— То есть как? Я и есть мое истинное «я».
— Да? И вы не скроете, что чувства, которые вы питаете к нашей принцессе, выходят за рамки тех, какие подобает питать вассалу к своей госпоже?
— Полегче, друг! Какие еще чувства?
— Вот вам и истинное «я»! Нет, не отпирайтесь, я видел все собственными глазами. Признайтесь в своих чувствах, господин маг, хотя бы самому себе. Надо кончать эту игру, в которую вы играете.
— Игру? — Мэт вскипел. — О чем вы говорите? Я ни в какие игры не играю!
— В самом деле? Нет, вы просто не хотите признаться даже самому себе. Признайтесь, прошу вас. Скрытые желания могут ослабить вас, а через вас — нас всех.
Мэт разом успокоился и словно бы замкнул себя в глыбу льда.
— Если вы говорите о сластолюбии, будьте спокойны. Не могу сказать, чтобы я вожделел к ее высочеству. Как правило, этого нет.
Он вдруг вспомнил ее танец посреди Каменного Кольца. Но то было как раз исключение, не правило.
Сэр Ги отвернулся, сокрушенно вздыхая и качая головой.
— Что ж, я сказал, что считал нужным, хотя мне это было нелегко. Лучше бы вы прислушались к моим словам.
Пришпорив коня, он обогнал Мэта. Со жгучей обидой тот смотрел в спину рыцарю. В лучах заходящего солнца они увидели на невысоком холме посреди долины низкие постройки монастыря святой Синестрии с колокольней посредине. Все это напоминало монастырь Монкера.
Мэт внимательно оглядел осаждавшее крепость войско. Оно казалось ненамного превышающим численностью то, что осталось у стен монкерианцев. Но тут и там посреди войска виднелись странные прогалины, словно бы поджидающие кого-то. Мэту было очень интересно знать, кто — или что — появится на этих прогалинах, тщательно огибаемых воинами.
— Как мы пробьемся к стенам, господин маг? — спросила принцесса.
— В самом деле — как? — вторил ей сэр Ги. — Будьте поосторожнее с вашим волшебством, потому что я вижу там тьму-тьмущую черных плащей и не меньше серых.
— Да, похоже, у них там тяжелая магическая артиллерия. Что ж, иногда нет ничего лучше, чем добрая старомодная позиция силы... Стегоман, ты можешь дышать сильно, но без огня?
— Это как? — Дракон вывернул шею, глядя на своего седока. — Я знаю только, что огонь разгорается от ярости.
— О'кей, придержи свою ярость и просто дыши ртом... Вот, вот так.
Дракон приоткрыл пасть, ровно и мощно выпустил дыхание. Лошади шарахнулись, и Мэт не удивился, он и сам почувствовал запах: слабый, но отчетливый гнилостный запах. Вероятно, метан.
— Хорошо. — Он кивнул. — Так и держись — дуй, как ветер.
Стегоман втянул в себя побольше воздуха и снова сделал выдох. Мэт продекламировал:
Применить большой огонь
Нам поможет Стегоман:
Ты дыши сильней, дракон,
Ты лети к врагам, метан!
Воздух вокруг них заколыхался и преобразовался в постоянный ветер, дующий им в спины. Дул и Стегоман. Ветер нес его дыхание на врага. Между двумя вдохами дракон успел спросить:
— Как это у меня не закружится голова?
— Ты пьянеешь от своего огня, — объяснил Мэт не вполне точно. Ему не хотелось вдаваться в подробности и растолковывать, что такое продукты окисления.
— Лорд Мэтью! — нервничала Алисанда. — Что же ты ничего не делаешь?
— Пока не делаю, ваше высочество. — Мэт жалел, что при нем нет часов. — Стегоман должен надышать столько, чтобы его дыхание окутало войско от нас до ворот.
Он забарабанил пальцами по зубцу на Стегомановом хребте и принялся насвистывать сквозь зубы. Минут через десять он позвал:
— Макс!
— Я здесь, маг! — откликнулось пятнышко света.
— Послушай, Макс, ту часть войска, что перед нами, уже, я думаю, обволок такой воздух, который горит. Брось-ка туда искру, хорошо?
— С превеликим удовольствием, — ответил демон, упархивая.
Мэт с решительным видом наклонился вперед.
— Итак, все готово. Как только увидим огонь, едем.
Остальные переглянулись и тоже покрепче уселись в своих седлах, но лица их выражали некоторое сомнение.
Столб пламени взметнулся посреди войска, распространившись в обе стороны и соединив огненной дорогой монастырь и отряд Алисанды.
— Победа! — Стегоман сопроводил свой рык шестифутовым языком пламени. — О, прекраснейший из магов!
— Вперед! — крикнул Мэт.
Стегоман покатил вперед, как товарный вагон. Остальные помчались за ним во весь опор.
За несколько секунд огонь прибился к земле и погас: метан сгорел. Но сгорело и все органическое вещество, которого он коснулся: трава, листья, одежды и волосы. Воцарился хаос: люди метались в поисках ведер воды или вина, тушили друг на друге огонь и призывали колдунов сделать хоть что-то.
В этот-то хаос и ворвался пьянеющий дракон, поражая огнем всех вокруг без всякой дискриминации. С отчаянными воплями неприятель разбегался в стороны, а Стегоман даже не замедлил свой ход, пробираясь к воротам. Один из колдунов попытался было наспех прибегнуть к заклинанию, но Стегоман тут же превратил его в пылающий факел.
— Э-ге-гей! — Алисанда привстала в стременах и замахала рукой. — Отворите! Странники ищут убежища! Мы взываем к гостеприимству обители!
Фигура в черном одеянии, стоящая на стене, перегнулась через парапет: длинный покров свисал с головы, развеваясь по ветру, перехваченный на лбу белой лентой. Фигура исчезла, и минуту спустя ворота растворились.
— Въезжайте! — приказал чей-то голос. Но Стегоман уже въехал без приглашения, а за ним и все остальные. Ворота быстро захлопнулись за ними, и отряд очутился в узком тоннеле со стрельчатыми окнами. В конце его виднелись вторые ворота.
— Кто просит убежища? — раздался строгий резкий голос, принадлежащий как будто старой школьной учительнице.
Алисанда откинула назад свои длинные золотистые волосы.
— Я, Алисанда, принцесса Меровенса. И моя свита: сэр Ги Лособаль, лорд Мэтью, маг, и Саесса, кающаяся грешница, которая хочет принять постриг в вашем монастыре.
— Саесса? Коварная ведьма с торфяника? — Невидимый голос даже не подумал скрыть свое изумление. Саесса кивнула.
— Я была такой, пока эти добрые люди не сняли с меня заклятье и не отвели меня к священнику. Я глубоко раскаиваюсь и отрекаюсь от сатаны и от всех его деяний. Зная свою слабую несчастную натуру, я хотела бы остаться в ваших стенах и укрепить свой дух.
— Подожди, — произнес голос. — Мы должны посоветоваться.
Саесса застыла в ожидании. Вид у нее был торжественный, как перед входом в тронный зал.
И ворота открылись, зазвенели цепи, поднимая входную решетку, а за ней стояли три монахини, самая высокая — на шаг впереди других.
Саесса тронула свою лошадку, проехала под решеткой, спешилась и упала к ногам высокой пожилой леди.
— Зачем вы здесь? — строго спросила настоятельница, но за ее суровой миной явно скрывалось доброе чувство.
Она была сухощава, с длинным морщинистым лицом, с черными пронзительными глазами и тонкой ниточкой рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96