толкали друг друга, чтобы поцеловать край его одежды, падали на колени в
песок, даже простирались ниц.
- Не нужно этого, - растерянно крикнул Валентин.
Магадоне Самбиса отзывала рабочих назад, а Лизамон Гультин с Насимонте
отталкивали наиболее рьяных. Великанша делала это спокойно и без суеты,
Mасимонте же злился, и на лице его читалось отвращение. Когда передние
отходили, их место занимали задние, рвущиеся вперед с яростной решимостью.
Эти изнуренные труженики так старались выразить свое почтение понтифику,
что Валентин не мог не усмотреть в их рвении откровенной фальши. Они явно
перегибали палку. Возможно ли, чтобы какая-то группа пьюриваров, пусть даже
самого простого звания, вдруг ощутила искреннюю радость при виде понтифика
Маджипура? Или так слаженно, по доброй воле, выражала свой восторг?
Некоторые, и мужчины и женщины, изъявляли свое почтение, копируя облик
гостей, и перед ним предстало с полдюжины расплывчатых, искаженных
Валентинов, пара Насимонте и гротескное, в половину натуральной величины,
изображение Лизамон Гультин. Валентину оказывали эту своеобразную честь и
раньше, при его визите в Иллиривойн - тогда это взволновало и неприятно
поразило его. Сейчас он испытал сходное чувство. Пусть меняют обличье, если
хотят, раз уж они наделены этим свойством - но есть что-то зловещее в том,
как они отражают лица посетителей.
Толкотня сделалась еще ожесточеннее, и Валентин помимо воли почувствовал
некоторую тревогу. Их здесь больше сотни, а пришельцев только горстка. Дело
может обернуться плохо, если не принять мер.
Но тут чей-то властный голос прокричал:
- Назад! Назад! - Толпа перевертышей отхлынула от Валентина, словно под
ударами кнута, и воцарились тишина и спокойствие. Из недвижимых теперь рядов
вышел метаморф необычайно высокого роста и крепкого сложения. Низким
рокочущим голосом, которого Валентин еще не слышал ни у одного метаморфа, он
объявил: - Я Ватиимераак, начальник работ. Добро пожаловать к нам, понтифик.
Мы ваши покорные слуги.
Но ничего услужливого в нем не наблюдалось. Напротив, он держал себя, как
лицо, облеченное властью. Он кратко извинился за неподобающее поведение
своих подчиненных, объявив, что это простые крестьяне, ошеломленные
посещением верховного правителя и выражающие на свой лад преклонение перед
ним.
- Я этого парня знаю, - шепнул Аарисиим на ухо Валентину.
Но прояснить этот вопрос до конца не удалось: Ватиимераак махнул рукой, и
все вокруг опять закипело. Одни рабочие несли гостям блюда с колбасами и
чаши с вином, другие тащили из хижин криво сколоченные столы и скамейки.
Жители деревни снова сгрудились вокруг Валентина, настойчиво предлагая
отведать их угощение.
- Они отдают нам свой собственный ужин! - запротестовала Магадоне Самбиса
и велела Ватиимерааку прекратить это, но начальник сказал, что это обидит
рабочих и ничего поделать нельзя: придется сесть за стол и отведать все, что
они принесли.
- Позвольте, ваше величество, - сказал Насимонте, когда Валентин
потянулся за чашей вина. Герцог пригубил вино и лишь потом передал
Валентину. Попробовал он и колбасу, и вареные овощи, поданные понтифику.
Валентину не пришло в голову, что рабочие могут отравить его, но он
позволил старому Насимонте осуществить свой очаровательный рыцарский ритуал
без возражений. Он слишком любил старика, чтобы испортить ему красивый жест.
Через некоторое время Ватиимераак сказал:
- Полагаю, это смерти доктора Гуукаминаана мы обязаны посещением вашего
величества?
Прямота распорядителя работ ошеломляла.
- А если я приехал просто взглянуть на раскопки? - добродушно ответил
Валентин. Но Ватиимераак не смутился.
- Я сделаю все, что потребуется, чтобы помочь вам найти убийцу, - заявил
он, стукнув по столу в подтверждение своих слов. На миг очертания его
широкого, с тяжелым подбородком лица заколебались, как будто под действием
невольной метаморфозы. Валентин знал, что у пьюриваров это служит признаком
сильных эмоций. - Я питал величайшее уважение к доктору Гуукаминаану. Считал
за честь работать рядом с ним. Я часто сам копал для него, когда участок был
слишком сложен, чтобы доверить его менее умелым рукам. Сначала он утверждал,
что так делать не подобает, но я сказал: нет, доктор, сделайте мне это
одолжение - и он понял и разрешил мне. Чем я могу помочь вам в розысках
злодея?
Он держался с таким пафосом, прямотой и откровенностью, что Валентин
-%".+l-. насторожился. Звучный голос Ватиимераака и безупречно правильное
построение фраз казались донельзя театральными, а его проникновенная ис
кренность отдавала таким же притворством, как неумеренное ликование его
рабочих, все эти коленопреклонения и целования одежд: то, что перехлестывает
через край, всегда кажется неубедительным.
Ты слишком подозрительно относишься к ним, сказал себе Валентин. Просто
этот метаморф говорит так, как, по его мнению, полагается говорить с
понтификом. Во всяком случае, он может быть полезен.
- Что вам известно об убийстве? - спросил понтифик. Ватиимераак ответил
без промедления, как будто долго репетировал ответ.
- Я знаю, что это случилось поздно ночью неделю назад, где-то между часом
гихорны и часом шакала. Убийца или несколько убийц выманили доктора
Гуукаминаана из палатки и отвели к Столам Богов, где он был умерщвлен и
разрезан на куски. Поутру мы нашли части его тела на западной платформе -
все, кроме головы. Голову мы обнаружили позже в тот же день, в нише у
основания Храма Крушения.
Это был стандартный рассказ, за исключением одной мелкой детали.
- Храм Крушения? - сказал Валентин. - Впервые слышу это название,
- Я говорю о святилище Седьмой пирамиды. О невскрытой стене, которую
нашла доктор Магадоне Самбиса. Так мы называем это место между собой.
Заметьте, я не сказал, что она открыла его. Мы всегда знали, что оно там,
под разрушенной пирамидой. Но нас никто не спрашивал, вот мы и не говорили.
Валентин посмотрел на Делиамбера, который едва заметно кивнул. Опять
хсиртиур, ясное дело.
Но что-то здесь было не так.
- Доктор Магадоне Самбиса сказала мне, - заметил Валентин, - что они с
доктором Гуукаминааном нашли седьмое святилище вместе. И упомянула о том,
что он был удивлен не меньше ее. Выходит, вы знали о святилище, а он нет?
- Нет такого пьюривара, который не знал бы о существовании Храма
Крушения, - веско ответил Ватиимераак. - Оно было замуровано во времена
Кощунства, и в нем содержится, как мы верим, свидетельство самого Кощунства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20