Это был заведующий отделом информации одной из вечерних газет.
— Комиссар Мегрэ?.. Говорит Жан Роллан. Я вас не отвлекаю? Не пугайтесь, никаких сведений я у вас не прошу, хотя если что-нибудь есть, выслушаю с удовольствием.
Отношения с редактором этой газеты у Мегрэ были прохладные: редактор постоянно жаловался, что ему никогда не сообщают первому о важных событиях: «Только нам, ведь мы выпускаем еще три газеты. Было бы естественно…» Это была не война, но определенное взаимное недовольство. Именно поэтому звонил не сам редактор, а его подчиненный.
— Читали наши вчерашние статьи?
— Просмотрел.
— Мы пытались проанализировать возможность тесной связи между обоими делами. В конечном итоге количество «за» и «против» получилось одинаковым.
— Знаю.
— Так вот, после этой статьи в утренней почте мы нашли письмо, которое я вам сейчас прочитаю.
— Минутку. Адрес написан печатными буквами?
— Совершенно верно. Письмо тоже.
— На обычной бумаге, какую продают в конвертах по шесть листов в табачных и бакалейных лавках?
— И это верно. Вы тоже получили письмо?
— Нет. Продолжайте.
— Читаю: «Господин редактор! Я внимательно прочел в вашей уважаемой газете статьи, касающиеся так называемого дела об убийстве на улице Попенкур и дела о похищении картин. Ваш сотрудник пытается, хотя и безуспешно, установить связь между этими двумя делами. Я нахожу наивными предположения прессы, что на младшего Батийля нападение на улице Попенкур совершено из-за магнитофонной ленты. Кстати, разве убийца забрал магнитофон? Что же касается матроса Демарля, то он никогда никого не убивал своим складным ножом. Такие ножи продаются во всех приличных скобяных лавках, и у меня есть тоже такой. Только вот моим действительно убит Антуан Батийль. Я не хвастаюсь, уверяю вас. Но и не горжусь. Напротив. Тем не менее вся эта шумиха меня утомляет. К тому же, мне не хотелось бы, чтобы из-за меня пострадал невиновный Демарль. Если вам будет угодно, можете опубликовать это письмо. Гарантирую, что говорю правду. Благодарю вас. Преданный вам…» Подписи, конечно, нет. Думаете, это шутка, комиссар?
— Нет.
— В самом деле?
— Убежден. Я, разумеется, могу ошибаться, но очень вероятно, что письмо написано убийцей. Взгляните на штемпель и скажите, откуда оно отправлено.
— С бульвара Сен-Мишель.
— Можете его сфотографировать на случай, если захотите его воспроизвести факсимильно, но мне хотелось бы, чтобы до него дотрагивались как можно меньше.
— Надеетесь отыскать отпечатки пальцев?
— Почти уверен, что найду.
— Они были и на вырезке из газеты, на которой кто-то написал «Нет!» зелеными чернилами?
— Да.
— Я читал ваше обращение. Надеетесь, что убийца позвонит?
— Если он человек такого сорта, как я думаю, то да.
— Наверное, бесполезно спрашивать, что вы о нем думаете?
— Пока я обязан молчать. Я пошлю к вам кого-нибудь за письмом и после окончания дела сразу верну.
— Договорились. Удачи!
Мегрэ повернулся к дверям. В них стоял старый служитель Жозеф, а за ним виднелся мужчина в бежевой форме с широкими коричневыми лампасами на брюках. На бежевой фуражке сверкал герб в виде золотой короны.
— Этот господин настаивает на том, чтобы вручить вам лично небольшой пакет; я не смог ему помешать.
— В чем дело? — спросил комиссар у пришедшего.
— Поручение от господина Лербье.
— Торговца кожаными изделиями?
— Да.
— Ответ нужен?
— Об этом мне ничего не сказали, но пакет поручили передать лично в руки. Вчера в конце дня господин Лербье сам дал мне это поручение.
Мегрэ распаковал бежевую картонную коробку с неизменной короной и увидел черный бумажник крокодиловой кожи с золотыми уголками. Корона на бумажнике была тоже золотая. Внутри лежала визитная карточка с надписью: «В знак признательности». Комиссар положил бумажник обратно в коробку.
— Минутку, — обратился он к рассыльному. — Вы запакуете, безусловно, лучше меня.
— Вам не нравится? — удивился мужчина.
— Скажите вашему шефу, что я не привык получать подарки. Если хотите, прибавьте, что я тронут.
— Вы ему не напишете?
— Нет.
Настойчиво зазвонил телефон.
— Послушайте-ка! Идите заворачивать пакет в приемную. Я очень занят.
Оставшись наконец один, комиссар снял трубку.
Глава 6
— Спрашивают вас, господин комиссар, но назвать себя не хотят. Соединить? Человек утверждает, что вы знаете, кто он.
— Давайте.
Мегрэ услышал щелчок и слегка изменившимся голосом произнес:
— Алло!
После секундного молчания далекий собеседник, как эхо, повторил:
— Алло!
Оба были взволнованны, и Мегрэ дал себе слово избегать всего, что может вспугнуть человека на другом конце линии.
— Вы знаете, кто с вами говорит?
— Да.
— Вам известно, как меня зовут?
— Имя не имеет значения.
— Вы не попытаетесь установить, откуда я звоню? Голос звучал нерешительно. Человеку явно не хватало уверенности, и он храбрился.
— Нет.
— Почему?
— Потому что это меня не интересует.
— Вы мне не верите?
— Верю.
— Вы считаете, что я — человек с улицы Попенкур?
— Да.
На этот раз молчание было более долгим, потом робкий тревожный голос спросил:
— Вы слушаете?
— Да.
— Письмо, которое я послал в газету, уже у вас?
— Нет, мне его прочли по телефону.
— А вырезку с фотографией вы получили?
— Да.
— Вы мне верите? Или считаете, что я тронутый?
— Я уже сказал…
— Что вы обо мне думаете?
— Во-первых, я знаю, что вы никогда не были под судом.
— Это по отпечаткам моих пальцев?
— Именно. Вы привыкли к скромной размеренной жизни.
— Как вы догадались?
Мегрэ замолчал, его собеседника вновь охватила паника.
— Не вешайте трубку.
— Вам хочется многое мне сказать?
— Не, знаю… Пожалуй. Не с кем поговорить.
— Вы ведь холостяк, верно?
— Да.
— Живете один. Сегодня взяли выходной: вероятно, позвонили к себе в контору, что заболели.
— Вы хотите, чтобы я сказал что-то, что поможет вам меня обнаружить. Вы уверены, что ваши техники не пробуют установить, откуда я звоню?
— Даю вам слово.
— Значит, не торопитесь арестовать меня?
— Я — как вы. Радуюсь, что скоро все будет кончено.
— Откуда вы знаете?
— Вы написали в газеты…
— Я не хотел, чтобы пострадал невиновный.
— Настоящая причина не в этом.
— Полагаете, я добиваюсь, чтобы меня поймали?
— Да, бессознательно.
— Что еще вы обо мне думаете?
— Вы чувствуете, что проиграли.
— Сказать по правде, боюсь.
— Чего? Ареста?
— Нет… Не важно — чего… Я и так сказал уже слишком много. Мне хотелось с вами поговорить, услышать ваш голос. Вы меня презираете?
— Я никого не презираю.
— Даже преступников?
— Даже их.
— Вы знаете, что рано или поздно меня возьмете, да?
— Да.
— У вас есть ниточка?
Чтобы поскорее с этим покончить, Мегрэ чуть было не признался, что уже располагает его фотографиями на набережной Анжу, у церкви и на Монпарнасском кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Комиссар Мегрэ?.. Говорит Жан Роллан. Я вас не отвлекаю? Не пугайтесь, никаких сведений я у вас не прошу, хотя если что-нибудь есть, выслушаю с удовольствием.
Отношения с редактором этой газеты у Мегрэ были прохладные: редактор постоянно жаловался, что ему никогда не сообщают первому о важных событиях: «Только нам, ведь мы выпускаем еще три газеты. Было бы естественно…» Это была не война, но определенное взаимное недовольство. Именно поэтому звонил не сам редактор, а его подчиненный.
— Читали наши вчерашние статьи?
— Просмотрел.
— Мы пытались проанализировать возможность тесной связи между обоими делами. В конечном итоге количество «за» и «против» получилось одинаковым.
— Знаю.
— Так вот, после этой статьи в утренней почте мы нашли письмо, которое я вам сейчас прочитаю.
— Минутку. Адрес написан печатными буквами?
— Совершенно верно. Письмо тоже.
— На обычной бумаге, какую продают в конвертах по шесть листов в табачных и бакалейных лавках?
— И это верно. Вы тоже получили письмо?
— Нет. Продолжайте.
— Читаю: «Господин редактор! Я внимательно прочел в вашей уважаемой газете статьи, касающиеся так называемого дела об убийстве на улице Попенкур и дела о похищении картин. Ваш сотрудник пытается, хотя и безуспешно, установить связь между этими двумя делами. Я нахожу наивными предположения прессы, что на младшего Батийля нападение на улице Попенкур совершено из-за магнитофонной ленты. Кстати, разве убийца забрал магнитофон? Что же касается матроса Демарля, то он никогда никого не убивал своим складным ножом. Такие ножи продаются во всех приличных скобяных лавках, и у меня есть тоже такой. Только вот моим действительно убит Антуан Батийль. Я не хвастаюсь, уверяю вас. Но и не горжусь. Напротив. Тем не менее вся эта шумиха меня утомляет. К тому же, мне не хотелось бы, чтобы из-за меня пострадал невиновный Демарль. Если вам будет угодно, можете опубликовать это письмо. Гарантирую, что говорю правду. Благодарю вас. Преданный вам…» Подписи, конечно, нет. Думаете, это шутка, комиссар?
— Нет.
— В самом деле?
— Убежден. Я, разумеется, могу ошибаться, но очень вероятно, что письмо написано убийцей. Взгляните на штемпель и скажите, откуда оно отправлено.
— С бульвара Сен-Мишель.
— Можете его сфотографировать на случай, если захотите его воспроизвести факсимильно, но мне хотелось бы, чтобы до него дотрагивались как можно меньше.
— Надеетесь отыскать отпечатки пальцев?
— Почти уверен, что найду.
— Они были и на вырезке из газеты, на которой кто-то написал «Нет!» зелеными чернилами?
— Да.
— Я читал ваше обращение. Надеетесь, что убийца позвонит?
— Если он человек такого сорта, как я думаю, то да.
— Наверное, бесполезно спрашивать, что вы о нем думаете?
— Пока я обязан молчать. Я пошлю к вам кого-нибудь за письмом и после окончания дела сразу верну.
— Договорились. Удачи!
Мегрэ повернулся к дверям. В них стоял старый служитель Жозеф, а за ним виднелся мужчина в бежевой форме с широкими коричневыми лампасами на брюках. На бежевой фуражке сверкал герб в виде золотой короны.
— Этот господин настаивает на том, чтобы вручить вам лично небольшой пакет; я не смог ему помешать.
— В чем дело? — спросил комиссар у пришедшего.
— Поручение от господина Лербье.
— Торговца кожаными изделиями?
— Да.
— Ответ нужен?
— Об этом мне ничего не сказали, но пакет поручили передать лично в руки. Вчера в конце дня господин Лербье сам дал мне это поручение.
Мегрэ распаковал бежевую картонную коробку с неизменной короной и увидел черный бумажник крокодиловой кожи с золотыми уголками. Корона на бумажнике была тоже золотая. Внутри лежала визитная карточка с надписью: «В знак признательности». Комиссар положил бумажник обратно в коробку.
— Минутку, — обратился он к рассыльному. — Вы запакуете, безусловно, лучше меня.
— Вам не нравится? — удивился мужчина.
— Скажите вашему шефу, что я не привык получать подарки. Если хотите, прибавьте, что я тронут.
— Вы ему не напишете?
— Нет.
Настойчиво зазвонил телефон.
— Послушайте-ка! Идите заворачивать пакет в приемную. Я очень занят.
Оставшись наконец один, комиссар снял трубку.
Глава 6
— Спрашивают вас, господин комиссар, но назвать себя не хотят. Соединить? Человек утверждает, что вы знаете, кто он.
— Давайте.
Мегрэ услышал щелчок и слегка изменившимся голосом произнес:
— Алло!
После секундного молчания далекий собеседник, как эхо, повторил:
— Алло!
Оба были взволнованны, и Мегрэ дал себе слово избегать всего, что может вспугнуть человека на другом конце линии.
— Вы знаете, кто с вами говорит?
— Да.
— Вам известно, как меня зовут?
— Имя не имеет значения.
— Вы не попытаетесь установить, откуда я звоню? Голос звучал нерешительно. Человеку явно не хватало уверенности, и он храбрился.
— Нет.
— Почему?
— Потому что это меня не интересует.
— Вы мне не верите?
— Верю.
— Вы считаете, что я — человек с улицы Попенкур?
— Да.
На этот раз молчание было более долгим, потом робкий тревожный голос спросил:
— Вы слушаете?
— Да.
— Письмо, которое я послал в газету, уже у вас?
— Нет, мне его прочли по телефону.
— А вырезку с фотографией вы получили?
— Да.
— Вы мне верите? Или считаете, что я тронутый?
— Я уже сказал…
— Что вы обо мне думаете?
— Во-первых, я знаю, что вы никогда не были под судом.
— Это по отпечаткам моих пальцев?
— Именно. Вы привыкли к скромной размеренной жизни.
— Как вы догадались?
Мегрэ замолчал, его собеседника вновь охватила паника.
— Не вешайте трубку.
— Вам хочется многое мне сказать?
— Не, знаю… Пожалуй. Не с кем поговорить.
— Вы ведь холостяк, верно?
— Да.
— Живете один. Сегодня взяли выходной: вероятно, позвонили к себе в контору, что заболели.
— Вы хотите, чтобы я сказал что-то, что поможет вам меня обнаружить. Вы уверены, что ваши техники не пробуют установить, откуда я звоню?
— Даю вам слово.
— Значит, не торопитесь арестовать меня?
— Я — как вы. Радуюсь, что скоро все будет кончено.
— Откуда вы знаете?
— Вы написали в газеты…
— Я не хотел, чтобы пострадал невиновный.
— Настоящая причина не в этом.
— Полагаете, я добиваюсь, чтобы меня поймали?
— Да, бессознательно.
— Что еще вы обо мне думаете?
— Вы чувствуете, что проиграли.
— Сказать по правде, боюсь.
— Чего? Ареста?
— Нет… Не важно — чего… Я и так сказал уже слишком много. Мне хотелось с вами поговорить, услышать ваш голос. Вы меня презираете?
— Я никого не презираю.
— Даже преступников?
— Даже их.
— Вы знаете, что рано или поздно меня возьмете, да?
— Да.
— У вас есть ниточка?
Чтобы поскорее с этим покончить, Мегрэ чуть было не признался, что уже располагает его фотографиями на набережной Анжу, у церкви и на Монпарнасском кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30