Они не так глупы, как ты!
- Нет! Проклятье! Я сильно сомневаюсь в этом! - зарычал Гай Филипп,
но гигант-кельт уже продвигался вперед. Он убил одного римлянина и ударами
щита отбросил еще двух. Пригибаясь, чтобы не попасть под удар копья, он
снова пробрался в середину шеренги и попытался пробиться к Марку. Группа
легионеров вместе с Гаем Филиппом бросилась ему наперерез, но трибун
отозвал солдат. Битва остановилась как по команде, и обе армии опустили
оружие в ожидании поединка командиров.
Улыбка скользнула по лицу кельта: он понял, что Марк согласен на
поединок. Он поднял свой меч и произнес:
- Ты отважный воин, римлянин. Я хочу узнать твое имя, прежде чем убью
тебя.
- Меня зовут Марк Амелий Скаурус, - ответил трибун.
Он ощущал не мужество, но отчаяние. Кельты - те жили ради войны, для
римлян же она была лишь частью их жизни. Им приходилось воевать скорее
из-за политических хитросплетений, чем из любви к битве. Он вспомнил свою
семью в Медиолане, подумал о том, что род его угаснет, если он погибнет на
этой поляне. Родители его были еще живы, но детей у них уже не будет.
Кроме него, у них есть три дочери и ни одного сына. Вспомнил он и о
Валерии Корвусе и о том, как этот полководец почти за триста лет до него
отбросил кельтскую армию из Северной Италии, убив предводителя кельтов на
поединке, - точно таком же, как сейчас. Марк не думал, что галлы отступят
даже в том случае, если их командир погибнет. Но он мог бы задержать врага
и посеять растерянность в их рядах. Не исключено, это поможет отряду
спастись.
И Скаурус отсалютовал галлу.
- Сообщишь ли и ты мне свое имя? - спросил он, как того требовал
ритуал.
- Меня зовут Виридовикс, сын Дропа, вождь Лексовии.
Покончив с формальностями, Марк приготовился к бою, но кельт в
изумлении уставился на меч в руке трибуна.
- Как же случилось, что римлянин сражается мечом друида? - спросил он
наконец.
- Друид, которому он принадлежал, пытался сражаться со мной и был
побежден, - ответил Марк, раздраженный тем, что даже враги находили его
оружие странным.
- Ты честно заслужил его, и он сам нашел тебя. Что ж, меч отличный.
Но ты увидишь, что мой меч не слабее твоего.
"Кельтские глупости, - подумал трибун. - Меч - это только оружие, и
сам по себе, без человека, не сильнее, чем простая метла".
Но когда он взял меч в руки, у него уже не было столь твердой
уверенности. Солнце заставило клинок заиграть необычайным красным светом,
пробегавшим по всему лезвию. Письмена загорелись странным золотистым
огнем, и огонь этот становился ярче с каждым шагом приближающегося
Виридовикса.
Меч галла тоже горел. Он светился в его руках, как живое существо, и,
казалось, сам тянулся к мечу Марка.
Марк не мог совладать со своим мечом. На лице кельта были написаны
недоумение и страх Марк знал, что сам он выглядит не лучше. Воины обеих
армий вскрикнули и закрыли глаза, охваченные жутким чувством, которое было
выше их понимания.
Два меча коснулись друг друга, и... прогремел гром. Заклинания,
начертанные друидами, вырвались на волю - заклинания, которые должны были
охранять земли галлов от набегов завоевателей. То, что один из мечей был в
руке захватчика, только усиливало действие магии.
Кельты, стоявшие неподалеку, увидели, как странный купол
красно-золотистого цвета поднялся над мечами и накрыл сражающихся воинов.
Один из галлов, более смелый или более глупый, чем другие, подскочил к
куполу. Дотронувшись до него, кельт тут же с воплем отдернул руку. Его
обжег таинственный огонь. Когда купол света растаял, на поляне остались
только растерявшиеся галлы. Римские легионеры бесследно исчезли.
Тихо переговариваясь о чуде, свидетелями которого они только что
стали, кельты похоронили своих убитых, сняли все ценное с тел погибших
римлян и закопали их в отдельной могиле. По двое и по трое они вернулись к
своим деревням и хуторам. Немногие из них рассказывали о том, что видели,
и еще меньше людей поверили им. В том же году Цезарь неожиданно занял
провинцию Лексовию, и с этого момента только чудо могло спасти галлов от
поражения. Единственное чудо, которое признавал сам Цезарь, было ИМПЕРИЯ.
Когда он писал свои "Записки о Галльской войне", предполагаемая гибель
колонны разведчиков Марка Скауруса была столь малым событием, что он не
счел нужным даже упомянуть о нем.
Внутри золотого купола земля медленно исчезла из-под ног римлян, и
они упали в ничто, повиснув в пустоте. Они словно утратили вес и куда-то
полетели, хотя не ощущали ни малейшего ветерка Люди проклинали богов,
звали их на помощь, кричали в отчаянии - и все бесполезно.
Вдруг Марку показалось, что сама земля несется им навстречу. Свет в
куполе погас. Римляне обнаружили, что снова находятся на лесной поляне,
только гораздо более маленькой и темной, чем та, на которой они стояли за
минуту до этого.
Была глухая ночь. И хотя Скаурус знал, что луна только что была на
небе, он не мог ее отыскать. Кельты тоже куда-то пропали. За это он тут же
мысленно поблагодарил богов.
Неожиданно Марк сообразил, что все еще стоит, скрестив свой клинок с
мечом Виридовикса. Он отступил на шаг и опустил клинок. Виридовикс
последовал его примеру.
- Перемирие? - спросил Марк.
Галл был составной частью колдовства, которое забросило их в это
странное место. Убивать его сейчас было бы просто глупо.
- Да. Пока, - ответил кельт, растерянный. Его куда больше
интересовало то, что происходит вокруг, чем этот прерванный поединок.
Виридовикс был довольно равнодушен к опасности: окруженный врагами, он
оставался совершенно спокоен. Марк не знал, чему это приписать: браваде
или настоящему мужеству. Если бы сам Марк оказался в кольце врагов, такое
спокойствие далось бы ему нелегко.
Переговариваясь, римляне бродили по поляне. К удивлению трибуна,
никто из них даже не подумал требовать смерти Виридовикса. Может быть,
они, как и сам Скаурус, были слишком ошеломлены случившимся, а возможно,
сыграло роль то, что галл сохранял полное спокойствие.
К Марку подошел Юний Блезус. Не обращая внимания на кельта, он отдал
честь трибуну, всем своим видом показывая, что возвращается к исполнению
своих обязанностей. Возможно, это было лучшее из всего, что он мог сделать
- изобразить, будто все в порядке, и выбросить из головы воспоминания о
горящем куполе и жутком падении в неизвестность.
- Не думаю, чтоб это была Галлия, командир, - сказал он. - Я был на
краю поляны - деревья здесь похожи на те, что растут в Греции и Киликии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108