Не был даже просто
доверительным. Тон нужно было сменить любой ценой.
- Представляю, сколько чудес ты видел...
- Да... Чудес... Много было всякого. Вам такое и не снилось, бедные
мои барашки, котики-песики...
Он помолчал.
Наваливалась тьма. Вдали, едва просвечивая сквозь водянистую муть,
затеплились окна пропадающих домов. Завывая так, что слыхать было за
километр, под тусклый фонарь подкатил гнойно светящийся изнутри, почти
пустой троллейбус и остановился. Всю кашу из него сцедило на предыдущих
остановках; здесь, в этой болотистой тундре, он отложил лишь пару яиц и,
дергаясь, раскачиваясь, вновь пустился в странствие.
Вечеровский настороженно провожал вышедших взглядом, покуда те не
исчезли во мгле. Тогда он перевел взгляд на Малянова. Настороженность
осталась.
- Чем дальше я продвигался, тем интенсивнее становилось
противодействие. К этому я был готов - но полной неожиданностью оказалось
то, что оно было столь целенаправленным... буквально осмысленным. Словно
кто-то нарочно издевался. Постепенно я пришел к выводу, что мне
сознательно пытается противодействовать некто, продвинувшийся по крайней
мере не меньше меня. Я долго гнал эту мысль, но в конце концов играть в
страуса оказалось более невозможно.
Пауза. Вечеровский перевел дух. Поразмыслил.
- И вот я хочу спросить тебя, Димка... Нет ли у тебя каких-то
соображений относительно того, кто именно это может быть?
- Сознательное и осмысленное противодействие тебе? - спросил Малянов
и против воли улыбнулся. - Нет. Нет у меня таких соображений.
- По тону твоему я чувствую, что у тебя есть какие-то иные
соображения. Потом расскажешь, если время останется...
- Фил, если бы ты поподробнее рассказал, что уж ты такое там понял и
чего добился, я мог бы, наверное, более осмысленно и сознательно отвечать
на твои вопросы.
Вечеровский опять долго всматривался в лицо Малянова, покусывая губы.
Так человек мог бы смотреть на жука, на бабочку, оценивая: подойдет для
коллекции или нет; накалывать на булавку - или просто придавить... Потом
сказал:
- Обойдешься. Это ни к чему.
Малянов пожал плечами. Вечеровский не оттаивал. Это было ужасно. И
очень неприятно.
- Что ты знаешь о наших? - спросил Вечеровский.
Малянов опять пожал плечами.
- О Захаре ничего. С Глуховым все в порядке, мы встречаемся довольно
часто...
- Я так и знал. Достойная компания.
- Да, вполне. То в шахматишки поиграем, то водочки попьем...
Вечеровский трескуче рассмеялся.
- Валька звонил сегодня из Америки. Как раз сегодня, представляешь?
Но он никому не противодействует, можешь быть спокоен. Он вполне упоен
собой. Добил, представь, свою ревертазу. И никаких препон ему, по его
словам, не чинили.
- Вайнгартен? - омерзительно насторожился Вечеровский. - Ревертазу?
- Говорит, да. Говорит, на Нобелевку его выдвигать собираются. Может,
и прихвастнул слегка - что ты, Вальку, что ли, не знаешь...
- Да уж знаю! - с непонятной интонацией сказал Вечеровский. - И ему
не мешали?
- Говорит, нет.
- Это невозможно.
- Ну, Фил... за что купил, за то продаю.
- Не ты купил! - резко сказал Вечеровский. - Тебя купили! Как
дурачка!
Малянов смолчал.
- Если Вайнгартен сумел закончить работу, которая была остановлена
давлением Мироздания, значит, он сумел как-то освободиться от давления
Мироздания. Значит, он как-то научился управлять этим давлением! Ах,
Валька, Валька... Такой, понимаешь, анфан террибль... себе на уме!
- Фил, научиться освобождаться от давления и научиться управлять
давлением - это совсем не одно и то же.
- Что такое?
Малянов смотрел в его рыжие глаза и вспоминал, как Вечеровский -
изящный, умный, чистый - мягко и уверенно говорит, не сомневаясь в правоте
своей ни секунды: может быть, со временем мы научимся отводить это
давление в безопасные области, а может быть, даже использовать в своих
целях... Вспоминал, как, восхищаясь другом, он записывал потом: вполне
возможно, Вечеровский обнаружит ключик к пониманию этой зловещей механики,
а может быть, и ключик к управлению ею...
- Мы слишком привыкли, - сказал Малянов, - что всякий очередной
уровень понимания мира - это очередной уровень его использования в наших
целях. А если в данном случае это не так, Фил? Тебе не приходило в голову?
Понять можно - а использовать нельзя? Только определиться относительно
этого нового понимания. Только выбрать позицию. Больше - ничего.
- Ты повторяешь мне мои собственные слова, которыми я пытался вас
образумить тогда, - сказал Вечеровский. - Надо идти дальше. На нынешнем
уровне то, о чем ты разглагольствуешь, - чуть подслащенная капитуляция, не
более того.
Малянов помолчал, собираясь с мыслями. И вдруг вспомнил, что хотел
только убедиться - и молчать, не произносить ни слова. Но я же, в
сущности, молчу, успокоил он себя.
- Можно ли назвать капитуляцией то, что человек смиряется с
необходимостью дышать? - спросил он. - Вызвал бы у тебя уважение
безумец... гордец... который восстал бы против этой необходимости с
криком: хватит! надо идти дальше!
- Софистика, - дернул щекой Вечеровский. - Все зависит от ситуации.
Когда человеку захотелось проникнуть в миры, где дышать невозможно,
человек, чтобы избавиться от необходимости дышать, придумал скафандр,
акваланг...
- Как раз наоборот, - мягко ответил Малянов. - Он придумал все это,
чтобы взять с собою в эти миры необходимость дышать.
- Прости, но это чушь. Очевидно, что если бы был найден способ
ликвидировать потребность в дыхании, это существеннейшим образом увеличило
бы возможности человека.
- Этак и от человека ничего не останется, а, Фил?
- Мне все это не интересно. Мне гораздо интереснее, что еще ты знаешь
о Вайнгартене.
Малянов пожал плечами.
- Ничего. Он обещал мне позвонить через пару дней... хотя, может, и
не позвонит. Он хочет меня перетащить туда, в Штаты... работать.
Вечеровский опять покусал черную корку на губе.
- Собирает всех вовлеченных в процесс под свое крыло... Что ж,
логично... Ты поедешь?
- Рано говорить... вряд ли что-то из этого выйдет... - Малянов сам
почувствовал, что отвратительно мямлит, и тряхнул головой. - Ах, да Фил!
Да никуда я не поеду, что ты, в самом деле!
- Смотри, - строго сказал Вечеровский. - Я тебе пока верю. Но в то же
время мне было бы крайне, крайне интересно и важно узнать... Неужели это
действительно Вайнгартен? А Глухов? - вдруг вспомнил он.
- Что - Глухов? - устало спросил Малянов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30