Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее конники Маврикиоса
стали отступать к не готовым еще фортификационным сооружениям.
Марк услышал победные крики преследовавших их каздов. Отступавшие
кавалеристы не могли войти в ворота лагеря, где столпились видессиане и
наемники. Возникла давка. Враги с криками и гиканьем посылали стрелу за
стрелой в удобные мишени. Солдаты медленно валились с седел, раненые
лошади дико ржали и разбегались в разные стороны, еще более усиливая хаос
у ворот.
Хуже всего было то, что в сумерках и неразберихе никто не мог
отличить каморов от наездников Казда. Несколько десятков вражеских воинов
незамеченными ворвались в лагерь и начали убивать всех, кто попадался им
под руку. Вскоре их уничтожили, но потрясенный Скаурус увидел, как один
казд, зарубив трех солдат-пехотинцев, взвился на лошади, перемахнул
метровый палисад и исчез в темноте. Каморы тоже погибали - их по ошибке
принимали за кочевников-каздов. Один из каморов, увидев, как убивают его
товарищей, с саблей бросился на видессиан с явным желанием отомстить за
смерть своих соплеменников. Война внутри императорской армии стала такой
же реальной опасностью, как и война с внешним врагом.
Позднее Марк слышал, как Фостис Апокавкос говорил об этой ужасной
ночи: "Я лучше сразу умру, чем еще раз пройду через такой кошмар".
Из гордого, уверенного в себе войска, которое выступило из Видессоса,
армия превратилась в первые вечерние часы этого дня в запуганную толпу,
прятавшуюся за неуклюжими баррикадами, которые были единственным, что еще
кое-как спасало их от когтей безжалостного врага. Если бы казды продолжали
атаковать видессиан, они бы сломали их, как сухие веточки. Но кочевники
побоялись нападать на защищенный лагерь. Угроза поражения отступила, и
постепенно Император опять начал собирать своих воинов в кулак. Казалось,
он одновременно находился в тысяче мест, всюду мелькали его позолоченные
доспехи и красные императорские сапоги. Он пинал ногами ленивцев и
приказывал им бежать к палисаду. Его положение было сейчас незавидным, но
Император был настоящим воином, он не привык сдаваться без борьбы.
Когда Маврикиос подошел к той части лагеря, где стояли римляне, нечто
вроде одобрения мелькнуло на его усталом лице.
- Очень аккуратно, - похвалил он Скауруса. - Ров, частокол, насыпь,
да и вода тоже, как я вижу. Как на учениях. В твоих солдатах силен боевой
дух.
- В достаточной мере, Ваше Величество, - ответил Марк.
- Нет нужды хвастаться этим, - заметил Виридовикс. - У этих римлян
слишком толстая кожа, чтобы они могли испытывать страх.
Гай Филипп по привычке вспыхнул, но Император жестом остановил его.
- Спокойно, спокойно, в такую ночь, как эта, лучше не ссориться, даже
если на то и есть причина. Видит Фос - я говорю правду.
Даже красные отблески походных костров не окрашивали его лица. В
дрожащем свете огня он выглядел бледным и постаревшим. Плечи его согнулись
под тяжким бременем. Он повернулся и ушел проверять другой отряд.
Брат императора Туризин тоже занимался инспекцией, однако он
разговаривал с растерянными солдатами в своем, более прямом стиле.
- Ты, болван! Клянусь Фосом, я еще не встречал такого разгильдяя! -
услышал Марк его крики недалеко от того места, где он стоял. - Дай мне
этот лук, ты, бесполезный кусок дерьма.
Зазвенела тетива. Туризин выругался - он промахнулся Он снова пустил
стрелу. Где-то в темноте заржала в агонии лошадь.
- Вот так-то, - сказал Севастократор. - Вот так надо это делать!
Странно, но Ортайяс Сфранцез тоже помогал сплотить армию. Он бродил
по лагерю, декламируя разную чушь:
- Умные солдаты, - а я назову вас скорее философами, чем воинами, -
вы должны показать варварам, что их желание одолеть вас бесплодно.
Или:
- Души Казда обречены, и у них нет второй жизни. Их тела так же
уязвимы, как наши. Их легко сбросить в пучину смерти.
Это зрелище было, вероятно, до ужаса нелепым. Солдаты улыбались,
слушая величественные тирады своего командира, а в такое время на их лицах
нечасто можно было увидеть улыбку. Более того, несмотря на то, что Ортайяс
предавался длиннейшим рассуждениям, говорил он правду, и те, кто его
слушали, в общем, не могли с ним не согласиться.
Среди солдат ходили и жрецы, молясь вместе с ними и повторяя клятву
верности Видессосу.
Никому в эту ночь не было дела до ереси намдалени или до претензий
васпуракан на первородство. Перед лицом смертельной опасности каждый
понимал необходимость сплочения.
Язычники-каморы наравне со всеми произносили слова присяги. Жрецы не
подходили к кочевникам, но они клялись чиновникам Маврикиоса. И то, что
они после роковой стычки у ворот давали эту присягу не сразу, убедило
Марка в том, что слово их было крепко. Если бы они задумали предательство,
они клялись бы без раздумий, чтобы обман был более достоверным.
- А, здравствуй!.. - Рядом с трибуном появился Нейпос, который
какое-то время оставался незамеченным. Маленький жрец выглядел суровым,
что так не подходило к его пухлому веселому лицу. Он нерешительно сказал:
- Могу ли я предложить тебе и твоим солдатам присоединиться к тем,
кто дает клятву верности Видессосу! Я не хочу обидеть тебя, и у меня нет
ни малейших сомнений в вашей преданности, но похоже, что сейчас это
сделать необходимо.
- Конечно, - кивнул Скаурус. Если бы римляне были выделены из всех
остальных и не были приглашены принять участие в церемонии, это был бы
плохой знак, но, как уже сказал жрец, сегодня каждый солдат в лагере
клялся в верности.
- Но какая клятва подойдет тебе? Ведь большинство Моих людей не
следует вашей вере.
Нейпос почесал свою выбритую голову.
- Сложный вопрос. Может быть, у тебя есть какие-нибудь предложения по
этому поводу?
Марк немного подумал.
- У нас есть такой обычай: когда ты идешь на службу в легион, ты
даешь клятву, и все остальные клянутся тоже, следуя твоему примеру. Если я
поклянусь опять, на этот раз моими и твоими богами, подойдет ли такое
тебе?
- Я не могу просить большего. Этого вполне достаточно.
- Прекрасно.
По команде трибуна буккинаторы затрубили в трубы, призывая легионеров
ко вниманию. Чистые звуки труб прорезали шум голосов в лагере. Римляне
подняли головы, чтобы узнать, в чем дело. Когда Марк увидел, что все
смотрят на него, он спросил, есть ли среди солдат кто-нибудь, кто не
желает давать клятву, о которой говорил Нейпос. Никто не отказался.
- Отлично, - сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108