Цель такого общения — постигнуть абсолютную истину и получить определенные ответы на заклятые вопросы: кто мы, откуда мы пришли и куда мы идем. Это мистицизм болезненный, ядовитый, еретический. Таков мистицизм Якова Беме, Сведенборга, Мартинеца, Пасквалиса, Клода де Сен-Мартена и их российских последователей — масонов А. Лабзина, И. Лопухина, кн. А.Н. Голицына и др.
Когда таким мистикам покажется, что старания их увенчались успехом, что им удалось достигнуть внутреннего общения и соединения с божеством и через то получить откровение вечной абсолютной истины во всей ее полноте, ими овладевает ощущение неизъяснимого не только духовного, но часто даже физического блаженства и появляется непреодолимое желание осчастливить этим откровением, хотя бы даже насильно, весь род человеческий. Такое состояние духа порождает крайний пиетизм, признающий единственное таинство «возрождения», т.е. слияния человека с Богом, и совершенно отрицающий благодать всех церковных таинств, имеющих лишь внешнее, обрядовое значение.
Вся религия и нравственность, а также «истинное спасение» достигается только «внутренней» церковью, свободной от всякой иерархии, обрядов и таинств, а «внешняя церковь», по выражению одного из таких мистиков — А. Лабзина, есть не что иное, как «толпа оглашенных, низших христиан, имеющая вид греха, подобно Иову на гноище».
Столь же отрицательно было отношение мистиков и к науке. Считая себя единственными обладателями и хранителями истины и потому отличаясь крайней нетерпимостью, они презирали «лжеименный разум» и питали крайнюю ненависть и враждебность к светскому знанию и к просвещению вообще, которое представлялось им «обдуманной системой неверия и правил зловредных и разрушительных в отношении к нравственности и образу мыслей учащихся».
Таким образом, мистическая зараза, занесенная с масонством в молодое, неустановившееся русское общество, не замедлила выразиться в начале XIX века разными уродливыми явлениями в форме мракобесия, как, например, разгром С.-Петербургского университета попечителем учебного округа Руничем или же изуверства в виде сектантского «корабля» Екатерины Филипповны Татариновой, где на радениях, «носясь как бы в некоем духовном вальсе», отличался в хлыстовских плясках сам князь Александр Голицын, Министр Духовных Дел и Народного Просвещения.
Но бывает и обратное явление. Когда все усилия к внутреннему слиянию с Божеством оказываются тщетными, тогда человек со свойственным ему самообольщением приходит не к тому заключению, что избранные им «пути достижения» были противоестественны, суетны и ложны, а к тому, что если из всех стараний ничего не выходит, то, значит, ничего и нет. Тогда прежние кумиры повергаются во прах и на их месте воздвигаются новые. Суть дела не меняется — меняется лишь метод. На первом плане ставится Разум человеческий и Наука. Наука, дающая знание, порождающая бесконечный Прогресс, который является создателем Счастья рода человеческого.
Такой ложный взгляд на разум, науку и прогресс ведет к неминуемому банкротству, ибо является стремлением постигнуть абсолютное именно в той области, где все относительно. Не только разум, но даже наши познавательные способности чрезвычайно ограниченны, а наука — она есть сама по себе цель, а отнюдь не средство, и до человеческого счастья ей решительно никакого дела нет. Она изучает отдельные феномены, и лишь только появляется поползновение к обобщениям, выводам и заключениям, так тут уже кончается наука и начинается человеческая глупость.
Одной из разновидностей такого мистического рационализма является радикализм, или, как его в старину называли, якобинство. Это не только политическая партия — это целое миросозерцание, скорее всего религия, где на месте божества поставлено «человечество», а догматами служит высокопарная и вздорная болтовня, известная под названием «бессмертных принципов 1789 года».
Вот такое-то якобинское масонство было к нам занесено при Императоре Александре I офицерами оккупационного корпуса. Оно не только породило заговор декабристов, самый сумасбродный и беспочвенный бунт, который когда-либо существовал, но и наложило неизгладимую печать на процесс мышления нашей дряблой, подражательной русской интеллигенции вплоть до наших дней.
После Высочайшего повеления 1 августа 1822 г. о воспрещении в России всяких тайных обществ, в том числе масонских лож, масонство притаилось на весьма продолжительное время и к царствованию Императора Александра II почти совсем исчезло. Оживление вновь проявилось лишь в девяностых годах истекшего столетия в кружке, группировавшемся в Москве около профессора Сергея Муромцева, впоследствии председателя 1 Государственной Думы. Но масонства собственно еще не существовало, то были лишь отдельные масоны, получившие посвящение в заграничных, преимущественно парижских, ложах. Организованное масонство проникло к нам из Франции в 1908 г. Это тоже якобинское масонство, но только самого современного, усовершенствованного, новейшего парижского образца. Это уже не кровожадные идеологи 1789-го, — это просто политические авантюристы, торгующие всем, на что имеется спрос, жадные до власти и сопряженных с ней материальных благ, заранее готовые ради их достижения на всякие «сдвиги и передвиги» и способные по мере надобности на всякие роли от Робеспьера до Торквемады включительно.
Вот между таким масонством и революцией существует тесная духовная связь. Ложи — это только как бы лаборатории, в коих вырабатываются разные так называемые «гуманитарные» идеи. Когда такая идея достаточно выношена и созрела, ее с величайшими предосторожностями, с разными оговорами и недоговорками. обмолвками и недомолвками пускают в общество, а затем начинают с большим упорством и настойчивостью поддерживать и распространять эту идею путем печати, собеседований, публичных лекций, даже театральных пьес и т.п. В смысле пропаганды ложи как бы отступают на задний план, ибо, как организации до известной степени тайные, а во всяком случае замкнутые, они не могут иметь непосредственного соприкосновения с внешним миром. Эту обязанность принимают на себя различные общества, группы, союзы и кружки, которые масоны создают или в которые втираются. Такие общества, не носящие масонской этикетки, бывают весьма разнообразны, но по большей части имеют просветительный или филантропический характер, как, например, лиги образования, народные университеты, воскресные школы, общества грамотности, взаимопомощи, общества мира и т.п. Но за их отсутствием для масонских целей может быть пригодно всякое общество, даже, например, теософские кружки или лиги эсперантистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233
Когда таким мистикам покажется, что старания их увенчались успехом, что им удалось достигнуть внутреннего общения и соединения с божеством и через то получить откровение вечной абсолютной истины во всей ее полноте, ими овладевает ощущение неизъяснимого не только духовного, но часто даже физического блаженства и появляется непреодолимое желание осчастливить этим откровением, хотя бы даже насильно, весь род человеческий. Такое состояние духа порождает крайний пиетизм, признающий единственное таинство «возрождения», т.е. слияния человека с Богом, и совершенно отрицающий благодать всех церковных таинств, имеющих лишь внешнее, обрядовое значение.
Вся религия и нравственность, а также «истинное спасение» достигается только «внутренней» церковью, свободной от всякой иерархии, обрядов и таинств, а «внешняя церковь», по выражению одного из таких мистиков — А. Лабзина, есть не что иное, как «толпа оглашенных, низших христиан, имеющая вид греха, подобно Иову на гноище».
Столь же отрицательно было отношение мистиков и к науке. Считая себя единственными обладателями и хранителями истины и потому отличаясь крайней нетерпимостью, они презирали «лжеименный разум» и питали крайнюю ненависть и враждебность к светскому знанию и к просвещению вообще, которое представлялось им «обдуманной системой неверия и правил зловредных и разрушительных в отношении к нравственности и образу мыслей учащихся».
Таким образом, мистическая зараза, занесенная с масонством в молодое, неустановившееся русское общество, не замедлила выразиться в начале XIX века разными уродливыми явлениями в форме мракобесия, как, например, разгром С.-Петербургского университета попечителем учебного округа Руничем или же изуверства в виде сектантского «корабля» Екатерины Филипповны Татариновой, где на радениях, «носясь как бы в некоем духовном вальсе», отличался в хлыстовских плясках сам князь Александр Голицын, Министр Духовных Дел и Народного Просвещения.
Но бывает и обратное явление. Когда все усилия к внутреннему слиянию с Божеством оказываются тщетными, тогда человек со свойственным ему самообольщением приходит не к тому заключению, что избранные им «пути достижения» были противоестественны, суетны и ложны, а к тому, что если из всех стараний ничего не выходит, то, значит, ничего и нет. Тогда прежние кумиры повергаются во прах и на их месте воздвигаются новые. Суть дела не меняется — меняется лишь метод. На первом плане ставится Разум человеческий и Наука. Наука, дающая знание, порождающая бесконечный Прогресс, который является создателем Счастья рода человеческого.
Такой ложный взгляд на разум, науку и прогресс ведет к неминуемому банкротству, ибо является стремлением постигнуть абсолютное именно в той области, где все относительно. Не только разум, но даже наши познавательные способности чрезвычайно ограниченны, а наука — она есть сама по себе цель, а отнюдь не средство, и до человеческого счастья ей решительно никакого дела нет. Она изучает отдельные феномены, и лишь только появляется поползновение к обобщениям, выводам и заключениям, так тут уже кончается наука и начинается человеческая глупость.
Одной из разновидностей такого мистического рационализма является радикализм, или, как его в старину называли, якобинство. Это не только политическая партия — это целое миросозерцание, скорее всего религия, где на месте божества поставлено «человечество», а догматами служит высокопарная и вздорная болтовня, известная под названием «бессмертных принципов 1789 года».
Вот такое-то якобинское масонство было к нам занесено при Императоре Александре I офицерами оккупационного корпуса. Оно не только породило заговор декабристов, самый сумасбродный и беспочвенный бунт, который когда-либо существовал, но и наложило неизгладимую печать на процесс мышления нашей дряблой, подражательной русской интеллигенции вплоть до наших дней.
После Высочайшего повеления 1 августа 1822 г. о воспрещении в России всяких тайных обществ, в том числе масонских лож, масонство притаилось на весьма продолжительное время и к царствованию Императора Александра II почти совсем исчезло. Оживление вновь проявилось лишь в девяностых годах истекшего столетия в кружке, группировавшемся в Москве около профессора Сергея Муромцева, впоследствии председателя 1 Государственной Думы. Но масонства собственно еще не существовало, то были лишь отдельные масоны, получившие посвящение в заграничных, преимущественно парижских, ложах. Организованное масонство проникло к нам из Франции в 1908 г. Это тоже якобинское масонство, но только самого современного, усовершенствованного, новейшего парижского образца. Это уже не кровожадные идеологи 1789-го, — это просто политические авантюристы, торгующие всем, на что имеется спрос, жадные до власти и сопряженных с ней материальных благ, заранее готовые ради их достижения на всякие «сдвиги и передвиги» и способные по мере надобности на всякие роли от Робеспьера до Торквемады включительно.
Вот между таким масонством и революцией существует тесная духовная связь. Ложи — это только как бы лаборатории, в коих вырабатываются разные так называемые «гуманитарные» идеи. Когда такая идея достаточно выношена и созрела, ее с величайшими предосторожностями, с разными оговорами и недоговорками. обмолвками и недомолвками пускают в общество, а затем начинают с большим упорством и настойчивостью поддерживать и распространять эту идею путем печати, собеседований, публичных лекций, даже театральных пьес и т.п. В смысле пропаганды ложи как бы отступают на задний план, ибо, как организации до известной степени тайные, а во всяком случае замкнутые, они не могут иметь непосредственного соприкосновения с внешним миром. Эту обязанность принимают на себя различные общества, группы, союзы и кружки, которые масоны создают или в которые втираются. Такие общества, не носящие масонской этикетки, бывают весьма разнообразны, но по большей части имеют просветительный или филантропический характер, как, например, лиги образования, народные университеты, воскресные школы, общества грамотности, взаимопомощи, общества мира и т.п. Но за их отсутствием для масонских целей может быть пригодно всякое общество, даже, например, теософские кружки или лиги эсперантистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233