Она вновь отрицательно покачала головой.
- Мне жаль, - повторила она. - Конечно, если было бы
возможно, то мы бы взяли ее, но это невозможно технически.
Видите ли, полет был более долгим, чем мы ожидали. Встрети-
лись такие опасные участки, что мы не решились пролетать
над ними даже на большой высоте. Пришлось далеко облетать
их. Кроме того, из-за событий у вас мы летели быстрее, чем
намеревались, - она помолчала, как бы соображая, достаточно
ли понятно она об_ясняет таким примитивным существам.
- Машине нужно горючее, - сказала она. - Чем больше
груз, тем больше горючего нужно. Чем быстрее мы летим, тем
быстрее оно расходуется. Нам едва хватит его на обратный
путь, и то, если мы будем лететь медленно и осторожно. Но
если мы отправимся в Вакнук и приземлимся там, а потом сно-
ва взлетим, да еще возьмем вас четверых кроме Петры, то у
нас кончится горючее раньше, чем мы вернемся. Это значит,
что мы упадем в море. Вас троих мы можем взять, но четвер-
того, да еще с дополнительной посадкой - нет.
Наступила пауза. Мы обдумывали ситуацию. Она обрисова-
ла ее достаточно ясно и теперь сидела молча в своем свер-
кающем костюме. Наступившее молчание поразило нас. Снаружи
не доносилось ни звука, ни движения. Даже листья на деревь-
ях не шелестели. Внезапная догадка заставила Розалинду за-
дать вопрос:
- Они... Все.. Мертвы? Я... Не понимаю. Я думаю...
- Да, - просто ответила женщина из Цей-лона. - Они все
мертвы. Пластические ленты задушили их. Когда человек начи-
нает с ними бороться, он запутывается. А потом они застыва-
ют и душат его. Это милосерднее и стрел и копий.
Розалинда содрогнулась. Я, вероятно, тоже. Что-то пу-
гающее было в этом. Что-то отличное от борьбы человека с
человеком. Мы были ошеломлены и тем, что в мыслях женщины с
Цей-лон не было ни бессердечия, ни жестокости. Она поняла
наше смущение и неодобрительно покачала головой.
- Убивать любое живое существо неприятно, - сказала
она. - Но считать, что без этого кому-то удастся выжить -
значит заниматься самообманом. Тогда надо отказаться от мя-
са, запретить рвать цветы, убирать урожай и даже лечиться
от болезней, особенно инфекционных. Ничего постыдного в
этом нет. Это просто эпизод большого поворота естественной
истории. Поскольку мы хотим выжить, то мы защищаем себя
от чужих нам индивидов, пытающихся уничтожить нас. Иначе мы
погибнем сами.
Несчастные люди окраин из-за своего несовершенства были
обречены вашим правительством жить в убожестве и бедности. У
них не было будущего. Но его нет и у тех, кто приговорил лю-
дей окраин к такой жизни. Слышали ли вы о гигантских ящерах?
Но когда пришло время уступить дорогу другому виду - они ис-
чезли.
Настанет когда-нибудь день, когда нам самим надо будет
уступить дорогу другому виду. Вероятно, мы тоже будем бо-
роться против неизбежного, как и эти остатки древних людей.
Мы изо всех сил будем стараться вернуть наступающий мир в
небытие, из которого он возник, ибо измена своему виду всег-
да кажется преступлением.
Но наступит время, и мы уйдем. Точно такой же процесс
происходит сейчас. Из верности своему виду они не могут до-
пустить наше существование, из верности своему виду мы не
можем допутстить их сопротивление.
Это шокирует вас, так как вы еще не осознаете, что
принадлежите к другому виду. Вы смущены вашими родственными
связями и вашим воспитанием. Быть может, самым ужасным
моментом познания является тот, когда ты понимаешь, что
твой отец - обычный человек из плоти и крови. Вот почему вы
шокированы, и вот почему они имели над вами превосходство.
Они-то не смущаются, их об_единяет опасность, угрожающая их
миру. Они видят, что если вы выживете, то в дальнейшем они
не смогут вас уничтожить, и им придется обороняться от нас-
тупления вашего мира. Ибо мы высший мир, и мы только начи-
наем. Мы способны мыслить вместе и понимать друг друга так,
как они и не мечтают. Мы начинаем понимать, как об_единять
наши мысли и создавать один общий мозг для решения трудных
проблем. Мы не разобщены по отдельным клеткам, из которых
можем общаться друг с другом лишь не отражающими глубину
мысли словами. Понимая друг друга, мы не нуждаемся в зако-
нах, охраняющих жизнь низших форм, неотличимых друг от дру-
га, как кирпичи. Нам не нужно вколачивать себя в геометри-
ческие рамки общества и политики. Мы не собираемся быть
догматиками, постигающими у бога, как организовывать мир.
Сущность мира - это изменение. Изменение - это эволю-
ция, и мы часть ее. Статичность - это враг изменений, а
следовательно, наш непримиримый враг. Если вы еще сомневае-
тесь, то задумайтесь над поступками, которые совершают эти
люди. Я мало знаю о вашей жизни, но в ваших мыслях я вижу
это знание. И подумайте также, как бы они поступили с вами.
Как и раньше, я нашел, что ее стиль риторичен. У меня
пока не хватало решимости возражать ей, а тем более рассма-
тривать себя как новый, более высокий вид. Мысленно я все
еще считал себя несчастным отклонением. Но я уже мог огля-
нуться назад и подумать, почему мы вынуждены улететь отсю-
да. И все же я не удержался и задал вопрос:
- Неужели все люди у вас на Цей-лон думают то же самое
про высшие и низшие виды, про необходимость столь безжалост-
ной жестокости? Судя по тому, что я слышал и читал раньше,
такой образ мыслей не был присущ древним пророкам.
В мыслях женщины явно проскользнуло неудовольствие
этим вопросом, но она сдержалась и нехотя ответила:
- Нет, очень немногие. Только те, кто правильно пони-
мают, что одновременно быть добрым и хозяином мира - невоз-
можно. К моему сожалению, все они принадлежат к "Обществу
братьев Банева". Поэтому, если мне не удастся убедить со-
братьев в правильности такой позиции, я присоединюсь к пос-
ледователям Банева и улечу вместе с ними. Я считаю, что они
совершенно правильно собираются строить свой мир, исходя из
этих положений. Более того, я приветствую то, что они хотят
начать перевоспитание несогласных с этим еще в полете,
введя соответствующий режим на корабле. Но дискуссий на эту
тему у нас дома все еще хватает, причем большинство не на
нашей стороне.
Я почувствовал горькое сожаление в ее мыслях. Она нем-
ного помолчала и добавила:
- Это большинство - "Общество братьев Кандида", мое
общество. И мне придется выйти из него, так как переменить
свою точку зрения я не смогу.
Она замолчала и я снова почувствовал в ее мыслях
теперь уже смесь горечи и злобы.
Я взглянул на Петру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65