Я укреплял тебя, чтобы ты мог выстоять против искушений, я давал тебе советы против греха похоти. Это был я, это всегда был я, и я постоянно буду с тобой, чтобы уберечь тебя, чтобы дать тебе покой, если уж ты не хочешь истинно обратиться к Господу Богу!
Бонкорро сидел, не сводя глаз с призрака отца. Щеки его постепенно покрывались краской. Наконец он как-то обмяк, и по его щеке сбежала одна-единственная слеза.
— Да благословит тебя Господь, отец! Я вновь прощаю тебя, ибо на твоем месте я не смог бы сделать больше для спасения своего королевства и своего сына. Только в страшном сне мне может привидеться то, что могло бы стать с моей жизнью, если бы ты пошел в услужение к силам Зла!
Ответом королю было молчание. Замер и тронный зал. Король Бонкорро смотрел на отца — более не мальчик, а взрослый и сильный мужчина — мужчина телом, душой и волей.
— А Бога простить можешь? — вопросил призрак.
Когда Бонкорро заговорил, голос его прозвучал приглушенно:
— Да, могу, но только потому, что сейчас, когда ты говорил со мной... скажи, это ты сейчас открыл мое сердце для милости Божьей?
Призрак не ответил, но его глаза сияли радостью.
— Я смутно понимаю, — продолжал Бонкорро, — что Господь сделал все так, как было бы лучше для всех нас, что, не стань я сиротой, я не стал бы тем человеком, каким являюсь сейчас, и, наверное. Бог этого хотел почему-то, но, может быть, и для того, чтобы славно жилось народу Латрурии.
Ребозо, торчавший за спиной у короля, жутко вздрогнул.
— Да, я могу начать прощать его, — продолжал Бонкорро. — Хотя мне нужно будет как можно больше узнать о Его божественном плане, прежде чем я соглашусь. Но скажи мне то, что для меня имеет величайший смысл! Почему тебя убили?
— Ты ведь уже догадался почему, и догадался верно, — сказал призрак. — Как только мой убийца понял, что я вознамерился обратиться к Богу и обратить к Богу всю страну, если мне перейдет трон, он попытался не дать мне этого сделать. Около меня стали виться наемные убийцы...
— Конюх Ачерезе?
— Нет, не он. Ни в коем случае! Этот бедняга только лишь нашел мое мертвое тело — не он пронзил меня ножом! Нет, Ачерезе обитает здесь, в Раю, среди святых, ибо маленькие грехи его жизни были искуплены мучительной смертью и тем, что он до последнего мгновения был предан Господу!
— Вот и весь толк от твоих пыток, Ребозо, — буркнул Бонкорро, даже не оглянувшись через плечо на скрюченного канцлера, который дергался при каждом упоминании Бога. — Но Господь защищал тебя, отец?
— Да, — ответил призрак. — Но и я не оплошал. Я был бдителен, я истязал себя бессонными ночами и многих убийц остановил сам — когда делал обманное движение, а когда и встречал смертоносный удар выставленной для защиты рукой. Такому учишься, вырастая при дворе, где кипят интриги.
— Верно, — негромко проговорил Бонкорро. — Этому учишься.
— И тебе пришлось поучиться, сынок. Когда твой канцлер понял, что и ты тоже собираешься стать реформатором, он послал убийц охотиться за тобой, но ты оказался для него слишком крепким орешком, а твое волшебство не подпускало к тебе убийц.
Вот теперь-то Бонкорро развернулся и посмотрел на Ребозо. Тот вскочил, раскинул руки, потом выставил их перед собой, готовый защищаться.
— Ваше величество, нет? Это все ложь! Признаюсь, я действительно поначалу подсылал к вам... у... убийц, но когда я понял, что вы не собираетесь ударяться в религию, то я им сразу сказал, чтобы они убирались! Потом я только старался вас соблазнять, портить роскошью, показывать вам разные восторги, радости власти, буйства и веселья!
— И многого добился, не так ли? — Бонкорро взглядом сверлил старика насквозь.
— Да, покуда не притащился этот меровенсский заклинатель! — выкрикнул Ребозо. — И мне не было нужды пытаться убить вас!
— Да, зачем же... — хмуро кивнул Бонкорро. — Я слушал тебя. Я не устоял перед искушением и завел гарем! Я узаконил проституцию и тем самым повел женщин к гибели! О, ты славно нес службу у своего повелителя, Ребозо, но я уже начинал догадываться, что твой повелитель не я! — Король обернулся к призраку. — Кто убил тебя, отец?
— Нет, сын мой! — Призрак предостерегающее поднял руки. — Я не хочу, чтобы ты пытался отомстить за меня! Эта дорога ведет в Ад!
Бонкорро с минуту смотрел на призрака, прищурившись. Затем он проговорил:
— Совет твой мудр — мстить я не стану! — Между тем король расправил плечи и приподнял подбородок с такой гордостью, какой никогда не выказывал его отец. — Но я король, а ты королем никогда не был, и я обязан судить по справедливости, чего ты никогда не делал! Скажи мне во имя справедливости: кто убил моего деда? Кто убил тебя?
— Как это он может знать, кто убил вашего дедушку? — заверещал Ребозо, дрожа с головы до ног. — Он тогда уже был мертв!
— Мертв, но в Раю, хотя святые не всеведущи, им дано знать намного больше, чем живым. Верно, отец? Знаешь ли ты без тени сомнения, кто убил моего деда?
— Знаю, — признался Касудо. — Тот же, кто убил и меня, когда понял, что меня не подкупишь и не возьмешь соблазном, он не знал, что еще неделя, и я лишусь милости Божьей. Он убил короля Маледикто, когда узнал, что тот исповедуется в грехах, а потом стал плакать о нем громче всех.
— Но кто же он?! — вскричал Бонкорро, и в голосе его зазвучала сталь. Это более не был сын, говорящий с отцом, — это был просто один мужчина, говорящий с другим.
— Увы! — воскликнул призрак. — Это единственный человек, которому более других доверял и твой дед, и ты сам...
— Ты лжешь, мерзкий призрак! — взвыл Ребозо и замахнулся посохом.
— Это был канцлер Ребозо! — прокричал призрак.
Глава 26
Ребозо выкрикнул какое-то злобное стихотворение на древнем языке, и его посох выплюнул зеленоватое пламя.
— Умри, мерзкий призрак! Убирайся отсюда сейчас же!
Но принц Касудо только сложил руки на груди, закрыл глаза и откинул голову назад в молитве. Его объяли языки пламени.
А король Бонкорро в упор уставился на канцлера. Он шевелил губами, и его голос не был слышен за воплями Ребозо, полными жгучей ненависти... Но вот огромная змея начала подниматься от пола, обвивая канцлера. Ребозо в ужасе глядел на приплюснутую остроконечную голову, покачивающуюся всего в футе от его лица, в ужасе вскрикнул, и тут кольца змеиного тела туго сжали его грудь, и он начал задыхаться. Его посох со стуком упал на пол, зеленое пламя угасло, и оказалось, что призрак принца Касудо никуда не делся, он только засветился еще ярче, чем прежде.
Король Бонкорро поднялся с трона, нахмурив брови и прищурившись. Он шагнул к канцлеру и выхватил из поясных ножен стилет.
— Нет, ваше величество! — прошелестел Ребозо, испуская последний воздух из легких. — Этот призрак — он ненастоящий! Это фантазм, созданный ученым Аруэтто!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Бонкорро сидел, не сводя глаз с призрака отца. Щеки его постепенно покрывались краской. Наконец он как-то обмяк, и по его щеке сбежала одна-единственная слеза.
— Да благословит тебя Господь, отец! Я вновь прощаю тебя, ибо на твоем месте я не смог бы сделать больше для спасения своего королевства и своего сына. Только в страшном сне мне может привидеться то, что могло бы стать с моей жизнью, если бы ты пошел в услужение к силам Зла!
Ответом королю было молчание. Замер и тронный зал. Король Бонкорро смотрел на отца — более не мальчик, а взрослый и сильный мужчина — мужчина телом, душой и волей.
— А Бога простить можешь? — вопросил призрак.
Когда Бонкорро заговорил, голос его прозвучал приглушенно:
— Да, могу, но только потому, что сейчас, когда ты говорил со мной... скажи, это ты сейчас открыл мое сердце для милости Божьей?
Призрак не ответил, но его глаза сияли радостью.
— Я смутно понимаю, — продолжал Бонкорро, — что Господь сделал все так, как было бы лучше для всех нас, что, не стань я сиротой, я не стал бы тем человеком, каким являюсь сейчас, и, наверное. Бог этого хотел почему-то, но, может быть, и для того, чтобы славно жилось народу Латрурии.
Ребозо, торчавший за спиной у короля, жутко вздрогнул.
— Да, я могу начать прощать его, — продолжал Бонкорро. — Хотя мне нужно будет как можно больше узнать о Его божественном плане, прежде чем я соглашусь. Но скажи мне то, что для меня имеет величайший смысл! Почему тебя убили?
— Ты ведь уже догадался почему, и догадался верно, — сказал призрак. — Как только мой убийца понял, что я вознамерился обратиться к Богу и обратить к Богу всю страну, если мне перейдет трон, он попытался не дать мне этого сделать. Около меня стали виться наемные убийцы...
— Конюх Ачерезе?
— Нет, не он. Ни в коем случае! Этот бедняга только лишь нашел мое мертвое тело — не он пронзил меня ножом! Нет, Ачерезе обитает здесь, в Раю, среди святых, ибо маленькие грехи его жизни были искуплены мучительной смертью и тем, что он до последнего мгновения был предан Господу!
— Вот и весь толк от твоих пыток, Ребозо, — буркнул Бонкорро, даже не оглянувшись через плечо на скрюченного канцлера, который дергался при каждом упоминании Бога. — Но Господь защищал тебя, отец?
— Да, — ответил призрак. — Но и я не оплошал. Я был бдителен, я истязал себя бессонными ночами и многих убийц остановил сам — когда делал обманное движение, а когда и встречал смертоносный удар выставленной для защиты рукой. Такому учишься, вырастая при дворе, где кипят интриги.
— Верно, — негромко проговорил Бонкорро. — Этому учишься.
— И тебе пришлось поучиться, сынок. Когда твой канцлер понял, что и ты тоже собираешься стать реформатором, он послал убийц охотиться за тобой, но ты оказался для него слишком крепким орешком, а твое волшебство не подпускало к тебе убийц.
Вот теперь-то Бонкорро развернулся и посмотрел на Ребозо. Тот вскочил, раскинул руки, потом выставил их перед собой, готовый защищаться.
— Ваше величество, нет? Это все ложь! Признаюсь, я действительно поначалу подсылал к вам... у... убийц, но когда я понял, что вы не собираетесь ударяться в религию, то я им сразу сказал, чтобы они убирались! Потом я только старался вас соблазнять, портить роскошью, показывать вам разные восторги, радости власти, буйства и веселья!
— И многого добился, не так ли? — Бонкорро взглядом сверлил старика насквозь.
— Да, покуда не притащился этот меровенсский заклинатель! — выкрикнул Ребозо. — И мне не было нужды пытаться убить вас!
— Да, зачем же... — хмуро кивнул Бонкорро. — Я слушал тебя. Я не устоял перед искушением и завел гарем! Я узаконил проституцию и тем самым повел женщин к гибели! О, ты славно нес службу у своего повелителя, Ребозо, но я уже начинал догадываться, что твой повелитель не я! — Король обернулся к призраку. — Кто убил тебя, отец?
— Нет, сын мой! — Призрак предостерегающее поднял руки. — Я не хочу, чтобы ты пытался отомстить за меня! Эта дорога ведет в Ад!
Бонкорро с минуту смотрел на призрака, прищурившись. Затем он проговорил:
— Совет твой мудр — мстить я не стану! — Между тем король расправил плечи и приподнял подбородок с такой гордостью, какой никогда не выказывал его отец. — Но я король, а ты королем никогда не был, и я обязан судить по справедливости, чего ты никогда не делал! Скажи мне во имя справедливости: кто убил моего деда? Кто убил тебя?
— Как это он может знать, кто убил вашего дедушку? — заверещал Ребозо, дрожа с головы до ног. — Он тогда уже был мертв!
— Мертв, но в Раю, хотя святые не всеведущи, им дано знать намного больше, чем живым. Верно, отец? Знаешь ли ты без тени сомнения, кто убил моего деда?
— Знаю, — признался Касудо. — Тот же, кто убил и меня, когда понял, что меня не подкупишь и не возьмешь соблазном, он не знал, что еще неделя, и я лишусь милости Божьей. Он убил короля Маледикто, когда узнал, что тот исповедуется в грехах, а потом стал плакать о нем громче всех.
— Но кто же он?! — вскричал Бонкорро, и в голосе его зазвучала сталь. Это более не был сын, говорящий с отцом, — это был просто один мужчина, говорящий с другим.
— Увы! — воскликнул призрак. — Это единственный человек, которому более других доверял и твой дед, и ты сам...
— Ты лжешь, мерзкий призрак! — взвыл Ребозо и замахнулся посохом.
— Это был канцлер Ребозо! — прокричал призрак.
Глава 26
Ребозо выкрикнул какое-то злобное стихотворение на древнем языке, и его посох выплюнул зеленоватое пламя.
— Умри, мерзкий призрак! Убирайся отсюда сейчас же!
Но принц Касудо только сложил руки на груди, закрыл глаза и откинул голову назад в молитве. Его объяли языки пламени.
А король Бонкорро в упор уставился на канцлера. Он шевелил губами, и его голос не был слышен за воплями Ребозо, полными жгучей ненависти... Но вот огромная змея начала подниматься от пола, обвивая канцлера. Ребозо в ужасе глядел на приплюснутую остроконечную голову, покачивающуюся всего в футе от его лица, в ужасе вскрикнул, и тут кольца змеиного тела туго сжали его грудь, и он начал задыхаться. Его посох со стуком упал на пол, зеленое пламя угасло, и оказалось, что призрак принца Касудо никуда не делся, он только засветился еще ярче, чем прежде.
Король Бонкорро поднялся с трона, нахмурив брови и прищурившись. Он шагнул к канцлеру и выхватил из поясных ножен стилет.
— Нет, ваше величество! — прошелестел Ребозо, испуская последний воздух из легких. — Этот призрак — он ненастоящий! Это фантазм, созданный ученым Аруэтто!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127