. Но выводы пока делать рано, пойдем
дальше.
- А в чем, собственно, дело? Если в двух словах... или
нельзя?
- Честно говоря. Я. Не в курсе, - признался мой визави. - Моя
задача. Пригласить. Вас. На беседу. Но мне. Также. Было
сказано. Что если вы. Спросите об этом. Ответить вам. Одним
словом. АРТЕМИДА.
- Артемида? - пробормотал я, чувствуя, как сперло вдруг
дыхание.
Значит, ты не ошибся, Игл. Значит, наш фокусник и теперь
"живее всех живых... наша сила, знамя и оружье"... И значит,
продолжение следует, господа мои товарищи. Любимец публики
Игл снова в игре.
- Может быть, вы все-таки представитесь? По-человечески,
без этих нелепых мандатов.
- Лузгин. Старший лейтенант. Федеральная. Служба. Контрразведки.
Ничем не лучше. Ну да ладно...
- Хорошо. Еду.
Усаживаясь в машину, я еще раз взглянул напоследок на
окно только что покинутой квартиры. Елена все еще стояла там,
в окне, наблюдая за мной сквозь стекло. Не уверен: расстояние
было достаточно велико - но мне показалось, что на лице ее появилось
выражение озабоченности.
Глава четвертая
Он был гладко побрит и выглядел моложе, но, несмотря на
это, я его сразу узнал. Тем более, что старший лейтенант Лузгин
дал мне вводную: "В Санкт-Петербурге. В мае. Этого года...
Артемида."
Еще был мой старый знакомец бледен и держался не слишком
уверенно: наверняка (хотя почти два месяца уже минуло), сказывалось
ранение. Но он был жив, его все-таки спасли, откачали,
и он шел ко мне через кабинет, протягивая руку.
- Здравия желаю, Борис Анатольевич. Рад вас снова видеть.
Я ответил на рукопожатие, хотя, признаться, в отличии от
него был вовсе не рад нашей новой встрече.
- Не знаю вашего имени: вы ведь мне так и не представились,
не успели представиться, - напомнил я.
- Да, кажется, - согласно кивнул он, ничуть при этом не
смутившись. - Не выдалось как-то удобной минуты. Капитан Сифоров.
Но вы можете называть меня просто по имени: Кирилл. Присаживайтесь,
Борис Анатольевич, чувствуйте себя как дома, - дружелюбно
пригласил он.
Осматриваясь, я расположился на предложенном мне стуле,
а капитан Сифоров, обогнув стол, устроился в кресле напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
говорил, с тех пор в "Аэрофлот" ни ногой, даже при слове
"посадка" вздрагиваю. Ладно бы еще одному в авиакатастрофе
погибнуть, но ведь сколько людей еще из-за меня...
Врет, как всегда, не краснея. Интересно, а каким транспортом
ты тогда до Одессы своей любимой добирался? Не на шаланде
же, полной кефали?..
Елена продолжала рассказ:
- Я в ответ, вроде бы, заметила, что не ожидала увидеть
в нем столь суеверного человека. Он возразил, что каждый человек
суеверен. И никто за историю человечества еще не доказал,
что вера в научный прогноз более весома, чем вера в астрологию.
Потом он развил свою мысль в том смысле, что мир
более широк и разносторонен, чем принято считать, полагаясь
на собственные органы чувств. И если человек действительно
хочет увидеть те тончайшие взаимосвязи, что управляют миром
на самом деле, он должен начать с себя, в себе отыскать отзвуки
истинной реальности. А потом - да, кажется, именно тогда - он
предложил мне погадать по руке...
- Понятно, - пробормотал я, - значит, просто-напросто
сеанс хиромантии.
- Да, он взял мою правую руку, долго ее изучал, неся
какую-то чепуху - я всего уже и не помню, а потом, знаешь,
так засмеялся, посмотрел мне в глаза и говорит: "А вот это,
наверное, для вас, молодой девушки, самое интересное. Вашего
первого и единственного мужа будут звать Борис, а когда вы
его впервые спросите, собирается он вас взять замуж или нет,
он ответит примерно так: "Редкое удовольствие сменится доброй
привычкой". Мне тогда эта фраза показалась странной, а
теперь...
Та-ак... Дядя Степа-милиционер надувает щеки и свестит
в невидимый свисток.
Ну-ка скажи, Игл, зачем тебе подробности? Тебя выпустили?
Тебе позволили жить дальше? Будь доволен и этой малости.
И хватит наконец письменному ящику проявлять интерес к содержимому
закладываемых в него конвертов!
Самое лучшее, Игл, будет для тебя остановиться уже сейчас.
Пока не поздно.
- Все ясно, - сказал я Елене, поднимаясь. - Вопросов больше
не имею.
- Так ты мне не ответил, - встрепенулась она. - Откуда ты
его знаешь?
- Это старая история, - сказал я с небрежностью матерого
супергероя. - Твой Николай Федорович напомнил мне одного человека.
Одного очень неприятного человека...
- И кто же этот человек?
- Долго рассказывать. Как-нибудь потом - хорошо, малыш?
Все равно это только совпадение. Тот, на кого я подумал, не
мог находиться в середине мая в Одессе.
- Почему?
- Прежде всего потому, что он находился здесь, в Питере.
Ну да ладно, хватит на эту тему, - я наклонился и, положив руку
ей на колено, поцеловал Елену в губы. - Не обижайся, маленькая.
Со временем ты все узнаешь.
- Скотина ты, Борька! Самая настоящая скотина!
- Ну-ну, зачем уж так?
Все-таки обиделась.
- Давай, малыш, - сказал я примиряюще, - сходим куда-нибудь
вечером, развеемся. Как ты на это смотришь?
Елена смотрела на это положительно.
- Договорились, - я снова поцеловал ее в губы, испытав
при этом вкрадчиво напомнившее о себе возбуждение (и это после
бурно проведенной ночи!); Я сразу пожалел о том, что успел
одеться.
Через несколько минут я спускался по лестнице. Вышел из
подъезда, на ходу оглянулся, увидел Лену в окне и помахал ей
рукой. Она помахала в ответ. И вот тут история о суеверном
хироманте Николае Федоровиче получила продолжение.
В двух шагах от меня затормозил почти новый БМВ. Дверца
со стороны водителя приоткрылась:
- Борис Анатольевич? Орлов?
Я повернулся на голос:
- Да.
- Уделите. Нам. Несколько минут. Своего времени.
Он именно так и говорил - этот появившийся передо мной
подтянутый худощавый человек: выделяя каждое произносимое слово,
на тонах почти командирски-повышенных. Незнакомец не спрашивал - он
требовал "уделить".
- Кто вы такой?
Он махнул перед моим носом удостоверением с новым российским
гербом.
ФСК, МГБ, КГБ - хоть горшком назови...
Начинается, подумал я. Вот тебе и "остановиться уже сейчас,
пока не поздно". Снова кому-то в высоких сферах понадобился
Борис Орлов. Как не вовремя, черт!..
- Что-то срочное?
- Да. Один. Человек. Хочет переговорить. С вами.
Я уже догадался. Выкладывай подробности.
- Знакомый?
- Он. Вас. Знает. И утверждает. Что вы. Знаете его.
- Кто он?
- Вряд ли. Вы знаете. Его имя.
Это уже интересно.
- Ладно, поставим вопрос иначе: когда и где я успел с
ним познакомиться?
- Здесь. В Санкт-Петербурге. В мае. Этого года.
Та-ак, Игл. Значит, в мае. Что-то уж очень часто сегодня
ты вспоминаешь май. Но выводы пока делать рано, пойдем
дальше.
- А в чем, собственно, дело? Если в двух словах... или
нельзя?
- Честно говоря. Я. Не в курсе, - признался мой визави. - Моя
задача. Пригласить. Вас. На беседу. Но мне. Также. Было
сказано. Что если вы. Спросите об этом. Ответить вам. Одним
словом. АРТЕМИДА.
- Артемида? - пробормотал я, чувствуя, как сперло вдруг
дыхание.
Значит, ты не ошибся, Игл. Значит, наш фокусник и теперь
"живее всех живых... наша сила, знамя и оружье"... И значит,
продолжение следует, господа мои товарищи. Любимец публики
Игл снова в игре.
- Может быть, вы все-таки представитесь? По-человечески,
без этих нелепых мандатов.
- Лузгин. Старший лейтенант. Федеральная. Служба. Контрразведки.
Ничем не лучше. Ну да ладно...
- Хорошо. Еду.
Усаживаясь в машину, я еще раз взглянул напоследок на
окно только что покинутой квартиры. Елена все еще стояла там,
в окне, наблюдая за мной сквозь стекло. Не уверен: расстояние
было достаточно велико - но мне показалось, что на лице ее появилось
выражение озабоченности.
Глава четвертая
Он был гладко побрит и выглядел моложе, но, несмотря на
это, я его сразу узнал. Тем более, что старший лейтенант Лузгин
дал мне вводную: "В Санкт-Петербурге. В мае. Этого года...
Артемида."
Еще был мой старый знакомец бледен и держался не слишком
уверенно: наверняка (хотя почти два месяца уже минуло), сказывалось
ранение. Но он был жив, его все-таки спасли, откачали,
и он шел ко мне через кабинет, протягивая руку.
- Здравия желаю, Борис Анатольевич. Рад вас снова видеть.
Я ответил на рукопожатие, хотя, признаться, в отличии от
него был вовсе не рад нашей новой встрече.
- Не знаю вашего имени: вы ведь мне так и не представились,
не успели представиться, - напомнил я.
- Да, кажется, - согласно кивнул он, ничуть при этом не
смутившись. - Не выдалось как-то удобной минуты. Капитан Сифоров.
Но вы можете называть меня просто по имени: Кирилл. Присаживайтесь,
Борис Анатольевич, чувствуйте себя как дома, - дружелюбно
пригласил он.
Осматриваясь, я расположился на предложенном мне стуле,
а капитан Сифоров, обогнув стол, устроился в кресле напротив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62