Я не знала, что мне делать. Я спрятала сумку в шкаф, задвинула подальше к стенке. Я просто не могла об этом думать.
– И эти вещи все еще у вас?
– Я собиралась избавиться от них сегодня. Хотела взять сумку в парк, где у детей тренировка, и бросить их в утилизатор мусора. И тут пришли вы.
Ева сделала знак Бакстеру. Он встал и вышел из комнаты для допросов.
– Детектив Бакстер покидает комнату для допросов. Ава Эндерс звонила вам после?
– Нет, с той ночи… с того утра ни разу. Это было как сон. Я шла, шла – уже потом, – и тут она позвонила по телефону. Она сказала: «Ну?» А я сказала, что я это сделала. И она сказала: «Хорошая девочка». Вот и все. «Хорошая девочка», как будто я управилась с уборкой по дому. Я его убила. Я знаю, он был чудовищем, но мне кажется, она тоже чудовище.
– Вы так думаете? – насмешливо спросила Ева.
– Что теперь будет? – едва слышно проговорила Сьюзен. – Вы мне можете сказать, что теперь будет?
– Мы еще раз пройдемся по всем деталям. Что у нее была за машина?
– Черная.
– А точнее?
– Большая черная машина. Блестящая. Дорогая. Я не разбираюсь в автомобилях. У меня никогда не было машины.
– Пока вы шли с ней по улице в тот день, когда собрались в магазин, встретили кого-нибудь из знакомых?
– Я мало кого знаю. Нед не любил…
– Прекратите, – оборвала ее Ева, и Сьюзен в страхе подскочила на стуле. – Вы знаете ваших соседей хотя бы в лицо, знаете продавцов и хозяев магазина, знаете друзей ваших детей, их родителей.
– Да, наверно, но я не помню. Я так удивилась, увидев ее, а Нед только что…
– Никто с вами не заговорил?
– Только Ава. Было очень холодно, я смотрела вниз. Знаете, как это бывает…
«Знаю, как это бывает с такими, как ты», – подумала Ева.
– Машина стояла на улице или на парковке?
– На парковке. На стоянке для машин.
– В каком направлении вы шли?
– Э-э-э… на запад, потому что мы прошли мимо магазина, а потом мы прошли еще несколько кварталов и перешли улицу и пошли на север, я думаю… мне кажется, по Седьмой авеню. Я не уверена.
– А что за стоянка?
– Я не знаю, не знаю! Они все одинаковые, разве нет? Мне было плохо. Меня тошнило.
– Как долго вы отсутствовали? Только не надо скармливать мне это дерьмо: «Я не знаю, не знаю». Когда вы пошли в магазин?
– Около половины десятого.
– А когда вернулись домой?
– Почти в двенадцать. Мне пришлось возвращаться на автобусе. Она высадила меня у автовокзала на другой стороне тоннеля, дала мне денег на автобус. Я вернулась на автобусе.
– Долго вам пришлось ждать автобуса?
– Всего несколько минут, мне повезло. Я сошла с автобуса и все-таки заглянула в магазин. Мистер Айзекс сказал, что он уж думал, я не приду.
– Мистер Айзекс?
– Хозяин магазина. Я всегда хожу по понедельникам до десяти. Он сказал, что вид у меня усталый и что мне бы надо отдохнуть, и дал мне шипучку для детей. Это я забыла сказать. Он часто давал мне какое-нибудь угощение для детей. Он хороший человек, он держит магазин вместе с женой. Я вернулась домой, убрала продукты и подумала: «Ничего этого не было. Никогда не было». А потом мне опять стало плохо, потому что все это было. Надо сказать детям. Я не знала, как им сказать.
– Когда вы были в загородном клубе и заключили вашу сделку с Авой Эндерс, где вы с ней находились?
– В ее люксе. Она мне велела прийти после последнего семинара, но никому не говорить. Люди начинают завидовать. Она просто хотела отдохнуть, спокойно поговорить с подругой. – Опять на глазах у Сьюзен выступили слезы. Ева даже с удивлением подумала, неужели у человека может быть столько слез. – Она сказала, что мы подруги.
– Вы с ней выпили. Это она заказывала выпивку?
– В номере была бутылка вина и блюдо с фруктами и сыром – все такое красивое.
– Кто-нибудь звонил или приходил, пока вы были там?
– Нет. Она повесила на дверь табличку «Просьба не беспокоить» и отключила телефоны. Чтобы мы могли расслабиться – так она сказала.
Ева решила, что уже выжала Сьюзен досуха. На данный момент.
– Вы будете зарегистрированы и взяты под стражу. Суд назначит вам адвоката. Вам предложат лучшую сделку, о какой вы можете только мечтать. Большего не ждите. – Тут вошел Бакстер, и Ева встала. – В комнату для допросов входит детектив Бакстер.
Ева подошла к нему, и он тихо сказал:
– Получил ордер на обыск. Хочешь, я поеду?
– Нет, лучше пойди зарегистрируй ее. Она выдохлась.
– Я связался с сестрой, пока оформляли ордер. Она в шоке и в полной растерянности, но этого можно было ожидать. Она хочет приехать за детьми. Детская служба разрешила.
– Ты нажал на кнопки?
– Детям и без того будет тяжело. Они же ни в чем не виноваты.
– Зарегистрируй ее, – повторила Ева. – Я пошлю Пибоди и Трухарта провести обыск. Мне нужна пара часов, чтобы все это собрать и осмыслить. Да, надо, чтобы этот арест не засекли радары.
Бакстер кивнул и подошел к Сьюзен:
– Вам придется пройти со мной.
Ева выждала, пока Бакстер выводил Сьюзен из комнаты.
– Конец допроса. – Она провела обеими руками по волосам. – Боже! Господи боже мой!
Когда Ева вышла, ее уже поджидала Мира.
– Ничего не желаю слышать о ее эмоциональной травме, страхе перед влиятельными фигурами или ее чертовом раскаянии, – предупредила Ева. – Томас Эндерс умер от ее руки.
– Да, это верно. От этого она не становится менее жалкой. Год в тюрьме или двадцать лет – значения не имеет. Жизнь Сьюзен Кастер, по сути, кончена. Она была кончена в ту самую минуту, как Ава остановила на ней свой выбор.
– Вы мне лучше вот что скажите: Сьюзен Кастер знала, что делала, когда накинула веревку на шею Томасу Эндерсу? Была ли она дееспособной? Сознавала ли она в юридическом, психическом и – я пойду еще дальше – нравственном отношении разницу между добром и злом?
– Да, сознавала. Она виновна в том, что совершила, и должна понести за это наказание. Существуют ли смягчающие обстоятельства, которые я или любой другой психиатр признал бы неполной дееспособностью? Да. И тем не менее она убила Томаса Эндерса, полностью сознавая, что делает.
– С меня этого довольно, – буркнула Ева.
– Ева, вы в такой ярости…
– Чертовски верно. Я готова рвать и метать. Извините, у меня нет времени разбираться с собственной психикой. Меня работа ждет.
Ева повернулась и ушла, на ходу вытаскивая коммуникатор.
У себя в кабинете она сразу бросилась к автоповару и налила себе кофе, потом села за компьютер и принялась вычислять, какой парковкой вероятнее всего могла воспользоваться Ава и куда она могла отвезти Сьюзен. Мелочи, думала Ева, но они накапливаются. Пока компьютер работал, она составила отчет по допросу, сделала необходимые для себя записи, уточнила хронологическую шкалу.
Когда компьютер выдал наибольшие вероятности, Ева изучила карту города, замерила расстояния, прикинула местоположения, спроецировала данные с учетом психологии Авы Эндерс и облегченно вздохнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– И эти вещи все еще у вас?
– Я собиралась избавиться от них сегодня. Хотела взять сумку в парк, где у детей тренировка, и бросить их в утилизатор мусора. И тут пришли вы.
Ева сделала знак Бакстеру. Он встал и вышел из комнаты для допросов.
– Детектив Бакстер покидает комнату для допросов. Ава Эндерс звонила вам после?
– Нет, с той ночи… с того утра ни разу. Это было как сон. Я шла, шла – уже потом, – и тут она позвонила по телефону. Она сказала: «Ну?» А я сказала, что я это сделала. И она сказала: «Хорошая девочка». Вот и все. «Хорошая девочка», как будто я управилась с уборкой по дому. Я его убила. Я знаю, он был чудовищем, но мне кажется, она тоже чудовище.
– Вы так думаете? – насмешливо спросила Ева.
– Что теперь будет? – едва слышно проговорила Сьюзен. – Вы мне можете сказать, что теперь будет?
– Мы еще раз пройдемся по всем деталям. Что у нее была за машина?
– Черная.
– А точнее?
– Большая черная машина. Блестящая. Дорогая. Я не разбираюсь в автомобилях. У меня никогда не было машины.
– Пока вы шли с ней по улице в тот день, когда собрались в магазин, встретили кого-нибудь из знакомых?
– Я мало кого знаю. Нед не любил…
– Прекратите, – оборвала ее Ева, и Сьюзен в страхе подскочила на стуле. – Вы знаете ваших соседей хотя бы в лицо, знаете продавцов и хозяев магазина, знаете друзей ваших детей, их родителей.
– Да, наверно, но я не помню. Я так удивилась, увидев ее, а Нед только что…
– Никто с вами не заговорил?
– Только Ава. Было очень холодно, я смотрела вниз. Знаете, как это бывает…
«Знаю, как это бывает с такими, как ты», – подумала Ева.
– Машина стояла на улице или на парковке?
– На парковке. На стоянке для машин.
– В каком направлении вы шли?
– Э-э-э… на запад, потому что мы прошли мимо магазина, а потом мы прошли еще несколько кварталов и перешли улицу и пошли на север, я думаю… мне кажется, по Седьмой авеню. Я не уверена.
– А что за стоянка?
– Я не знаю, не знаю! Они все одинаковые, разве нет? Мне было плохо. Меня тошнило.
– Как долго вы отсутствовали? Только не надо скармливать мне это дерьмо: «Я не знаю, не знаю». Когда вы пошли в магазин?
– Около половины десятого.
– А когда вернулись домой?
– Почти в двенадцать. Мне пришлось возвращаться на автобусе. Она высадила меня у автовокзала на другой стороне тоннеля, дала мне денег на автобус. Я вернулась на автобусе.
– Долго вам пришлось ждать автобуса?
– Всего несколько минут, мне повезло. Я сошла с автобуса и все-таки заглянула в магазин. Мистер Айзекс сказал, что он уж думал, я не приду.
– Мистер Айзекс?
– Хозяин магазина. Я всегда хожу по понедельникам до десяти. Он сказал, что вид у меня усталый и что мне бы надо отдохнуть, и дал мне шипучку для детей. Это я забыла сказать. Он часто давал мне какое-нибудь угощение для детей. Он хороший человек, он держит магазин вместе с женой. Я вернулась домой, убрала продукты и подумала: «Ничего этого не было. Никогда не было». А потом мне опять стало плохо, потому что все это было. Надо сказать детям. Я не знала, как им сказать.
– Когда вы были в загородном клубе и заключили вашу сделку с Авой Эндерс, где вы с ней находились?
– В ее люксе. Она мне велела прийти после последнего семинара, но никому не говорить. Люди начинают завидовать. Она просто хотела отдохнуть, спокойно поговорить с подругой. – Опять на глазах у Сьюзен выступили слезы. Ева даже с удивлением подумала, неужели у человека может быть столько слез. – Она сказала, что мы подруги.
– Вы с ней выпили. Это она заказывала выпивку?
– В номере была бутылка вина и блюдо с фруктами и сыром – все такое красивое.
– Кто-нибудь звонил или приходил, пока вы были там?
– Нет. Она повесила на дверь табличку «Просьба не беспокоить» и отключила телефоны. Чтобы мы могли расслабиться – так она сказала.
Ева решила, что уже выжала Сьюзен досуха. На данный момент.
– Вы будете зарегистрированы и взяты под стражу. Суд назначит вам адвоката. Вам предложат лучшую сделку, о какой вы можете только мечтать. Большего не ждите. – Тут вошел Бакстер, и Ева встала. – В комнату для допросов входит детектив Бакстер.
Ева подошла к нему, и он тихо сказал:
– Получил ордер на обыск. Хочешь, я поеду?
– Нет, лучше пойди зарегистрируй ее. Она выдохлась.
– Я связался с сестрой, пока оформляли ордер. Она в шоке и в полной растерянности, но этого можно было ожидать. Она хочет приехать за детьми. Детская служба разрешила.
– Ты нажал на кнопки?
– Детям и без того будет тяжело. Они же ни в чем не виноваты.
– Зарегистрируй ее, – повторила Ева. – Я пошлю Пибоди и Трухарта провести обыск. Мне нужна пара часов, чтобы все это собрать и осмыслить. Да, надо, чтобы этот арест не засекли радары.
Бакстер кивнул и подошел к Сьюзен:
– Вам придется пройти со мной.
Ева выждала, пока Бакстер выводил Сьюзен из комнаты.
– Конец допроса. – Она провела обеими руками по волосам. – Боже! Господи боже мой!
Когда Ева вышла, ее уже поджидала Мира.
– Ничего не желаю слышать о ее эмоциональной травме, страхе перед влиятельными фигурами или ее чертовом раскаянии, – предупредила Ева. – Томас Эндерс умер от ее руки.
– Да, это верно. От этого она не становится менее жалкой. Год в тюрьме или двадцать лет – значения не имеет. Жизнь Сьюзен Кастер, по сути, кончена. Она была кончена в ту самую минуту, как Ава остановила на ней свой выбор.
– Вы мне лучше вот что скажите: Сьюзен Кастер знала, что делала, когда накинула веревку на шею Томасу Эндерсу? Была ли она дееспособной? Сознавала ли она в юридическом, психическом и – я пойду еще дальше – нравственном отношении разницу между добром и злом?
– Да, сознавала. Она виновна в том, что совершила, и должна понести за это наказание. Существуют ли смягчающие обстоятельства, которые я или любой другой психиатр признал бы неполной дееспособностью? Да. И тем не менее она убила Томаса Эндерса, полностью сознавая, что делает.
– С меня этого довольно, – буркнула Ева.
– Ева, вы в такой ярости…
– Чертовски верно. Я готова рвать и метать. Извините, у меня нет времени разбираться с собственной психикой. Меня работа ждет.
Ева повернулась и ушла, на ходу вытаскивая коммуникатор.
У себя в кабинете она сразу бросилась к автоповару и налила себе кофе, потом села за компьютер и принялась вычислять, какой парковкой вероятнее всего могла воспользоваться Ава и куда она могла отвезти Сьюзен. Мелочи, думала Ева, но они накапливаются. Пока компьютер работал, она составила отчет по допросу, сделала необходимые для себя записи, уточнила хронологическую шкалу.
Когда компьютер выдал наибольшие вероятности, Ева изучила карту города, замерила расстояния, прикинула местоположения, спроецировала данные с учетом психологии Авы Эндерс и облегченно вздохнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104