– Но она – никакой реакции, так и впилась в Рорка глазами. А он сидел… может, даже за тем же столом, где сегодня сидит. Правда, одет был похуже, да и пахло от него не так соблазнительно. А Дженни раз двадцать мимо него прошла и все наклонялась к нему – у меня сердце заходилось, когда я представлял, какой ему вид открывается. И ласково так спрашивала, не принести ли ему еще пинту…
Он снова вздохнул, промочил горло и продол­жал:
– Но Рорк был слеп к ее взглядам и глух к ее словам. Он сидел рядом с девушкой моей мечты и заносил в свою книжечку какие-то цифры! Вычи­тал, складывал, подсчитывал доходы… Что и гово­рить, Рорк всегда был бизнесменом. Тогда Дженни, а она была девушкой решительной, попросила его помочь ей в кладовке – что-то она не могла с верхней полки достать. А он, мол, такой высокий и сильный, сразу достанет.
Брайан закатил глаза, а одна женщина, сидев­шая неподалеку от Рорка, наклонилась к нему и пощупала его мускулы.
– Ну, парень он был все-таки добрый, – про­должил Брайан, – убрал свою книжечку в карман и пошел с ней. Не было их долго – так долго, что сердце мое изнылось. А потом они вышли – во­лосы растрепанные, одежда смята, и в глазах что-то такое светится… Короче, я сразу понял, Дженни для меня навсегда потеряна. Потому что ничего­шеньки он не принес, что можно было с верхней полки достать. А потом он уселся за стол, улыб­нулся ей, достал из кармана книжечку и опять принялся считать. Нам всем тогда по шестнадцать было, мы только и мечтали о будущей прекрасной жизни. Теперь паб Малони мой, у Рорка доходов столько, что и не сосчитать, а Дженни… Милая наша Дженни с ангелами на небесах.
Кое-кто всплакнул, и разговор стал потише. Брайан, прихватив с собой стакан, подошел и сел напротив Рорка.
– Помнишь тот вечер?
– Помню. Это хорошие воспоминания.
– Может, с моей стороны и невежливо было рассказывать об этом… Надеюсь, вы, Ева, на меня не обиделись.
– Разве у меня каменное сердце? – То ли от музыки, то ли от атмосферы вокруг, но Ева рас­чувствовалась. – А Дженни знала, как вы к ней относитесь?
– Тогда – нет, – покачал головой Брайан. – А потом мы слишком подружились, тут уж не до того было. Но я к ней всегда тянулся и любил ее – только по-другому.
Он мотнул головой, словно прогоняя грустные мысли, и постучал пальцем по стакану Рорка.
– Да ты почти не пьешь. Что, пожив с янки, отвык от нашего ирландского виски? Голова сла­ба стала?
– Где бы я ни жил, моя голова всегда была по­крепче твоей.
– Да, голова хорошая, – признал Брайан, – Но вспоминаю я еще один вечерок. Это было, когда ты продал корабль отличного бордо, кото­рое контрабандой привез из Кале, – прошу про­щенья, лейтенант. Помнишь, Рорк?
Губы Рорка скривились в улыбке, он погладил Еву по голове.
– Я не один корабль французского вина при­вел из Кале.
– Да кто ж сомневается. Но тот вечер был осо­бенный, ты тогда полдюжины бутылок выставил, и настроение у тебя было расчудесное. Мы затея­ли игру в карты, хорошо посидели и выпили все до капли. Ты, я, Джек Бодин и тот дурак Мик Кеннеди, которого лет пять назад прирезали в Ливерпуле. Должен вам сказать, лейтенант, что ваш муженек пил за шестерых и все-таки всех нас обставил.
Рорк отхлебнул глоток:
– Вспоминается мне, что утром, проснувшись, я денежек недосчитался.
– Ну-у… – широко улыбнулся Брайан. – На­пьешься с ворами – пеняй на себя. Но вино, Рорк, было хорошее. Чертовски хорошее вино! Хочу по­просить их сыграть одну песенку из старых. «Лен­ту черного бархата». Споешь?
– Нет.
– Спеть? – удивилась Ева. – Он что, поет?
– Нет! – повторил Рорк твердо, и Брайан рас­хохотался.
– Накачайте его как следует – вот тогда за­поет.
– По-моему, он даже в душе не поет. – Она задумчиво посмотрела на Рорка. – Или поешь?
Рорк не знал, куда деваться от смущения.
– Нет, – покачал он головой и поднял ста­кан. – И не собираюсь напиваться настолько, чтобы ты подумала, будто я лжец.
– Ну, над этим мы поработаем, – подмигнул Брайан и встал. – Велю им сыграть кадриль. Станцуете со мной, Ева?
– С удовольствием.
Брайан направился к музыкантам, а Ева оки­нула своего супруга пристальным взглядом.
– Напивался, пел в кабаках, тискал барменш в кладовках. Очень интересно. Пожалуй, я бы хоте­ла посмотреть на тебя пьяного.
Она дотронулась ладонью до его щеки. В гла­зах Рорка уже не было грусти, и это ее успокоило. Куда он ходил днем – пусть будет его тайна, но ему это явно пошло на пользу.
Рорк наклонился и легонько ее поцеловал.
– Хочешь, чтобы я и тебя потискал в кладов­ке? Вон твоя кадриль, – объявил он.
Ева обернулась и увидела, как к ней, на ходу пританцовывая, идет Брайан.
– Он мне нравится.
– Мне тоже. И всегда нравился.
Солнце светило сквозь пелену дождя, и воздух казался перламутровым. На церковном кладбище стояли древние каменные кресты, обточенные ветром и временем. Могилы располагались близ­ко друг к другу – их обитателям не нужен был простор. За скалистыми холмами шумело море, и его мерный гул напоминая о беге времени. Трава на склонах своей изумрудной зеленью дарила на­дежду и мечту.
Священник был при полном облачении и го­ворил по-гаэльски. Настоящие похороны давно стали роскошью, которую могли позволить себе лишь очень богатые люди. Само зрелище было из редких, и толпа, собравшаяся за оградой, с молча­ливым уважением наблюдала за тем, как гроб опускали в могилу.
Присутствующие крестились. Рорк стоял, обняв Еву за плечи, словно искал у нее утешения. Он хоронил сейчас не просто друга – он прощал­ся с частицей себя самого.
– Мне надо поговорить со священником, – сказал он, когда заупокойная месса завершилась.
– Я подожду здесь, – ответила Ева, легонько пожав ему руку.
Рорк отошел, и к Еве шагнул Брайан.
– Он правильно все сделал. Дженни обретет здесь покой. – Он обвел глазами кладбище. – По воскресеньям здесь звонят в колокола. Настоя­щие колокола, на колокольне. У них удивитель­ный звук.
– Он любил ее…
– Нет ничего прекраснее юношеской любви. Вы помните своего первого кавалера?
– У меня его не было. Но я все понимаю.
Брайан положил ей руку на плечо.
– Выбрав вас, Рорк не ошибся – даже не­смотря на то, что вы полицейский. А вы хороший полицейский, лейтенант?
– Ага. – Она обернулась к нему. – Во всяком случае, это у меня получается лучше всего.
Брайан кивнул и задумался о другом.
– Никто не знает, сколько денег Рорк отдал священнику.
– Вас это раздражает? Его деньги?
– Вовсе нет, – улыбнулся он. – Не скажу, что я сам не мечтал разбогатеть… Но Рорк свои заработал. Он всегда знал, что ему надо. А я хотел иметь свой паб и, поскольку желание мое сбы­лось, считаю, что я тоже богат.
Брайан взглянул на скромный черный костюм Евы, на ее туфли.
– Одежда у вас не для горных прогулок, но не согласитесь ли вы пройтись со мной в ту сторону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74