- Мы напортачили, Витя, - вступил в разговор Константин, - или, скорее, я напортачил. Так что объясняться придется в любом случае. И лучше будет, если мы привезем с собой Бориса Евсеевича с его претензиями и намерениями. Александру Ивановичу легче будет с нами разбираться.
- Мы как телки, - взъярился Кузьминский. - Обосрались - и в хлев. "Подотрите нас, бедненьких!" - И безнадежно махнул рукой. - Хрен с тобой, Костя, поехали к Иванычу. Но с одним условием, Боб... - Это уже Борису Евсеевичу, имя которого Виктор варьировал, как хотел. - Охрана твоя и лимузин твой распрекрасный окончательно отбывают в стойло или куда им угодно. Только не с нами. Переговори со своими холуями и помчались.
- Прямо сейчас? - удивился Борис Евсеевич.
- А чего кота за хвост тянуть? Раньше покаемся, раньше прощены будем.
В знак согласия Борис Евсеевич без слов вылез из "опеля" давать распоряжения своей команде. Константин обоими кулаками ударил по баранке и тоскливо пожаловался на случай, на судьбу, на себя:
- Надо же было, чтобы все так сложилось. Я - неумелый поц, Витя.
- Неумелый поц - это для безрезультатных сексуальных игр, Костя. Мы с тобой - просто легкомысленные, не до конца просчитавшие все, ретивые дилетанты. Успокойся, я тоже хорош: мог бы в поводыри к "святым местам" не такого умного, как этот глазастый зверь, подобрать.
Возвратился оживленный Борис Евсеевич, бухнулся на обжитое место.
- Ну как, разобрали меня по косточкам?
- Велика честь, - срезал его Кузьминский. - У нас для разборки есть более достойные товарищи.
- А именно? - насторожившись, спросил Борис Евсеевич.
- Мы сами. Оба-два. Костя с Витей.
- И каковы успехи в этом нелегком деле?
- Определенные, - заверил Кузьминский. - Поехали, Костя.
Как поется в песне из кинофильма "Айболит-66", какие-то там герои всегда идут в обход. В обход повел свой "опель" и Константин, на Ярославку через Новогиреево. Борис Евсеевич не был в курсе местопребывания пресловутого Смирнова А.И. и поэтому спокойно наблюдал промышленный пейзаж вдоль шоссе Энтузиастов.
Свернули направо и по 2-й Владимирской выскочили на улицу Металлургов, прокатили по ней немного, и Кузьминский сказал:
- Здесь. - Подождал, пока не припарковались как следует, и потребовал у Константина: - Давай.
Не таясь, тот протянул Виктору так называемую зажигалку. Кузьминский бодро выскочил из "опеля" и нырнул через узкий проход в ближайший двор. Но некто Вадим Устрялов, по любовному прозвищу "Рыжий Вадик", жил не здесь. Он жил через два дома отсюда, но Кузьминский не хотел, чтобы наблюдательный Борис Евсеевич проследил, по какому адресу он направился.
Беззаветно преданный Деду Рыжий Вадик был суперспециалистом в электронике, радиоделе, звукозаписи. И, кроме того, его увлечением были всякие диковинки. Именно он снабдил экспедицию в букмекерскую контору соответствующей техникой.
- Ты один? - сурово спросил Кузьминский у открывшего дверь Вадима.
- Один, один, - успокоил Вадик. - Мои на даче. Отстрелялись удачно?
- Почти, - слукавил Кузьминский и отдал зажигалку.
- Что значит "почти"? - забеспокоился Вадик.
- Малые организационные трудности, никак тебя не касающиеся, - смутно объяснил Кузьминский. - Когда все будет готово?
- Через два часа.
- И прямо с отпечатками к Деду?
- Куда от него, старого хрыча, денешься, - улыбаясь, любовно произнес Вадик. И вдруг, присмотревшись, ахнул:- Это кто же так с твоим личиком поступил?
- Нынешнее мое личико - часть разработанного мной остроумнейшего плана успешно проведенной операции, - с гордостью заявил Виктор. - Я от тебя Деду позвоню. Можно? - И спохватился: - Только бы не хотелось, чтобы ты слушал этот разговор.
- Каяться будешь? - догадался Вадик и упредил всевозможные извинения: - Не обижаюсь, Витя. Валяй, а я в свою лабораторию пойду. Времени - в обрез.
...Константин рванул по прямой.
- Это мы куда? - перепугался Кузьминский.
- Через Свободный на шоссе, а там по МКАД до Ярославки.
- Через Измайлово и Черкизово ближе!
- Зато на светофорах не будем спотыкаться! - прокричал Константин. Любил скорость. Субботний ве чер с безлюдьем и тремя прямыми. Есть шанс показать себя и "опель". От Вадика они отъехали ровно в девять. Без двадцати десять Константин заглушил мотор у смирновской калитки. Борис Евсеевич с нескрываемым любопытством через окошко рассматривал жилище матерого сыщика.
- Весьма скромненько, но вполне достойно, - решил он вслух.
- Золотые слова, - поддержал его уже вылезший из машины Кузьминский. И к месту ты их вспомнил. На всякий случай напоминаю: веди себя, Боря, скромненько и по возможности достойно.
Борис Евсеевич повел себя как приказано. Почтительно склонив круглую свою голову, он пожал протянутую ему Смирновым руку, отступил на шаг назад и поклонился:
- Чрезвычайно рад знакомству с вами, Александр Иванович.
- Приятно слышать, - формально откликнулся Смирнов и жестом пригласил незваного гостя в дом.
В столовой заботами Лидии Сергеевны был накрыт легкий ужин. Борис Евсеевич цепким взглядом вмиг увидел и старинный стол на львиных лапах, и замысловатый буфет, тоже дореволюционный, и высокие стулья, и вольтеровское кресло при новейшем телевизоре, и хорошего вкуса картины по стенам. С некоторой завистью оценил настоящий уют, которого сам не смог достичь в своих хоромах даже с помощью профессиональных дизайнеров, запросивших мешок баксов.
- Как вы сумели устроить дом так, что, войдя в него, хочется остаться здесь навсегда? - польстил Борис Евсеевич.
За Смирнова ответила Лидия Сергеевна:
- Прожитой жизнью, в которой наш дом жил с нами.
Дав время Борису Евсеевичу до конца прочувствовать стиль этого дома как в обстановке, так и в общении, Смирнов, весело разглядывая волчьи глаза бизнесмена, представил ему дам:
- Знакомьтесь, Борис Евсеевич. Моя жена, Лидия Сергеевна, и дочка Ксения. - Подождал, пока все обменялись поклонами и приступил к исполнению роли гостеприимного хозяина. - Несмотря на то что вы попировали в златых чертогах, мы все же рискнем предложить вам слегка закусить.
- Предварительно, конечно, выпив, - быстро завершил смирновскую фразу почти протрезвевший и теперь уже похмельный Кузьминский.
- Не за что выпивать, - сурово остановил его хозяин.
- Не зверствуй, Иваныч! - взмолился литератор. Не обращая на него внимания, Смирнов пригласил к столу.
- Витя, - тихо позвала сердобольная Ксения. Кузьминский повернул к ней свое трагическое - брови домиком, безнадежные глаза часто моргали - лицо, которое, когда Ксения, отступив чуть в сторону, открыла стойку буфета, вдруг расцвело в лучезарной улыбке. Ряд, как говаривал поэт, чудесных изменений милого лица. И было отчего: за Ксюшиной спиной, оказалось, стояла бутылка "Абсолюта", бутылка "Чивас регал" и три бутылки сухого вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107