- Давайте послушаем новую пластинку,-Зина подошла к патефону,и хор грянул: Белая армия черный барон
Снова готовят нам царский трон
Но от Москвы до Британских морей
Красная армия все сильней.
Ворошилов как старый боевой конь при звуках трубы,вскочил со стула,потом сел на него верхом и стал,размахивая рукой,изображать скачку и рубку. Всем было неловко смотреть на него,но он гикал,пучил глаза,подскакивал на стуле:
-Иосиф,помнишь Мамонтовский прорыв,-выкрикивал он.- А Думенку,блядь эту.... пардон мадамы,а Миронова - белого полковника,как мы их всех,помнишь?
- Я то помню,- процедил Иосиф.-да ты не забывай,кто Перекоп брал. Полковник этот Миронов.Запомнил?
Ещё постыднее обернулось заступничество Яши.
Она вкатывала коляску со спящей Светланой по высоким ступеням веранды.Глупо,конечно,надо было позвать няню,или просто сначала внести Светлану в дом,а потом уж тащить нелепую коляску на высоких рессорах. Но боялась разбудить.
Коляска застряла посреди лестницы,опасно накренилась вперёд, она оглянулась;Иосиф сидел сидел с бумагами неподалёку за деревянным столом,в тени огромной липы. Она оглянулась и заметила,как он тотчас опустил голову к бумагам. Надо было бы позвать няню,но она,изо всех сил удерживая коляску,пыталась приподнять её,чтобы выровнять.
-Подожди,я сейчас,- крикнул Яша сверху,- Сосо,помоги Наде.
Иосиф не пошевелился. Яков выпрыгнул из окна веранды и перехватил коляску. Подоспела и няня,втроём они спустили коляску вниз,и няня,предчувствуя недоброе,торопливо унесла Светлану в дом.
-Сосо,что же ты! Грузинские мужчины так не поступают,-довольно миролюбиво упрекнул Яков отца.
-Мужчины? А где здесь второй мужчина? Это ты нахлебник,мужчина? Пошёл вон пиздюк!
Через несколько дней она забрала детей, няню и уехала в Ленинград к отцу. Квартирка была маленькой, казенной - от "Петротока", почти такой же, как когда-то на Сампсониевском. Жили дружно, хотя и скудно - на отцовскую зарплату и ее летнюю стипендию. Няня была при детях, а Надежда экономно вела хозяйство. Снова по утрам ходила на Кузнечный рынок, торговалась и баловала свою семью пышными и сочными пирогами с мясом, борщами, ленивыми голубцами. Отец спросил, у кого научилась кулинарному искусству.
- А в "Ямке" у дяди Конона. Помнишь, он работал дворником в доме судовладельца Колобова на Шпалерной? Он замечательно пек пироги и варил борщи, вот и меня научил.
- Да ведь тебе было только одиннадцать.
- Значит, оказалась способной ученицей. А помнишь, в этом доме жила горничная, и она часто пела дуэтом с братом дяди Конона Кузьмой, а потом стала знаменитой певицей Вяльцевой.
Много позже, когда это время, прошло, ушло, истаяло, она поняла, что все они были счастливы в казенной квартире "Петротока". У Васи не было ни одного припадка, они много гуляли, она водила его по своим любимым местам, показывала, где жила раньше - на 14-ую линию Васильевского острова, на Лиговку, на Сампсониевский и никогда - на Рождественскую. Иногда их навещал Киров и все удивлялся, как она помолодела. А она, действительно, чувствовала себя словно прежней, гимназисткой. Вот только с деньгами было туго, но не у Кирова же просить. Иосиф на этот раз не спешил со звонками и записочками, и это ее не огорчало отец обещал место секретарши в какой-то конторе, говорил, что дело верное, но надо подождать. Они всегда были душевно близки друг другу, и она была благодарна ему за деликатность: ни вопроса, что случилось, как, почему - приехали и очень хорошо! После московской - Кремлевской и Зубаловской суеты - с гостями, с ужинами заполночь, с ее занятостью работой, обслугой, обустройством Зубалова, бесконечными диктовками Иосифа, у них впервые появилось время для долгих разговоров на балконе при зыбком будоражащем свете летних ленинградских ночей.
Отец страдал бессонницей с давних времен, после того, как попал под напряжение, она рядом с ним испытывала покой и безмерную печаль по ушедшей давней жизни в этом городе, дома которого медленно погружались в серебристое дрожащее марево и вдруг, точно очнувшись, стряхивали его, выступали все отчетливей и отчетливей, в свете ранней зари.
Отец рассказывал о своем нищем детстве. Как всякого нищего его все время обманывали. Однажды, когда ехал пароходом на заработки в Уфу двое каких-то ушкуйников сказали, что в Уфе железнодорожных мастерских нет. Он отдал им за полцены свой билет и сошел на какой-то неведомой дикой пристани. Пришлось попрошайничать. Но попадались и хорошие люди. Дочь помещика Трежесковская обучила его грамоте. Она была очень красивой и занимались они в яблоневом саду. А потом Юля в этом саду повесилась. Узнала, что жених ей изменяет.
Эта нехитрая история запомнилась, может потому, что на ее вопрос:
- Она повесилась от горя или от гордости? - Отец ответил:
- Я думаю от гордости, потому что связь у него была с прислугой, молодой солдаткой.
Солдатка тяготилась этими отношениями и рассказала матери Юлии.
Отец тоже был гордый. Член партии с самого ее основания, он никогда не просил никаких благ и привилегий. У Надежды разрывалось сердце, когда она видела, как отец часами ждет Иосифа, чтобы поговорить с ним. Но у Иосифа никогда для него не было времени. Временами он просто делал вид, что занят, что работает, а сам валялся в кабинете на диване с "Неизданным Щедриным". Однажды она вошла в кабинет, Иосиф, смеясь так, что слезы капали с усов, схватил ее за руку:
- Нет, ты послушай! Это же гениально! "Пишите, мерзавцы, доносы!" или "Поза угнетенной невинности". Это про тебя, когда ты со мной на людях.
- Да, да, я видела твои пометки... А ты почему притворяешься, что занят, когда отец ждет тебя в столовой?
- А что интересного он мне может сообщить?
- Когда-то ты слушал его очень даже внимательно, я бы сказала - с почтением.
- Ну, когда это было!
- Он тебе в ссылку посылал деньги и вещи.
- Так что? Благодарить двадцать лет каждый день.
- Благодарить не надо, а помнить следует.
- Вот, я их и терплю из чувства благодарности, ха-ха, Сергея и твою мамашу. Думаешь, легко ее выносить? Все время что-то клянчит, с обслугой обращается возмутительно. Откуда такие барские замашки? Ведь она выросла в нищем Дидубе. Польский гонор... В тебе это тоже есть.
- Я с обслугой всегда вежлива и, по-моему, у тебя ничего не клянчу, разве что за других.
- Твоя мать - шаромыжница. Ничего не делает, живет как барыня.
- За что ты ее так не любишь?
- За то, что семью бросала ради любовников, всегда крутилась, где мужики, потому и революционной деятельностью занималась, что там нравы были свободные.
- Неправда!
- Правда. Сама знаешь, что правда. Ты со скольких лет была уже за хозяйку? А она в гости приходила, есть твои обеды. И сейчас ест даровые обеды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79