Я впервые в жизни сталкиваюсь с делом, в котором знаю виновного с самого начала, но все равно не могу его раскрыть. А дело — международное и крайне важное! К тому же выделенное мне время лимитировано, и этот лимит скоро истекает… Вот, старина, над чем я работаю! Добавлю, что у меня начинают сдавать нервы и я мечтаю все бросить и посвятить себя петанку… Меня заколебали жмурики, и я хочу немного побыть с живыми. Вполне законное желание, а?
Пеллегрини из тех парней, что никогда не ломают себе мозги над философскими вопросами. Он смотрит на меня.
— Вы, — говорит он, — просто созданы для драки и без нее не проживете… Выпейте-ка лучше еще стаканчик… А потом сходим в порт. Очень успокаивает нервы.
Хороший совет.
— Сначала я навещу компанию Бла, — отвечаю, а потом мы могли бы встретиться за буйабесом.
— Я слышу голос мудрости, — уверяет Пеллегрини.
* * *
Пункт первый — Блан. Меня принимает сам Блан — старичок, одетый в синий комбинезон, рубашку в клеточку и с кепкой на голове. У него на носу сидят очки в железной оправе, одна из дужек которых прикреплена проволокой. Он смотрит на фотографию, которую я ему показываю.
— Нет, никогда не видел этого типа!
— Ваша жена здесь? Он пожимает плечами.
— Если его не знаю я, она не знает тоже, — утверждает он с изумительной уверенностью, характерной для чистых душ.
— Можно все-таки показать ей снимок?
— Мели! — орет он.
Является Мели — бабища в стиле рыночной торговки. Она выслушивает мою басню и смотрит на карточку.
— Нет, я его не знаю, милок…
Ей очень жаль. Кажется, Мели обожает детективы Я убираю фотографию в карман.
— Простите за беспокойство.
Бланше — адвокат. Он совсем молод, серьезен, как римский папа, имеет такой вид, словно только что проиграл процесс года.
— Я его не знаю, комиссар, — заявляет он.
— А мадам Бланше?
— Мадам Бланше не существует. Моя мать умерла, а я не женат.
Ничего удивительного. Какую девчонку прельстит его унылая физиономия?
Я оставляю его, чтобы навестить кого-то по фамилии Бланшон.
На этот раз не существует месье Бланшона. Дверь мне открывает старая грустная дама.
— Мадам Бланшон?
— Да, месье.
— Полиция. Мы занимаемся установлением личности этого человека… Вы его знаете? Она смотрит на снимок.
— Нет, впервые вижу!
Как и все остальные, она спрашивает меня, по какой причине я спрашиваю это именно у нее. Я объясняю, что нам известно, что указанный человек имеет знакомых в Канне, чья фамилия начинается с “Бла” …
— Он убийца? — спрашивает она.
— Не знаю, мадам… Простите за беспокойство…
Я вычеркиваю ее фамилию из своего короткого списка. Поганая работенка! Я выполняю то, что должен делать инспектор из районного комиссариата.
Остались две фамилии.
Когда я прихожу к Блаве, они сидят за столом. Они живут в скромной квартирке в бедном доме, провонявшем горячим оливковым маслом.
Оба супруга толстые, грязные и окружены целой стаей мальцов. Фото не производит на них никакого впечатления, скорее тревожит то, что я из полиции.
Я спешу отвалить. Горло щекочет неприятное предчувствие. Остается навестить всего одного “Бла”. Если и это ничего не даст, я прокатался на юг за просто так…
Мое сердце замирает, когда я подъезжаю к комфортабельному дому с лифтом и видом на море.
Читаю фамилии на почтовых ящиках. На одной спотыкаюсь — Моника Блаветт! Имя выгравировано красивым шрифтом на медной табличке. Женщина! Одинокая женщина!
Сверившись со списком жильцов на стене, узнаю, что милашка обретается в квартирке, построенной на крыше.
Я поднимаюсь на лифте на восьмой — и последний — этаж. Оттуда на крышу ведет короткая каменная лестница.
Жилище малышки Блаветт просто прелесть. Представьте себе маленький домик в стиле бунгало, с круглой беседкой, увитой цветами. Зонтик от солнца в оранжевую и зеленую полоску. Плетеная садовая мебель. Или эта киска дочь короля сыра, или краля короля шоу-бизнеса. Чтобы оплачивать такую фантазию, нужна уйма деньжищ.
Подхожу к двери из лакированного дерева, тянусь указательным пальцем к кнопке звонка… и вздрагиваю. Посередине дверь пробита массой маленьких дырочек. Я прекрасно знаю, что такие круглые дырочки проделывают не древесные черви. Если это сделала не очередь из “Томпсона”, то я — ваша бабушка.
Дырочки совсем новые! Осколки дерева еще блестят и запачканы порохом.
Звоню Никто не отвечает В этой домушке стоит полная тишина. Для очистки совести звоню снова.
Поскольку терпение никогда не входило в число моих достоинств, я зову на помощь свою отмычку. Этот очень полезный инструмент, подаренный мне одним вором, которого я избавил от крупных неприятностей, обладает чудесной способностью договариваться со всеми замками. Я в два счета справляюсь и с этим, но, хотя язычок отошел, дверь не открывается. Может, закрыта на задвижку? Нет, она все-таки немного сдвинулась.
С силой толкаю дверь плечом. Она открывается сантиметров на пятьдесят, и я пролезаю в щель. И тут же замечаю нечто крайне неприятное!
В прихожей лежит девушка. Это ее труп блокировал дверь изнутри.
Она получила автоматную очередь в грудь, отчего в грудной клетке образовалась дырка размером с суповую тарелку, через которую вытекла вся ее кровь. Одна из пуль угодила ей в левый глаз, и он жалко висит у нее на щеке, как волчок на веревочке…
Я справляюсь с сильнейшим желанием блевануть. Каким бы закаленным вы ни были, а подобное зрелище потрясает всегда. Делаю широкий шаг через красную лужу и иду в квартиру искать телефон. По-моему, помощь Пеллегрини будет мне очень кстати.
Глава 7
Пеллегрини морщится, глядя на труп.
— Как они ее! — шепчет он. — Милашка и охнуть не успела!
Он вдыхает приятный запах этого кукольного домика, построенного между небом и землей. Да, он создавался для любви и радостей жизни, а не как декорация для убийства.
— Почему вы попросили меня приехать одного? — с любопытством спрашивает он.
— Потому, — отвечаю, — что мне кажется разумным принять некоторые меры.
— Какие?
Вместо ответа я задаю ему вопрос:
— Почему девушку убивают, не входя в ее квартиру? Потому что хотят только ее смерти! Ее не собирались ни грабить, ни насиловать. А почему кто-то может хотеть смерти девушки7 — Месть? — предполагает мой коллега.
— Возможно. Но кто может ей мстить? Отвергнутый поклонник или ревнивая соперница? Сомневаюсь, чтобы тот или другая воспользовались автоматом. Такие игрушки, к счастью, не всем доступны. Значит, остается другой, более вероятный мотив: девушку убили, чтобы не дать ей заговорить!
— Кто-то знал, что вы ее ищете?
— Получается так. Но я обдумаю это позже, а пока у нас есть более интересное занятие Пеллегрини выходит на крышу.
— Этот труп переворачивает мне всю душу, — признается он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Пеллегрини из тех парней, что никогда не ломают себе мозги над философскими вопросами. Он смотрит на меня.
— Вы, — говорит он, — просто созданы для драки и без нее не проживете… Выпейте-ка лучше еще стаканчик… А потом сходим в порт. Очень успокаивает нервы.
Хороший совет.
— Сначала я навещу компанию Бла, — отвечаю, а потом мы могли бы встретиться за буйабесом.
— Я слышу голос мудрости, — уверяет Пеллегрини.
* * *
Пункт первый — Блан. Меня принимает сам Блан — старичок, одетый в синий комбинезон, рубашку в клеточку и с кепкой на голове. У него на носу сидят очки в железной оправе, одна из дужек которых прикреплена проволокой. Он смотрит на фотографию, которую я ему показываю.
— Нет, никогда не видел этого типа!
— Ваша жена здесь? Он пожимает плечами.
— Если его не знаю я, она не знает тоже, — утверждает он с изумительной уверенностью, характерной для чистых душ.
— Можно все-таки показать ей снимок?
— Мели! — орет он.
Является Мели — бабища в стиле рыночной торговки. Она выслушивает мою басню и смотрит на карточку.
— Нет, я его не знаю, милок…
Ей очень жаль. Кажется, Мели обожает детективы Я убираю фотографию в карман.
— Простите за беспокойство.
Бланше — адвокат. Он совсем молод, серьезен, как римский папа, имеет такой вид, словно только что проиграл процесс года.
— Я его не знаю, комиссар, — заявляет он.
— А мадам Бланше?
— Мадам Бланше не существует. Моя мать умерла, а я не женат.
Ничего удивительного. Какую девчонку прельстит его унылая физиономия?
Я оставляю его, чтобы навестить кого-то по фамилии Бланшон.
На этот раз не существует месье Бланшона. Дверь мне открывает старая грустная дама.
— Мадам Бланшон?
— Да, месье.
— Полиция. Мы занимаемся установлением личности этого человека… Вы его знаете? Она смотрит на снимок.
— Нет, впервые вижу!
Как и все остальные, она спрашивает меня, по какой причине я спрашиваю это именно у нее. Я объясняю, что нам известно, что указанный человек имеет знакомых в Канне, чья фамилия начинается с “Бла” …
— Он убийца? — спрашивает она.
— Не знаю, мадам… Простите за беспокойство…
Я вычеркиваю ее фамилию из своего короткого списка. Поганая работенка! Я выполняю то, что должен делать инспектор из районного комиссариата.
Остались две фамилии.
Когда я прихожу к Блаве, они сидят за столом. Они живут в скромной квартирке в бедном доме, провонявшем горячим оливковым маслом.
Оба супруга толстые, грязные и окружены целой стаей мальцов. Фото не производит на них никакого впечатления, скорее тревожит то, что я из полиции.
Я спешу отвалить. Горло щекочет неприятное предчувствие. Остается навестить всего одного “Бла”. Если и это ничего не даст, я прокатался на юг за просто так…
Мое сердце замирает, когда я подъезжаю к комфортабельному дому с лифтом и видом на море.
Читаю фамилии на почтовых ящиках. На одной спотыкаюсь — Моника Блаветт! Имя выгравировано красивым шрифтом на медной табличке. Женщина! Одинокая женщина!
Сверившись со списком жильцов на стене, узнаю, что милашка обретается в квартирке, построенной на крыше.
Я поднимаюсь на лифте на восьмой — и последний — этаж. Оттуда на крышу ведет короткая каменная лестница.
Жилище малышки Блаветт просто прелесть. Представьте себе маленький домик в стиле бунгало, с круглой беседкой, увитой цветами. Зонтик от солнца в оранжевую и зеленую полоску. Плетеная садовая мебель. Или эта киска дочь короля сыра, или краля короля шоу-бизнеса. Чтобы оплачивать такую фантазию, нужна уйма деньжищ.
Подхожу к двери из лакированного дерева, тянусь указательным пальцем к кнопке звонка… и вздрагиваю. Посередине дверь пробита массой маленьких дырочек. Я прекрасно знаю, что такие круглые дырочки проделывают не древесные черви. Если это сделала не очередь из “Томпсона”, то я — ваша бабушка.
Дырочки совсем новые! Осколки дерева еще блестят и запачканы порохом.
Звоню Никто не отвечает В этой домушке стоит полная тишина. Для очистки совести звоню снова.
Поскольку терпение никогда не входило в число моих достоинств, я зову на помощь свою отмычку. Этот очень полезный инструмент, подаренный мне одним вором, которого я избавил от крупных неприятностей, обладает чудесной способностью договариваться со всеми замками. Я в два счета справляюсь и с этим, но, хотя язычок отошел, дверь не открывается. Может, закрыта на задвижку? Нет, она все-таки немного сдвинулась.
С силой толкаю дверь плечом. Она открывается сантиметров на пятьдесят, и я пролезаю в щель. И тут же замечаю нечто крайне неприятное!
В прихожей лежит девушка. Это ее труп блокировал дверь изнутри.
Она получила автоматную очередь в грудь, отчего в грудной клетке образовалась дырка размером с суповую тарелку, через которую вытекла вся ее кровь. Одна из пуль угодила ей в левый глаз, и он жалко висит у нее на щеке, как волчок на веревочке…
Я справляюсь с сильнейшим желанием блевануть. Каким бы закаленным вы ни были, а подобное зрелище потрясает всегда. Делаю широкий шаг через красную лужу и иду в квартиру искать телефон. По-моему, помощь Пеллегрини будет мне очень кстати.
Глава 7
Пеллегрини морщится, глядя на труп.
— Как они ее! — шепчет он. — Милашка и охнуть не успела!
Он вдыхает приятный запах этого кукольного домика, построенного между небом и землей. Да, он создавался для любви и радостей жизни, а не как декорация для убийства.
— Почему вы попросили меня приехать одного? — с любопытством спрашивает он.
— Потому, — отвечаю, — что мне кажется разумным принять некоторые меры.
— Какие?
Вместо ответа я задаю ему вопрос:
— Почему девушку убивают, не входя в ее квартиру? Потому что хотят только ее смерти! Ее не собирались ни грабить, ни насиловать. А почему кто-то может хотеть смерти девушки7 — Месть? — предполагает мой коллега.
— Возможно. Но кто может ей мстить? Отвергнутый поклонник или ревнивая соперница? Сомневаюсь, чтобы тот или другая воспользовались автоматом. Такие игрушки, к счастью, не всем доступны. Значит, остается другой, более вероятный мотив: девушку убили, чтобы не дать ей заговорить!
— Кто-то знал, что вы ее ищете?
— Получается так. Но я обдумаю это позже, а пока у нас есть более интересное занятие Пеллегрини выходит на крышу.
— Этот труп переворачивает мне всю душу, — признается он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30