Все ее ответы, все ее реакции, поведение – все безупречно. Не подкопаешься. Как будто она это отрепетировала, чтоб ее! Может, я и не права, может, я пристрастна, но я никак не могу переварить этот «уговор», который у нее якобы был с мужем.
Ева возбужденно вскочила и принялась расхаживать взад-вперед, пока вкратце излагала Мире детали «уговора».
– Вы ей не верите, – заключила Мира. – Более того, вы не верите, что пара, соединенная браком, может или захочет прийти к подобному уговору насчет сексуальных отношений.
– Если рассуждать объективно, я понимаю, что люди на это способны и даже могут на это пойти, потому что, объективно рассуждая, люди – полные идиоты. Но я в это не верю, у меня просто в голове не укладывается… Это как фальшивая нота, повторяющаяся в песне снова и снова. Каждый раз я на этом спотыкаюсь. Не могу понять, нравится ли мне эта чертова песня или нет.
– Для вас объективность – ключевое понятие, вы без нее работать не сможете, но помимо объективности есть еще и инстинкт. Если нота снова и снова кажется вам фальшивой, значит, вам надо решить, какую ноту вам хотелось бы услышать взамен.
– Хм, – скептически хмыкнула Ева. – А вы что об этом думаете?
– Я же не слышала песню в оригинале, а в пересказе это совсем не то. И все-таки я скажу, что супруги часто ставят условия друг другу и приходят к соглашениям, которые кажутся странными или даже предосудительными человеку постороннему.
– Ну да, я тоже все время к этому возвращаюсь. Люди просто с ума сходят.
«Пусть все это поварится в голове, – решила Ева по дороге к своему убойному отделу. – Пора заново пересмотреть факты и улики, а личности и домыслы пусть пока потушатся на медленном огне». Придя к такому решению, Ева направилась в отдел электронного сыска, короче ОЭС. Потолковать с глазу на глаз с начальником отдела и ее прежним напарником Райаном Фини. Необходимо было профессиональным взглядом оценить взлом системы безопасности.
Ева не любила пользоваться лифтами в управлении и предпочитала эскалатор. Она обогнала двух копов, которые, облокотившись на поручень, оживленно обсуждали баскетбольный матч, и угрюмую женщину с тяжелым взглядом. Дальше начинался затор. Проталкиваясь вперед, прокладывая себе дорогу локтями, она невольно вдыхала запахи дешевого одеколона, ужасающего кофе и свежей выпечки. По мере приближения к ОЭС картина начала меняться. Полицейские становились все моложе, одежда – все моднее, пирсинг на видимых частях тела – все заметнее. И запахи изменились: пахло газировкой и соевым шоколадом. Все были снаряжены электронными игрушками: карманными телефонами, одинарными наушниками, парными наушниками, – поэтому гомон стоял оглушительный даже в коридоре, а в самом отделе достигал просто критического порога.
Ева ни разу в жизни не видела детектива-электронщика, способного простоять на месте хотя бы пять минут. Они подпрыгивали, пританцовывали, били чечетку, жонглировали своими игрушками. Ей самой, решила Ева, потребовалось бы куда меньше пяти минут, чтобы взбеситься окончательно, будь ее рабочее место в отделе электронного сыска. А вот Фини эта безумная обстановка нравилась. Может, он и годился большинству детективов в отцы, а его представление о моде сводилось к тому, что он мог поздравить себя с удачей, если ему удавалось прийти на работу в носках одного цвета, но психоделические краски и невозможные шумы ОЭС подходили ему идеально, как его собственные мятые костюмы.
Ева свернула к его кабинету. Дверь, как всегда, была распахнута настежь. Изнутри раздался взрывной звук, заставивший Еву притормозить. Потом она с опаской двинулась вперед. Фини сидел за столом. Его рыжие волосы с сильной проседью стояли дыбом, как наэлектризованная шерсть у кота. Изборожденное морщинами лицо казалось бледным и было покрыто испариной, а красный нос торчал подобно сигналу светофора.
Взрывной звук повторился в виде громового троекратного чиха, сопровождаемого сотрясающим все тело кашлем, хрипом и оглушительным проклятьем.
– Черт, ну и видок у тебя!
Фини с трудом поднял опухшие веки. Под глазами у него были мешки, отвисшие чуть ли не до середины щек.
– У меня праматерь самой гнусной простуды на этом свете.
– Да я уж вижу, – кивнула Ева. – Может, тебе лучше домой, в постель?
– Ага, как же! Если я лягу в постель, жена пристанет ко мне, как липучка, что вот, она говорила, она предупреждала, а я ее не послушал и не надел тот прекрасный шарф, что она мне подарила на Рождество, и прекрасные шерстяные наушники. В этих чертовых штуках я выгляжу так, будто у меня из ушей вылезает пара красных крыс. И она будет вливать в меня черт знает что.
Фини закашлялся, чихнул, выругался. Ева отступила на шаг.
– Плюс ко всему она еще ходила на какие-то богом проклятые курсы по альтернативной медицине и вбила себе в голову, что семена колы – единственное лекарство от всего на свете. Как по-твоему, мне нужны семена колы?
– Честно говоря, не знаю.
Фини снова высморкался.
– Тебе нужен отчет по электронике Сэндерса, я прав?
– Эндерса, – машинально поправила его Ева. Она прямо-таки видела, как микроскопические бактерии весело пляшут и спариваются в воздухе вокруг него. – Фини, тебе лучше бы уйти домой.
– Ничего, я выдержу. У меня тут есть ингаляторы и сосательные таблетки от кашля. Ни черта не действуют, но они у меня есть. Будь у меня опухоль мозга, врачи смогли бы ее удалить, никаких проблем. Но у меня всего лишь несчастная инфекция, а с этим им не справиться.
– Да, паршиво, но…
– Входи, входи, сейчас я вызову файл.
Ева окинула его критическим взглядом. Фини был ее учителем, ее наставником, они долго были напарниками. Во всем, кроме уз крови, он был ей как отец. А она думала только о микробах, бесконтрольно размножающихся по всему кабинету.
– Да нет, честно говоря, мне надо спуститься к себе. Я кое-что забыла.
– Да это займет всего минуту.
– Фини, я к тебе не войду. Шагу не сделаю к тебе в кабинет без космического скафандра. Ты болен, как пес, ты заразен, я прямо-таки вижу, как вокруг тебя скачут микробы. Они веселятся, у них вечеринка. Тебе надо домой.
Фини положил голову на стол.
– Сделай мне одолжение, малышка, пристрели меня. Я слишком ослабел, у меня сил не хватит расстегнуть кобуру.
– Вот дерьмо. – Ева оглянулась, надеясь увидеть Макнаба. Но его в комнате не было. – Ты. – Она ткнула пальцем в ближайшего детектива, хотя его вид не внушал ей доверия – он был в обтягивающем, как вторая кожа, бананово-желтом костюме с брючинами, заправленными по колено в пурпурные сапоги на воздушной подушке. – Твоего капитана надо отвезти домой. Организуй транспорт. Живо. Кто тут старший по званию после него?
– Э-э-э…
– Ладно, замнем. Добудь транспорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Ева возбужденно вскочила и принялась расхаживать взад-вперед, пока вкратце излагала Мире детали «уговора».
– Вы ей не верите, – заключила Мира. – Более того, вы не верите, что пара, соединенная браком, может или захочет прийти к подобному уговору насчет сексуальных отношений.
– Если рассуждать объективно, я понимаю, что люди на это способны и даже могут на это пойти, потому что, объективно рассуждая, люди – полные идиоты. Но я в это не верю, у меня просто в голове не укладывается… Это как фальшивая нота, повторяющаяся в песне снова и снова. Каждый раз я на этом спотыкаюсь. Не могу понять, нравится ли мне эта чертова песня или нет.
– Для вас объективность – ключевое понятие, вы без нее работать не сможете, но помимо объективности есть еще и инстинкт. Если нота снова и снова кажется вам фальшивой, значит, вам надо решить, какую ноту вам хотелось бы услышать взамен.
– Хм, – скептически хмыкнула Ева. – А вы что об этом думаете?
– Я же не слышала песню в оригинале, а в пересказе это совсем не то. И все-таки я скажу, что супруги часто ставят условия друг другу и приходят к соглашениям, которые кажутся странными или даже предосудительными человеку постороннему.
– Ну да, я тоже все время к этому возвращаюсь. Люди просто с ума сходят.
«Пусть все это поварится в голове, – решила Ева по дороге к своему убойному отделу. – Пора заново пересмотреть факты и улики, а личности и домыслы пусть пока потушатся на медленном огне». Придя к такому решению, Ева направилась в отдел электронного сыска, короче ОЭС. Потолковать с глазу на глаз с начальником отдела и ее прежним напарником Райаном Фини. Необходимо было профессиональным взглядом оценить взлом системы безопасности.
Ева не любила пользоваться лифтами в управлении и предпочитала эскалатор. Она обогнала двух копов, которые, облокотившись на поручень, оживленно обсуждали баскетбольный матч, и угрюмую женщину с тяжелым взглядом. Дальше начинался затор. Проталкиваясь вперед, прокладывая себе дорогу локтями, она невольно вдыхала запахи дешевого одеколона, ужасающего кофе и свежей выпечки. По мере приближения к ОЭС картина начала меняться. Полицейские становились все моложе, одежда – все моднее, пирсинг на видимых частях тела – все заметнее. И запахи изменились: пахло газировкой и соевым шоколадом. Все были снаряжены электронными игрушками: карманными телефонами, одинарными наушниками, парными наушниками, – поэтому гомон стоял оглушительный даже в коридоре, а в самом отделе достигал просто критического порога.
Ева ни разу в жизни не видела детектива-электронщика, способного простоять на месте хотя бы пять минут. Они подпрыгивали, пританцовывали, били чечетку, жонглировали своими игрушками. Ей самой, решила Ева, потребовалось бы куда меньше пяти минут, чтобы взбеситься окончательно, будь ее рабочее место в отделе электронного сыска. А вот Фини эта безумная обстановка нравилась. Может, он и годился большинству детективов в отцы, а его представление о моде сводилось к тому, что он мог поздравить себя с удачей, если ему удавалось прийти на работу в носках одного цвета, но психоделические краски и невозможные шумы ОЭС подходили ему идеально, как его собственные мятые костюмы.
Ева свернула к его кабинету. Дверь, как всегда, была распахнута настежь. Изнутри раздался взрывной звук, заставивший Еву притормозить. Потом она с опаской двинулась вперед. Фини сидел за столом. Его рыжие волосы с сильной проседью стояли дыбом, как наэлектризованная шерсть у кота. Изборожденное морщинами лицо казалось бледным и было покрыто испариной, а красный нос торчал подобно сигналу светофора.
Взрывной звук повторился в виде громового троекратного чиха, сопровождаемого сотрясающим все тело кашлем, хрипом и оглушительным проклятьем.
– Черт, ну и видок у тебя!
Фини с трудом поднял опухшие веки. Под глазами у него были мешки, отвисшие чуть ли не до середины щек.
– У меня праматерь самой гнусной простуды на этом свете.
– Да я уж вижу, – кивнула Ева. – Может, тебе лучше домой, в постель?
– Ага, как же! Если я лягу в постель, жена пристанет ко мне, как липучка, что вот, она говорила, она предупреждала, а я ее не послушал и не надел тот прекрасный шарф, что она мне подарила на Рождество, и прекрасные шерстяные наушники. В этих чертовых штуках я выгляжу так, будто у меня из ушей вылезает пара красных крыс. И она будет вливать в меня черт знает что.
Фини закашлялся, чихнул, выругался. Ева отступила на шаг.
– Плюс ко всему она еще ходила на какие-то богом проклятые курсы по альтернативной медицине и вбила себе в голову, что семена колы – единственное лекарство от всего на свете. Как по-твоему, мне нужны семена колы?
– Честно говоря, не знаю.
Фини снова высморкался.
– Тебе нужен отчет по электронике Сэндерса, я прав?
– Эндерса, – машинально поправила его Ева. Она прямо-таки видела, как микроскопические бактерии весело пляшут и спариваются в воздухе вокруг него. – Фини, тебе лучше бы уйти домой.
– Ничего, я выдержу. У меня тут есть ингаляторы и сосательные таблетки от кашля. Ни черта не действуют, но они у меня есть. Будь у меня опухоль мозга, врачи смогли бы ее удалить, никаких проблем. Но у меня всего лишь несчастная инфекция, а с этим им не справиться.
– Да, паршиво, но…
– Входи, входи, сейчас я вызову файл.
Ева окинула его критическим взглядом. Фини был ее учителем, ее наставником, они долго были напарниками. Во всем, кроме уз крови, он был ей как отец. А она думала только о микробах, бесконтрольно размножающихся по всему кабинету.
– Да нет, честно говоря, мне надо спуститься к себе. Я кое-что забыла.
– Да это займет всего минуту.
– Фини, я к тебе не войду. Шагу не сделаю к тебе в кабинет без космического скафандра. Ты болен, как пес, ты заразен, я прямо-таки вижу, как вокруг тебя скачут микробы. Они веселятся, у них вечеринка. Тебе надо домой.
Фини положил голову на стол.
– Сделай мне одолжение, малышка, пристрели меня. Я слишком ослабел, у меня сил не хватит расстегнуть кобуру.
– Вот дерьмо. – Ева оглянулась, надеясь увидеть Макнаба. Но его в комнате не было. – Ты. – Она ткнула пальцем в ближайшего детектива, хотя его вид не внушал ей доверия – он был в обтягивающем, как вторая кожа, бананово-желтом костюме с брючинами, заправленными по колено в пурпурные сапоги на воздушной подушке. – Твоего капитана надо отвезти домой. Организуй транспорт. Живо. Кто тут старший по званию после него?
– Э-э-э…
– Ладно, замнем. Добудь транспорт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104