И меня не интересует моральная сторона проблемы исследования мозга, способного определить правдивость другого человека. Мы здесь не обсуждаем проблемы невиновности их морали. Мы обсуждаем, как должна действовать власть, чтобы обеспечить дальнейшее функционирование общества. Это еще одна область, где ваша наука бесполезна. Как вы не раз говаривали мне, не надо барахтаться в чем-то, в чем вы не являетесь экспертом. Так что пошли вы… знаете куда!
На таких совещаниях штаба очень редко случалось, чтобы кто-нибудь вот так не сдерживал свои чувства. И обычно никто не позволял себе такие вульгарные выражения в присутствии вице-президента Элен Дю Пре. Вице-президент вовсе не была такой уж ханжой, тем не менее, люди, собравшиеся в зале, удивились вспышке Кристиана Кли.
Доктор Аннакконе отступил. Он ведь только слегка пошутил. Он симпатизировал Кристиану Кли, как и большинство людей. Кли был вежливый, воспитанный человек, казавшийся умнее многих юристов. Доктор Аннакконе, хотя и был выдающимся ученым, гордился своим ясным пониманием всего происходившего в мире. Сейчас он испытывал легкое огорчение от обиды. И он не раздумывая заявил:
– Вы ведь служили в ЦРУ, мистер Кли. В здании штаба ЦРУ висит мраморная доска, на которой написано: «Если ты знаешь правду, то правда освободит тебя».
Однако к Кристиану уже вернулось его чувство юмора.
– Я этого не писал, – сказал он. И я сомневаюсь в истине этого девиза.
Доктор Аннакконе тоже вернул себе спокойствие, и принялся анализировать ситуацию. Почему на его шутливый вопрос последовала такая яростная реакция? Неужели генеральному прокурору, высшему представителю правосудия в стране, есть что скрывать? Аннакконе очень захотелось заполучить его в клинику на предмет испытания.
Фрэнсис Кеннеди весьма серьезно наблюдал за этой интерлюдией, потом мягко заметил:
– Зед, когда вы усовершенствуете ваш мозговой детектор так, что он не будет вызывать никаких побочных действий, нам, возможно, придется похоронить его. В нашей стране нет такого политика, который мог бы выдержать подобное испытание.
– Все эти соображения не важны, – прервал его доктор Аннакконе. – Суть процесса раскрыта. Наука начала исследования человеческого мозга. Вам никогда не удастся притормозить этот процесс, луддиты доказали это, когда пытались остановить промышленную революцию. Вы не можете запретить пользование порохом, как это сделали японцы, на сотни лет запретившие огнестрельное оружие, и в результате разбиты западным миром. Раз уж открыт атом, вам не остановить атомную бомбу. Мозговой детектор лжи будет действовать, я могу вас заверить в этом.
– Это нарушение конституции, – заметил Кристиан Кли.
– Мы можем изменить конституцию, – возразил президент Кеннеди.
– Если бы средства массовой информации слышали этот разговор, – с выражением ужаса на лице произнес Мэтью Глэдис, – они бы изгнали нас из города.
– Это наша работа, – сказал Кеннеди, – информировать людей, о чем мы говорим, информировать соответствующим образом и в соответствующий момент. Запомните, решать будет народ Америки и в соответствии с конституцией. А сейчас я полагаю, что решением всех наших проблем должна стать контратака. Кристиан, возбуди дело против Берта Оудика. Его компания будет обвинена в преступном заговоре вместе с Шерабеном с целью ограбления американского народа путем противозаконного создания дефицита нефти ради повышения цен.
Он повернулся к Оддбладу Грею.
– Ткни конгрессу в нос сообщение о том, что новая федеральная комиссия по средствам связи отменит лицензии главных телевизионных компаний, когда придет время их возобновлять, и что новые законы будут контролировать закулисные сделки на Уолл-стрит и в крупных банках. Мы их заставим поволноваться, Отто.
Элен Дю Пре знала, что имеет полное право не соглашаться на этих закрытых совещаниях, хотя публично, как вице-президент обязана поддерживать президента. И тем не менее, она колебалась, прежде чем осторожно заметить:
– Вам не кажется, что мы наживаем сразу слишком много врагов? Не лучше ли дождаться переизбрания на второй срок? Если мы получим более сговорчивый конгресс, зачем нам сражаться с нынешним? Зачем без особой необходимости восстанавливать против нас деловые круги, когда преимущество не на нашей стороне?
– Мы не можем ждать, – возразил ей Кеннеди. – Нас собираются атаковать вне зависимости от того, что мы предпримем. Они будут бороться против моего переизбрания и избрания нужного мне конгресса, как бы мы ни пытались их умиротворить. Атакуя, мы заставим их пересмотреть тактику. Мы не позволим им двигаться вперед так, словно у них нет ни малейших поводов для волнений.
Среди общего молчания Кеннеди объявил своему штабу:
– Вы можете разрабатывать детали и составлять необходимые документы.
И тут слово взял Мэтью Глэдис и рассказал об инспирируемой конгрессом в средствах массовой информации кампании нападок на президента Кеннеди в связи с тем, что для его охраны занято много людей, и тратится огромная сумма денег.
– Смысл этой кампании, – пояснил Глэдис, – в том, чтобы изобразить вас Цезарем, а Службу безопасности – императорской гвардией. В глазах общества десять тысяч человек и сто миллионов долларов для охраны одного человека, даже президента Соединенных Штатов, представляется чрезмерным. Таким путем создается ваш искаженный образ.
Все молчали. Воспоминания о двух убитых дядях президента Кеннеди делали этот вопрос особенно щекотливым. Кроме того, все они, близкие Кеннеди люди, знали, что он испытывает физический страх. Поэтому они удивились, когда Кеннеди обратился к генеральному прокурору:
– Я думаю, что в этом пункте наши критики правы. Кристиан, я знаю, что предоставил тебе право вето в отношении любых изменений в системе безопасности, но как насчет того, чтобы объявить о сокращении наполовину Службы безопасности Белого дома и бюджета. Кристиан, мне бы хотелось, чтобы ты не накладывал на такое решение своего вето.
Кристиан улыбнулся.
– Господин президент, я не буду использовать свое право вето, на которое вы всегда можете наложить свое вето.
Все рассмеялись, а Мэтью Глэдис несколько разволновался из-за столь легкой победы.
– Господин генеральный прокурор, – сказал он. – Вы не можете заявить, что сделаете это, и не сдержать слова. Конгресс будет изучать наш бюджет и ассигнованные суммы.
– Хорошо, согласился Кристиан, – в своем сообщении для прессы сделайте упор на то, что я активно возражал. Пусть выглядит так, словно президент склоняет голову перед давлением конгресса.
– Благодарю вас всех, – сказал президент. – Доктор Аннакконе, вы мне нужны на тридцать минут в Желтой зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
На таких совещаниях штаба очень редко случалось, чтобы кто-нибудь вот так не сдерживал свои чувства. И обычно никто не позволял себе такие вульгарные выражения в присутствии вице-президента Элен Дю Пре. Вице-президент вовсе не была такой уж ханжой, тем не менее, люди, собравшиеся в зале, удивились вспышке Кристиана Кли.
Доктор Аннакконе отступил. Он ведь только слегка пошутил. Он симпатизировал Кристиану Кли, как и большинство людей. Кли был вежливый, воспитанный человек, казавшийся умнее многих юристов. Доктор Аннакконе, хотя и был выдающимся ученым, гордился своим ясным пониманием всего происходившего в мире. Сейчас он испытывал легкое огорчение от обиды. И он не раздумывая заявил:
– Вы ведь служили в ЦРУ, мистер Кли. В здании штаба ЦРУ висит мраморная доска, на которой написано: «Если ты знаешь правду, то правда освободит тебя».
Однако к Кристиану уже вернулось его чувство юмора.
– Я этого не писал, – сказал он. И я сомневаюсь в истине этого девиза.
Доктор Аннакконе тоже вернул себе спокойствие, и принялся анализировать ситуацию. Почему на его шутливый вопрос последовала такая яростная реакция? Неужели генеральному прокурору, высшему представителю правосудия в стране, есть что скрывать? Аннакконе очень захотелось заполучить его в клинику на предмет испытания.
Фрэнсис Кеннеди весьма серьезно наблюдал за этой интерлюдией, потом мягко заметил:
– Зед, когда вы усовершенствуете ваш мозговой детектор так, что он не будет вызывать никаких побочных действий, нам, возможно, придется похоронить его. В нашей стране нет такого политика, который мог бы выдержать подобное испытание.
– Все эти соображения не важны, – прервал его доктор Аннакконе. – Суть процесса раскрыта. Наука начала исследования человеческого мозга. Вам никогда не удастся притормозить этот процесс, луддиты доказали это, когда пытались остановить промышленную революцию. Вы не можете запретить пользование порохом, как это сделали японцы, на сотни лет запретившие огнестрельное оружие, и в результате разбиты западным миром. Раз уж открыт атом, вам не остановить атомную бомбу. Мозговой детектор лжи будет действовать, я могу вас заверить в этом.
– Это нарушение конституции, – заметил Кристиан Кли.
– Мы можем изменить конституцию, – возразил президент Кеннеди.
– Если бы средства массовой информации слышали этот разговор, – с выражением ужаса на лице произнес Мэтью Глэдис, – они бы изгнали нас из города.
– Это наша работа, – сказал Кеннеди, – информировать людей, о чем мы говорим, информировать соответствующим образом и в соответствующий момент. Запомните, решать будет народ Америки и в соответствии с конституцией. А сейчас я полагаю, что решением всех наших проблем должна стать контратака. Кристиан, возбуди дело против Берта Оудика. Его компания будет обвинена в преступном заговоре вместе с Шерабеном с целью ограбления американского народа путем противозаконного создания дефицита нефти ради повышения цен.
Он повернулся к Оддбладу Грею.
– Ткни конгрессу в нос сообщение о том, что новая федеральная комиссия по средствам связи отменит лицензии главных телевизионных компаний, когда придет время их возобновлять, и что новые законы будут контролировать закулисные сделки на Уолл-стрит и в крупных банках. Мы их заставим поволноваться, Отто.
Элен Дю Пре знала, что имеет полное право не соглашаться на этих закрытых совещаниях, хотя публично, как вице-президент обязана поддерживать президента. И тем не менее, она колебалась, прежде чем осторожно заметить:
– Вам не кажется, что мы наживаем сразу слишком много врагов? Не лучше ли дождаться переизбрания на второй срок? Если мы получим более сговорчивый конгресс, зачем нам сражаться с нынешним? Зачем без особой необходимости восстанавливать против нас деловые круги, когда преимущество не на нашей стороне?
– Мы не можем ждать, – возразил ей Кеннеди. – Нас собираются атаковать вне зависимости от того, что мы предпримем. Они будут бороться против моего переизбрания и избрания нужного мне конгресса, как бы мы ни пытались их умиротворить. Атакуя, мы заставим их пересмотреть тактику. Мы не позволим им двигаться вперед так, словно у них нет ни малейших поводов для волнений.
Среди общего молчания Кеннеди объявил своему штабу:
– Вы можете разрабатывать детали и составлять необходимые документы.
И тут слово взял Мэтью Глэдис и рассказал об инспирируемой конгрессом в средствах массовой информации кампании нападок на президента Кеннеди в связи с тем, что для его охраны занято много людей, и тратится огромная сумма денег.
– Смысл этой кампании, – пояснил Глэдис, – в том, чтобы изобразить вас Цезарем, а Службу безопасности – императорской гвардией. В глазах общества десять тысяч человек и сто миллионов долларов для охраны одного человека, даже президента Соединенных Штатов, представляется чрезмерным. Таким путем создается ваш искаженный образ.
Все молчали. Воспоминания о двух убитых дядях президента Кеннеди делали этот вопрос особенно щекотливым. Кроме того, все они, близкие Кеннеди люди, знали, что он испытывает физический страх. Поэтому они удивились, когда Кеннеди обратился к генеральному прокурору:
– Я думаю, что в этом пункте наши критики правы. Кристиан, я знаю, что предоставил тебе право вето в отношении любых изменений в системе безопасности, но как насчет того, чтобы объявить о сокращении наполовину Службы безопасности Белого дома и бюджета. Кристиан, мне бы хотелось, чтобы ты не накладывал на такое решение своего вето.
Кристиан улыбнулся.
– Господин президент, я не буду использовать свое право вето, на которое вы всегда можете наложить свое вето.
Все рассмеялись, а Мэтью Глэдис несколько разволновался из-за столь легкой победы.
– Господин генеральный прокурор, – сказал он. – Вы не можете заявить, что сделаете это, и не сдержать слова. Конгресс будет изучать наш бюджет и ассигнованные суммы.
– Хорошо, согласился Кристиан, – в своем сообщении для прессы сделайте упор на то, что я активно возражал. Пусть выглядит так, словно президент склоняет голову перед давлением конгресса.
– Благодарю вас всех, – сказал президент. – Доктор Аннакконе, вы мне нужны на тридцать минут в Желтой зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137