Окна повсюду были открыты, так что в помещение проникал городской шум. Люди целыми семьями возвращались с пляжа.
Когда привели Полита, на нем были наручники, чтобы все выглядело вполне серьезно. Это был бедолага неопределенного возраста, каких непременно встретишь в каждом городе и деревне. Вид у него был наивный и в то же время довольно хитрый.
– Ну что, опять занимаешься скверными делишками?
Полагаю, на этот раз оправдываться не будешь.
Полит молчал, покорно глядя на комиссара, которому хотелось показать себя Мегрэ в лучшем свете.
– Так ты, как я полагаю, не отрицаешь свою вину?
Ему пришлось повторить свой вопрос дважды, прежде чем задержанный зашевелился.
– Так подтверждаешь, что виноват?
В ответ отрицательное мотание головой.
– Подтверждаешь, что залез во двор и сад мадам Медар?
Боже мой! Насколько же Мегрэ чувствовал себя здесь удобнее, чем у монахинь! Полит же уже давно ко всему привык. Жил в сколоченном из грубых досок бараке на окраине городка с женой и семью или восемью ребятишками.
Этим утром он пытался продать старьевщику две пары почти новых простыней, несколько салфеток и нижнее женское белье. Старьевщик же предупредил агента, стоявшего на углу улицы, и Полита прихватили, не дав ему пройти и двухсот метров.
Что касается обворованной мадам Медар, она уже побывала в комиссариате.
– Ты забрался к ней в сад, где она прошлой ночью развесила белье на просушку. Ты уже не в первый раз к ней лазил. На прошлой неделе забрался в крольчатник и стащил двух самых жирных кроликов.
– Не брал я никаких кроликов.
– Она официально опознала одну из шкурок, которую нашли у тебя.
– Я скорняк и выделываю шкурки кроликов. Это мое ремесло.
– Значит, обрабатываешь шкурки, когда еще кроличье мясо находится внутри?
Мансюи, щечки которого покраснели, так и сыпал вопросами.
– Откуда у тебя белье?
– Один человек продал его мне прямо на улице.
– Где?
– На улице.
– На какой улице?
– На той.
– Как она называется?
– Я не знаю.
– Ты его раньше видел?
– Не знаю.
– И он обратился прямо к тебе, чтобы продать простыни и женские рубашки?
– Я же так и говорю.
– Ты хоть сам-то понимаешь, что судья тебе не поверит и отправит за решетку?
– Это несправедливо!
От Полита исходил запах, который сильно напоминал дух ночлежек Армии спасения.
Этот тип был упрям, и чувствовалось, что он будет запираться еще несколько часов. Было ясно, что от него трудно чего-либо добиться, да к тому же этот хитрюга заявил:
– Вы же видите, что от меня нет никакого толку.
Наконец два агента увели его, держа все так же в наручниках. Мегрэ остался в кабинете комиссара с открытыми окнами в пустом здании комиссариата, если не считать пары агентов внизу.
– Вот, видели, чем приходится заниматься? Это нисколько не похоже на дела, к которым вы привыкли, не правда ли?
– А вы не забыли позвонить супрефекту?
– Да я и так знаю. Он просто хочет пригласить меня завтра на обед. Вы не знакомы с нашим супрефектом?
Очень приятный человек. Вы мне только что говорили о месье Беллами. Что вы обо всем этом думаете? Ведь это человек с сильным характером, правда? Я работаю в Сабль всего два года, но уже со всеми познакомился. Всех главных лиц города вы тоже уже видели – народ довольно серьезный. Но доктор Беллами даже среди них выделяется.
У меня была возможность как-то поговорить о нем с одним другом, медиком из Бордо. Так вот, Беллами сегодня является одним из известнейших невропатологов. Долгое время работал простым врачом в парижских больницах, где и составил себе имя. Мог бы сейчас преподавать медицину, но предпочел жить здесь вместе с матерью.
– Его семья родом из Сабль?
– Да, здесь обитало несколько поколений его предков.
Вы не видели еще его мамашу? Старая, но очень крепкая, невысокого росточка коренастая женщина. Шагает с палкой, которую держит прямо, как саблю! Раз в неделю обязательно обходит рынки.
– Отчего умерла девушка?
– Как я полагаю, именно, чтобы поговорить об этом, меня и приглашает супрефект. Он еще утром звонил мне по этому поводу. Конечно, он поддерживает связь с доктором Беллами. Они вообще с ним частенько встречаются…
Мегрэ было здесь хорошо и спокойно сидеть, покуривая трубку. Потом походить по кабинету, заглядывая в окна, и вести ленивый разговор короткими фразами.
– В городе много говорили об этом несчастном случае. Удивительно, что вы не слышали…
– У меня здесь мало знакомых.
– Это случилось… сейчас скажу… два дня назад… Ну да, третьего августа. Рапорт должен находиться в кабинете моего секретаря, но сейчас его достать не могу.
В общем, доктор Беллами возвращался на машине из Ла-Рош-сюр-Йон вместе со своей свояченицей…
– Сколько ей было лет?
– Девятнадцать. Странная девица, скорее интересная, чем красивая. Но не подумайте чего-нибудь дурного. Если Лили Годро была просто приятной, то ее сестра, на которой женат доктор Беллами, одна из самых красивых женщин, какую только можно себе представить. К сожалению, увидеть ее вам вряд ли удастся, поскольку она редко выходит из дома.
– А ей сколько? – опять спросил Мегрэ.
– Около двадцати пяти. О любви Беллами к своей жене у нас ходят легенды. Все вам скажут, что это настоящая страсть, что он ревнив безумно. Некоторые вообще считают, что он ее держит взаперти, когда выходит из дому или даже отправляется после полудня ежедневно поиграть в карты… Впрочем, сам я не очень-то в это верю… Правда, еще заметили, что мамаша Беллами никогда не выходит, если сын отсутствует, и я не удивлюсь, если окажется, что она специально следит за невесткой.
Вы сами видели, как доктор звонит по телефону. Он и двух часов не может пробыть, чтобы не поговорить с ней или, может быть, убедиться, что она на месте.
– А она из какой семьи?
– Жизнь ее матери проходила очень сумбурно. Если вас это интересует, я расскажу. По крайней мере, то, что мне известно. Жену доктора Беллами зовут Одетта, а девичья фамилия Годро. Их мать, вообще-то, из благополучной семьи морского офицера, как мне помнится. Она до сих пор остается довольно красивой женщиной. Однако в Сабль она являла собой воплощение греха. Не знаю, приходилось ли вам жить в провинции и поймете ли вы меня. Замужем она не была. Находилась на содержании у двоих-троих мужчин, в том числе и у месье Лурсо, которого вы видели за картами. Она была такой заметной, что когда проходила по улице, то шевелились сразу все занавески от выглядывавших голов. Вслед ей смотрели все подростки и женатые мужчины, а женщины сразу смолкали и поджимали губы, едва она заходила в магазин. У нее родились две дочери, отцовство которых приписывают ряду мужчин, – Одетта и Лили.
Одетта превратилась в девушку еще более красивую, чем мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Когда привели Полита, на нем были наручники, чтобы все выглядело вполне серьезно. Это был бедолага неопределенного возраста, каких непременно встретишь в каждом городе и деревне. Вид у него был наивный и в то же время довольно хитрый.
– Ну что, опять занимаешься скверными делишками?
Полагаю, на этот раз оправдываться не будешь.
Полит молчал, покорно глядя на комиссара, которому хотелось показать себя Мегрэ в лучшем свете.
– Так ты, как я полагаю, не отрицаешь свою вину?
Ему пришлось повторить свой вопрос дважды, прежде чем задержанный зашевелился.
– Так подтверждаешь, что виноват?
В ответ отрицательное мотание головой.
– Подтверждаешь, что залез во двор и сад мадам Медар?
Боже мой! Насколько же Мегрэ чувствовал себя здесь удобнее, чем у монахинь! Полит же уже давно ко всему привык. Жил в сколоченном из грубых досок бараке на окраине городка с женой и семью или восемью ребятишками.
Этим утром он пытался продать старьевщику две пары почти новых простыней, несколько салфеток и нижнее женское белье. Старьевщик же предупредил агента, стоявшего на углу улицы, и Полита прихватили, не дав ему пройти и двухсот метров.
Что касается обворованной мадам Медар, она уже побывала в комиссариате.
– Ты забрался к ней в сад, где она прошлой ночью развесила белье на просушку. Ты уже не в первый раз к ней лазил. На прошлой неделе забрался в крольчатник и стащил двух самых жирных кроликов.
– Не брал я никаких кроликов.
– Она официально опознала одну из шкурок, которую нашли у тебя.
– Я скорняк и выделываю шкурки кроликов. Это мое ремесло.
– Значит, обрабатываешь шкурки, когда еще кроличье мясо находится внутри?
Мансюи, щечки которого покраснели, так и сыпал вопросами.
– Откуда у тебя белье?
– Один человек продал его мне прямо на улице.
– Где?
– На улице.
– На какой улице?
– На той.
– Как она называется?
– Я не знаю.
– Ты его раньше видел?
– Не знаю.
– И он обратился прямо к тебе, чтобы продать простыни и женские рубашки?
– Я же так и говорю.
– Ты хоть сам-то понимаешь, что судья тебе не поверит и отправит за решетку?
– Это несправедливо!
От Полита исходил запах, который сильно напоминал дух ночлежек Армии спасения.
Этот тип был упрям, и чувствовалось, что он будет запираться еще несколько часов. Было ясно, что от него трудно чего-либо добиться, да к тому же этот хитрюга заявил:
– Вы же видите, что от меня нет никакого толку.
Наконец два агента увели его, держа все так же в наручниках. Мегрэ остался в кабинете комиссара с открытыми окнами в пустом здании комиссариата, если не считать пары агентов внизу.
– Вот, видели, чем приходится заниматься? Это нисколько не похоже на дела, к которым вы привыкли, не правда ли?
– А вы не забыли позвонить супрефекту?
– Да я и так знаю. Он просто хочет пригласить меня завтра на обед. Вы не знакомы с нашим супрефектом?
Очень приятный человек. Вы мне только что говорили о месье Беллами. Что вы обо всем этом думаете? Ведь это человек с сильным характером, правда? Я работаю в Сабль всего два года, но уже со всеми познакомился. Всех главных лиц города вы тоже уже видели – народ довольно серьезный. Но доктор Беллами даже среди них выделяется.
У меня была возможность как-то поговорить о нем с одним другом, медиком из Бордо. Так вот, Беллами сегодня является одним из известнейших невропатологов. Долгое время работал простым врачом в парижских больницах, где и составил себе имя. Мог бы сейчас преподавать медицину, но предпочел жить здесь вместе с матерью.
– Его семья родом из Сабль?
– Да, здесь обитало несколько поколений его предков.
Вы не видели еще его мамашу? Старая, но очень крепкая, невысокого росточка коренастая женщина. Шагает с палкой, которую держит прямо, как саблю! Раз в неделю обязательно обходит рынки.
– Отчего умерла девушка?
– Как я полагаю, именно, чтобы поговорить об этом, меня и приглашает супрефект. Он еще утром звонил мне по этому поводу. Конечно, он поддерживает связь с доктором Беллами. Они вообще с ним частенько встречаются…
Мегрэ было здесь хорошо и спокойно сидеть, покуривая трубку. Потом походить по кабинету, заглядывая в окна, и вести ленивый разговор короткими фразами.
– В городе много говорили об этом несчастном случае. Удивительно, что вы не слышали…
– У меня здесь мало знакомых.
– Это случилось… сейчас скажу… два дня назад… Ну да, третьего августа. Рапорт должен находиться в кабинете моего секретаря, но сейчас его достать не могу.
В общем, доктор Беллами возвращался на машине из Ла-Рош-сюр-Йон вместе со своей свояченицей…
– Сколько ей было лет?
– Девятнадцать. Странная девица, скорее интересная, чем красивая. Но не подумайте чего-нибудь дурного. Если Лили Годро была просто приятной, то ее сестра, на которой женат доктор Беллами, одна из самых красивых женщин, какую только можно себе представить. К сожалению, увидеть ее вам вряд ли удастся, поскольку она редко выходит из дома.
– А ей сколько? – опять спросил Мегрэ.
– Около двадцати пяти. О любви Беллами к своей жене у нас ходят легенды. Все вам скажут, что это настоящая страсть, что он ревнив безумно. Некоторые вообще считают, что он ее держит взаперти, когда выходит из дому или даже отправляется после полудня ежедневно поиграть в карты… Впрочем, сам я не очень-то в это верю… Правда, еще заметили, что мамаша Беллами никогда не выходит, если сын отсутствует, и я не удивлюсь, если окажется, что она специально следит за невесткой.
Вы сами видели, как доктор звонит по телефону. Он и двух часов не может пробыть, чтобы не поговорить с ней или, может быть, убедиться, что она на месте.
– А она из какой семьи?
– Жизнь ее матери проходила очень сумбурно. Если вас это интересует, я расскажу. По крайней мере, то, что мне известно. Жену доктора Беллами зовут Одетта, а девичья фамилия Годро. Их мать, вообще-то, из благополучной семьи морского офицера, как мне помнится. Она до сих пор остается довольно красивой женщиной. Однако в Сабль она являла собой воплощение греха. Не знаю, приходилось ли вам жить в провинции и поймете ли вы меня. Замужем она не была. Находилась на содержании у двоих-троих мужчин, в том числе и у месье Лурсо, которого вы видели за картами. Она была такой заметной, что когда проходила по улице, то шевелились сразу все занавески от выглядывавших голов. Вслед ей смотрели все подростки и женатые мужчины, а женщины сразу смолкали и поджимали губы, едва она заходила в магазин. У нее родились две дочери, отцовство которых приписывают ряду мужчин, – Одетта и Лили.
Одетта превратилась в девушку еще более красивую, чем мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38