Вернуться к флигеру было уже невозможно. Оставалось выполнить задуманное до конца. Вспомнилась школьная латынь: alea jacta est. Жребий брошен.
Милдред достала из кобуры миниатюрный инъектор, взглянула вверх, где высоко за синью атмосферы плавал крейсер с таким количеством переживающих за нее людей, еще раз глубоко вдохнула душистый воздух и выстрелила себе в шею. Страх исчез. Уже падая, она успела заметить волну шевеления под ногами. Но это ее уже не волновало. Препарат отключил чувства, а потом – сознание.
* * *
Если люди очень сосредоточены на чем-то одном, в остальном они могут поступать довольно нелепо. В сумрачном зале мерцали десятки экранов, но почти все дежурные офицеры сгрудились у одного из них, расположенного на пульте Маши.
Мощная оптика орбитального спутника позволяла видеть в секвойном лесу не только упавшие шишки, имевшие порядочные размеры, но и пересчитывать тычинки цветов. На месте посадки прекрасно различались смятые кусты, сам смякший их флигер с блеклыми в дневном свете позиционными фонарями, а в противоположном конце поляны, на вершине буйно цветущего холма, – изящная фигурка в легком скафандре. Хрупкая, беззащитная...
– Расчетные аномалии отмечены, – доложил Гильгамеш.
– Милдред, внимание, – сказала Маша. – Начинается.
Макула вспучилась под правым крылом флигера. На этот раз она проявлялась в новой, иллюзорной форме почти прозрачной массы, лишь слегка преломляющей свет. Каким-то образом она определила, что флигер пуст, после чего пришла в движение.
– Меньше секунды, – определил старший инженер. – И как точно она всплыла на месте посадки!
Каким-то образом макула определила, где находится Милдред. Ускоряясь, прозрачная масса потекла к холму. Макула не была совсем уж бестелесной – кусты, которые она обтекала, шевелились, изгибались, а после выпрямлялись. Ее температура вовсе не приближалась к абсолютному нулю, как в прошлый раз, а всего лишь на несколько градусов отличалась от температуры воздуха. На листьях и траве она не оставляла повреждений или каких-то иных следов.
– Мягкая форма макулы? – высказал предположение Такео.
– Чтобы не морозить растительность?
– Вполне возможно.
– Никакое это не явление природы, – с вызовом бросил Кнорр. – Типичное творение разума. Кто-нибудь готов спорить?
Ему не ответили. Все были поглощены тем, как вела себя макула. В отличие от своих предшественниц, "мягкая" форма двигалась заметно медленнее, прошло не меньше пяти секунд, прежде чем она достигла подошвы холма.
Милдред резким жестом прикоснулась к своей шее и упала. Макула вползла на вершину, остановилась. Фигурка в легком скафандре расплылась.
Чуть позже наваждение начало рассеиваться. Вновь четко обозначились стволы двух молодых секвой, орешник, стебли цветущей арники, лежащая в неловкой позе Милдред. Некоторая зыбкость все еще сохранялась в низинках, но вершина холма уже очистилась.
Разбросав рукава, на ней лежал оранжевый скафандр. Мгновение, вопреки очевидному, еще казалось, что Милдред находится в нем, но казалось всего мгновение. На крупном плане отчетливо различался шлем с открытым забралом. Технических достижений земной цивилизации вполне хватило, чтобы убедиться в том, что он пуст. На это – хватило.
Милдред смогла определить место и время появления макулы. А вот перехитрить не сумела. И Маша уже догадывалась, в чем произошла ошибка. Обмануло то, что до этого случая макулы имели стандартное обличье черного сгустка неведомо чего, реагирующего только на активно работающий мозг. Так выглядели макулы, поглотившие двух астронавтов "Альбасете", Джун Кейси, шнелльбот Нолана, такой описывало макулу Феликситура сообщение ОКС. К этому привыкли. В подсознании поселилось убеждение, что такими макулы будут и впредь. Одной из жертв этого заблуждения оказалась и Милдред.
При всей своей проницательности она была избыточно эмоциональна. И на эксперимент решилась под влиянием порыва, сразу после ночи любви, без холодного анализа всех возможных вариантов. В результате не учла простой вещи: то, что было эффективно против макул вчера, может оказаться бесполезным сегодня. Со своей стороны, Маша тоже была обязана понять это раньше. Понять и устоять против мощного, хорошо организованного давления Милдред.
Кроме всего прочего, вместе с Милдред "Вихрь" лишился своего второго и последнего интравизора. Случайно ли? Макула наглядно продемонстрировала способность к метаморфозам. Очевидно, она могла меняться как внешне, так и содержательно. Сам факт неудачи Милдред говорил об этом. Он, этот факт, стоил многого, но не стоил Милдред. Можно было считать, что в небывалом поединке с макулами люди не столько потерпели поражение, сколько одержали новую победу, узнав новое о враге. Но радости эта победа дать не могла. Тактика человеческих жертвоприношений никогда не доставляет радости, каких бы результатов ни приносила. Тут Кнорр прав.
Все молчали. И молчание продолжалось до тех пор, пока в зале управления не появился голубоглазый абориген Кампанеллы.
Сделав несколько шагов от входа, он остановился. Над видеарием все еще висело объемное изображение скафандра Милдред.
– Там была она? – глухо спросил кампанеллянин.
Маша подошла к нему и взяла за руку.
– Как вы себя чувствуете, Саймон?
Абориген недовольно высвободился.
– Не прикасайтесь ко мне.
– Хорошо. Вы в порядке?
– В порядке. Там была она?
Требуя ответа, он яростно вперился в нее своими глазищами. Маша без слов опустила голову.
– Зачем она это сделала?
– Хотела проверить то, что вы ей рассказали.
Саймон растерянно оглянулся. Видимо, только в этот момент он понял, что на него смотрит множество людей. После нескольких лет полного одиночества это должно было быть сильным потрясением.
– Я рассказал все! – крикнул Саймон. – Не смотрите на меня так! Вы, сытые, разве вы знаете...
– Почему же не получилось? – прервала его Маша.
– Почему? Почему, почему... Ей не хватило моего отчаяния, вот почему. У нее не было такой безысходности. Полной, тупиковой, беспроглядной. Она не видела, как макула заглатывает ребенка. А ножки дергаются в воздухе... В красных таких сандаликах... Понятно? У вас лучший крейсер Земли, да? Отвечайте!
– Что отвечать?
– Где вы были со своим крейсером раньше? Видели бы вы, что у нас творилось!
– Мы спешили, – мягко сказала Маша. – Мы здесь. И мы себя не жалеем.
– Не жалеете? Это смотря кто. Почему вы послали ее? У вас что, мужчин не нашлось?!
Истерика бывает заразительной. Особенно для людей легко возбудимых.
– Все вы здесь – фанатики! – вдруг выкрикнул Кнорр.
Покинув свое место, он побежал к выходу. Его срыв подействовал на кампанеллянина неожиданным образом. Саймон вроде бы успокоился, с большим удивлением посмотрел вслед Кнорру, а затем перевел взгляд на Машу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Милдред достала из кобуры миниатюрный инъектор, взглянула вверх, где высоко за синью атмосферы плавал крейсер с таким количеством переживающих за нее людей, еще раз глубоко вдохнула душистый воздух и выстрелила себе в шею. Страх исчез. Уже падая, она успела заметить волну шевеления под ногами. Но это ее уже не волновало. Препарат отключил чувства, а потом – сознание.
* * *
Если люди очень сосредоточены на чем-то одном, в остальном они могут поступать довольно нелепо. В сумрачном зале мерцали десятки экранов, но почти все дежурные офицеры сгрудились у одного из них, расположенного на пульте Маши.
Мощная оптика орбитального спутника позволяла видеть в секвойном лесу не только упавшие шишки, имевшие порядочные размеры, но и пересчитывать тычинки цветов. На месте посадки прекрасно различались смятые кусты, сам смякший их флигер с блеклыми в дневном свете позиционными фонарями, а в противоположном конце поляны, на вершине буйно цветущего холма, – изящная фигурка в легком скафандре. Хрупкая, беззащитная...
– Расчетные аномалии отмечены, – доложил Гильгамеш.
– Милдред, внимание, – сказала Маша. – Начинается.
Макула вспучилась под правым крылом флигера. На этот раз она проявлялась в новой, иллюзорной форме почти прозрачной массы, лишь слегка преломляющей свет. Каким-то образом она определила, что флигер пуст, после чего пришла в движение.
– Меньше секунды, – определил старший инженер. – И как точно она всплыла на месте посадки!
Каким-то образом макула определила, где находится Милдред. Ускоряясь, прозрачная масса потекла к холму. Макула не была совсем уж бестелесной – кусты, которые она обтекала, шевелились, изгибались, а после выпрямлялись. Ее температура вовсе не приближалась к абсолютному нулю, как в прошлый раз, а всего лишь на несколько градусов отличалась от температуры воздуха. На листьях и траве она не оставляла повреждений или каких-то иных следов.
– Мягкая форма макулы? – высказал предположение Такео.
– Чтобы не морозить растительность?
– Вполне возможно.
– Никакое это не явление природы, – с вызовом бросил Кнорр. – Типичное творение разума. Кто-нибудь готов спорить?
Ему не ответили. Все были поглощены тем, как вела себя макула. В отличие от своих предшественниц, "мягкая" форма двигалась заметно медленнее, прошло не меньше пяти секунд, прежде чем она достигла подошвы холма.
Милдред резким жестом прикоснулась к своей шее и упала. Макула вползла на вершину, остановилась. Фигурка в легком скафандре расплылась.
Чуть позже наваждение начало рассеиваться. Вновь четко обозначились стволы двух молодых секвой, орешник, стебли цветущей арники, лежащая в неловкой позе Милдред. Некоторая зыбкость все еще сохранялась в низинках, но вершина холма уже очистилась.
Разбросав рукава, на ней лежал оранжевый скафандр. Мгновение, вопреки очевидному, еще казалось, что Милдред находится в нем, но казалось всего мгновение. На крупном плане отчетливо различался шлем с открытым забралом. Технических достижений земной цивилизации вполне хватило, чтобы убедиться в том, что он пуст. На это – хватило.
Милдред смогла определить место и время появления макулы. А вот перехитрить не сумела. И Маша уже догадывалась, в чем произошла ошибка. Обмануло то, что до этого случая макулы имели стандартное обличье черного сгустка неведомо чего, реагирующего только на активно работающий мозг. Так выглядели макулы, поглотившие двух астронавтов "Альбасете", Джун Кейси, шнелльбот Нолана, такой описывало макулу Феликситура сообщение ОКС. К этому привыкли. В подсознании поселилось убеждение, что такими макулы будут и впредь. Одной из жертв этого заблуждения оказалась и Милдред.
При всей своей проницательности она была избыточно эмоциональна. И на эксперимент решилась под влиянием порыва, сразу после ночи любви, без холодного анализа всех возможных вариантов. В результате не учла простой вещи: то, что было эффективно против макул вчера, может оказаться бесполезным сегодня. Со своей стороны, Маша тоже была обязана понять это раньше. Понять и устоять против мощного, хорошо организованного давления Милдред.
Кроме всего прочего, вместе с Милдред "Вихрь" лишился своего второго и последнего интравизора. Случайно ли? Макула наглядно продемонстрировала способность к метаморфозам. Очевидно, она могла меняться как внешне, так и содержательно. Сам факт неудачи Милдред говорил об этом. Он, этот факт, стоил многого, но не стоил Милдред. Можно было считать, что в небывалом поединке с макулами люди не столько потерпели поражение, сколько одержали новую победу, узнав новое о враге. Но радости эта победа дать не могла. Тактика человеческих жертвоприношений никогда не доставляет радости, каких бы результатов ни приносила. Тут Кнорр прав.
Все молчали. И молчание продолжалось до тех пор, пока в зале управления не появился голубоглазый абориген Кампанеллы.
Сделав несколько шагов от входа, он остановился. Над видеарием все еще висело объемное изображение скафандра Милдред.
– Там была она? – глухо спросил кампанеллянин.
Маша подошла к нему и взяла за руку.
– Как вы себя чувствуете, Саймон?
Абориген недовольно высвободился.
– Не прикасайтесь ко мне.
– Хорошо. Вы в порядке?
– В порядке. Там была она?
Требуя ответа, он яростно вперился в нее своими глазищами. Маша без слов опустила голову.
– Зачем она это сделала?
– Хотела проверить то, что вы ей рассказали.
Саймон растерянно оглянулся. Видимо, только в этот момент он понял, что на него смотрит множество людей. После нескольких лет полного одиночества это должно было быть сильным потрясением.
– Я рассказал все! – крикнул Саймон. – Не смотрите на меня так! Вы, сытые, разве вы знаете...
– Почему же не получилось? – прервала его Маша.
– Почему? Почему, почему... Ей не хватило моего отчаяния, вот почему. У нее не было такой безысходности. Полной, тупиковой, беспроглядной. Она не видела, как макула заглатывает ребенка. А ножки дергаются в воздухе... В красных таких сандаликах... Понятно? У вас лучший крейсер Земли, да? Отвечайте!
– Что отвечать?
– Где вы были со своим крейсером раньше? Видели бы вы, что у нас творилось!
– Мы спешили, – мягко сказала Маша. – Мы здесь. И мы себя не жалеем.
– Не жалеете? Это смотря кто. Почему вы послали ее? У вас что, мужчин не нашлось?!
Истерика бывает заразительной. Особенно для людей легко возбудимых.
– Все вы здесь – фанатики! – вдруг выкрикнул Кнорр.
Покинув свое место, он побежал к выходу. Его срыв подействовал на кампанеллянина неожиданным образом. Саймон вроде бы успокоился, с большим удивлением посмотрел вслед Кнорру, а затем перевел взгляд на Машу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79