Того, что не может рассказать ему, что однажды уже слепо доверилась мужчине, поверив в его идеалы, и теперь рядовой член ВКП-бе имеет в лице мужа и "крестного отца" и вождя миллионов людей, так же, как и она, на слово поверивших в заповеди большевизма. Вождем он был назван в прошлом году на свое пятидесятилетие, которое отмечали с необычайной помпой.
Калинин назвал его "рулевым большевизма", а Ворошилов - "организатором всех побед Гражданской войны". Даже Серго и Анастас Иванович не избежали угодливости. И вот теперь ей снова предлагают новую религию, и она, как тогда в семнадцатом, должна уверовать. Но она уже не влюбленная отчаянно девочка, а...
- Надя, пожалуйста, не смотри вниз и не шевелись.
Она конечно посмотрела: огромная змея медленно пересекала дощатый настил.
- Это полоз. Он не опасен, но укус его болезнен, поэтому не двигайся. Это так называемая эскулапова змея, то есть мой друг, он не причинит нам вреда. Смотри, как он красив, какие у него большие глаза. Какая чудесная шкура....
Полоз медленно вытек под дно настила.
По дороге в Мариенбад он то и дело поглядывал на нее удивленно, видимо ожидая подробных расспросов и описания переживаний при виде такой огромной гадины. Но она только поинтересовалась:
- Это действительно был полоз, а не змея.
- Классический. Именно он изображен на жезле древнеримского бога Эскулапа. Чудесное совпадение, правда?
- Но ведь вы наверняка уже видели его не раз?
- Видел. Поэтому и не испугался.
В один из вечеров пошли в казино. Он понемногу проигрывал, пока не поставил на красное и на двадцать один и выиграл. Она стояла сзади и видела его сухие, крупные и смуглые руки с длинными пальцами спокойно лежащие на зеленом сукне. Потом пили шампанское в маленьком полутемном зале, освещенном лишь светом свечей. Он предлагал ей пойти поставить, потому что ему интересно знать, какое число и цвет выберет она. Его здесь знали и не удивились тому, что заказал вторую бутылку.
- Иногда я здорово напиваюсь. Не бойся - сегодня нет. Дело в том, что нам, врачам, тоже необходимы сеансы анализа, время от времени. Но не всегда есть возможность пройти его с моими великими учителями. Алкоголь - хорошая релаксация.
Он сидел, положив руку на спинку дивана, красивая сильная кисть свисала свободно и как бы безвольно. В другой руке - широкий бокал.
- Ты всегда выбираешь защищенную позицию. Избегаешь садиться спиной к двери или к окну. Тебя много предавали?
- При мне много предавали. А меня... Я мало кому интересна, чтоб меня предавать.
- Ну все-таки.
- Возможно, но я не помню.
- Ты за эти дни загорела, твое лицо...
- Только не говорите "как персик".
- Я помню. Нет, оно - как лампа темной ночью на подоконнике чужого окна. Знаешь, иногда ночью, когда дождь, холодно, вдруг увидишь в окне лампу с красивым абажуром и, кажется, что там, за окном, протекает прекрасная жизнь. Там тепло и уютно, много хороших книг, прелестная женщина, дети...
- Почему вы...
- Подожди, я не закончил. Возможно для меня в тебе соединились все образы героинь русской литературы: Настасья Филипповна и Наташа Ростова, Татьяна Ларина и княжна Мери. Подожди! Возможно - это мечта, но допускаю, что так оно и есть. Шесть лет назад я здесь познакомился с великим писателем, извини, - не чета вашему пролетарскому. В одной его книге есть великолепная сентенция, слушай внимательно: "Если ты не можешь изменить судьбу - измени себя, чтобы ты понравился судьбе". Вот я и стараюсь изменить себя, и судьба меня отблагодарила встречей с тобой. Великая фраза. Ты тоже должна изменить себя, это совсем нетрудно, тебе нужно только вернуться к себе прежней, в этом твое спасение или... гибель. Я все-таки уже пьян, не слушай меня. Пойдем отсюда. Сейчас самые короткие ночи.
Казалось, время остановилось, пока они были в казино. Стояли все те же светлые сумерки, лишь над темной горой за Геологическим парком светились розовым перламутром легкие перистые облака. На ступеньках храма сидел человек, курил и смотрел на них с откровением тяжелым вниманием.
- Странный человек. Не чех и не немец, у нас никто не посмел бы курить в таком месте. Хочется с кем-нибудь подраться. Может, привязаться к нему?
- Ой, не надо! - она испуганно схватила его под руку. - Идемте лучше к колоннаде. Будем гулять там одни без людей.
- А я знаю, о чем ты хотела меня спросить. Я не буду отвечать на этот вопрос.
- Отчего?
- В ответе на "отчего" и есть ответ,
Когда время мое миновало,
И звезда закатилась моя,
Недостатков лишь ты не искала,
И ошибкам лишь ты не судья,
- Когда минет мое время, тебя со мною не будет. А вдруг? Не уезжай! Там тебе гибель. Там всем гибель.
Она отшатнулась от него. Он быстро прошел вперед остановился перед ней, заложив руки за спину - высокий, узкий - темный восклицательный знак на фоне кремовой стены колоннады.
- Я пьян. Иначе я не говорил бы такого. Но я знаю, что говорю. Я веду себя, как бурш. Читаю стихи... не сплю ночью и тебе не даю спать. Это твой единственный шанс, твой и твоих детей. Я не верю, что ты любишь его.
- Еще люблю.
- Его "еще", а меня "уже". Завтра я тебя передам профессору Голдшмидту. Он - хороший врач.
- Меня нельзя передать.
- Но у нас с тобой лечения больше не получится, и не только из-за меня, из-за тебя тоже. Мы запустили нашу болезнь, слишком запустили. Господи, как трудно двум несчастливым людям лечь в постель! Только не делай, пожалуйста, вид, что ты шокирована.
- Я не шокирована. Дело в другом, в том...
- Не надо! Я все знаю. Я знаю твою карту наизусть. Одиннадцатого декабря прошлого года тебе делали аборт без наркоза, аборт с осложнением эндометриозом и лечили препаратами, которые тебе абсолютно противопоказаны, - он схватился за голову, - Да что ж эта за страна такая! Зачем они тебя калечат! И почему он не жалеет тебя... два раза в год, без наркоза! У нас крестьянка, поломойка, батрачка жалеют себя больше, чем ты... Вы что? Вы там все заколдованы что ли?! Неужели это будет продолжаться...
Он раскачивался и мычал, как от зубной боли.
- Тише, тише, не надо, - она подошла к нему, встала на цыпочки, отвела его руки. Вместо загорелого, глянцевого от ухода, на нее смотрело серое лицо старика.
"Это свет. Он пепельный, и я тоже выгляжу так же".
- Тебя нельзя было не полюбить. Образец света и гармонии, образец радости и чистоты, неужели ты слепа - ведь у них лица упырей и вурдалаков!
Она взяла его за руку и как ребенка повела за собой. Широкий партер, спускающийся к Главной улице пирамидами и шарами подстриженных кустов напоминал пейзаж бредового сна. Он шел рядом покорно.
- Иди домой, - сказала она, остановившись на Главной улице . - Выпей аспирина и ложись спать.
- А ты?! - испуганно спросил он.
- А я тоже пойду к себе и лягу спать. Иди, - она чуть подтолкнула его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Калинин назвал его "рулевым большевизма", а Ворошилов - "организатором всех побед Гражданской войны". Даже Серго и Анастас Иванович не избежали угодливости. И вот теперь ей снова предлагают новую религию, и она, как тогда в семнадцатом, должна уверовать. Но она уже не влюбленная отчаянно девочка, а...
- Надя, пожалуйста, не смотри вниз и не шевелись.
Она конечно посмотрела: огромная змея медленно пересекала дощатый настил.
- Это полоз. Он не опасен, но укус его болезнен, поэтому не двигайся. Это так называемая эскулапова змея, то есть мой друг, он не причинит нам вреда. Смотри, как он красив, какие у него большие глаза. Какая чудесная шкура....
Полоз медленно вытек под дно настила.
По дороге в Мариенбад он то и дело поглядывал на нее удивленно, видимо ожидая подробных расспросов и описания переживаний при виде такой огромной гадины. Но она только поинтересовалась:
- Это действительно был полоз, а не змея.
- Классический. Именно он изображен на жезле древнеримского бога Эскулапа. Чудесное совпадение, правда?
- Но ведь вы наверняка уже видели его не раз?
- Видел. Поэтому и не испугался.
В один из вечеров пошли в казино. Он понемногу проигрывал, пока не поставил на красное и на двадцать один и выиграл. Она стояла сзади и видела его сухие, крупные и смуглые руки с длинными пальцами спокойно лежащие на зеленом сукне. Потом пили шампанское в маленьком полутемном зале, освещенном лишь светом свечей. Он предлагал ей пойти поставить, потому что ему интересно знать, какое число и цвет выберет она. Его здесь знали и не удивились тому, что заказал вторую бутылку.
- Иногда я здорово напиваюсь. Не бойся - сегодня нет. Дело в том, что нам, врачам, тоже необходимы сеансы анализа, время от времени. Но не всегда есть возможность пройти его с моими великими учителями. Алкоголь - хорошая релаксация.
Он сидел, положив руку на спинку дивана, красивая сильная кисть свисала свободно и как бы безвольно. В другой руке - широкий бокал.
- Ты всегда выбираешь защищенную позицию. Избегаешь садиться спиной к двери или к окну. Тебя много предавали?
- При мне много предавали. А меня... Я мало кому интересна, чтоб меня предавать.
- Ну все-таки.
- Возможно, но я не помню.
- Ты за эти дни загорела, твое лицо...
- Только не говорите "как персик".
- Я помню. Нет, оно - как лампа темной ночью на подоконнике чужого окна. Знаешь, иногда ночью, когда дождь, холодно, вдруг увидишь в окне лампу с красивым абажуром и, кажется, что там, за окном, протекает прекрасная жизнь. Там тепло и уютно, много хороших книг, прелестная женщина, дети...
- Почему вы...
- Подожди, я не закончил. Возможно для меня в тебе соединились все образы героинь русской литературы: Настасья Филипповна и Наташа Ростова, Татьяна Ларина и княжна Мери. Подожди! Возможно - это мечта, но допускаю, что так оно и есть. Шесть лет назад я здесь познакомился с великим писателем, извини, - не чета вашему пролетарскому. В одной его книге есть великолепная сентенция, слушай внимательно: "Если ты не можешь изменить судьбу - измени себя, чтобы ты понравился судьбе". Вот я и стараюсь изменить себя, и судьба меня отблагодарила встречей с тобой. Великая фраза. Ты тоже должна изменить себя, это совсем нетрудно, тебе нужно только вернуться к себе прежней, в этом твое спасение или... гибель. Я все-таки уже пьян, не слушай меня. Пойдем отсюда. Сейчас самые короткие ночи.
Казалось, время остановилось, пока они были в казино. Стояли все те же светлые сумерки, лишь над темной горой за Геологическим парком светились розовым перламутром легкие перистые облака. На ступеньках храма сидел человек, курил и смотрел на них с откровением тяжелым вниманием.
- Странный человек. Не чех и не немец, у нас никто не посмел бы курить в таком месте. Хочется с кем-нибудь подраться. Может, привязаться к нему?
- Ой, не надо! - она испуганно схватила его под руку. - Идемте лучше к колоннаде. Будем гулять там одни без людей.
- А я знаю, о чем ты хотела меня спросить. Я не буду отвечать на этот вопрос.
- Отчего?
- В ответе на "отчего" и есть ответ,
Когда время мое миновало,
И звезда закатилась моя,
Недостатков лишь ты не искала,
И ошибкам лишь ты не судья,
- Когда минет мое время, тебя со мною не будет. А вдруг? Не уезжай! Там тебе гибель. Там всем гибель.
Она отшатнулась от него. Он быстро прошел вперед остановился перед ней, заложив руки за спину - высокий, узкий - темный восклицательный знак на фоне кремовой стены колоннады.
- Я пьян. Иначе я не говорил бы такого. Но я знаю, что говорю. Я веду себя, как бурш. Читаю стихи... не сплю ночью и тебе не даю спать. Это твой единственный шанс, твой и твоих детей. Я не верю, что ты любишь его.
- Еще люблю.
- Его "еще", а меня "уже". Завтра я тебя передам профессору Голдшмидту. Он - хороший врач.
- Меня нельзя передать.
- Но у нас с тобой лечения больше не получится, и не только из-за меня, из-за тебя тоже. Мы запустили нашу болезнь, слишком запустили. Господи, как трудно двум несчастливым людям лечь в постель! Только не делай, пожалуйста, вид, что ты шокирована.
- Я не шокирована. Дело в другом, в том...
- Не надо! Я все знаю. Я знаю твою карту наизусть. Одиннадцатого декабря прошлого года тебе делали аборт без наркоза, аборт с осложнением эндометриозом и лечили препаратами, которые тебе абсолютно противопоказаны, - он схватился за голову, - Да что ж эта за страна такая! Зачем они тебя калечат! И почему он не жалеет тебя... два раза в год, без наркоза! У нас крестьянка, поломойка, батрачка жалеют себя больше, чем ты... Вы что? Вы там все заколдованы что ли?! Неужели это будет продолжаться...
Он раскачивался и мычал, как от зубной боли.
- Тише, тише, не надо, - она подошла к нему, встала на цыпочки, отвела его руки. Вместо загорелого, глянцевого от ухода, на нее смотрело серое лицо старика.
"Это свет. Он пепельный, и я тоже выгляжу так же".
- Тебя нельзя было не полюбить. Образец света и гармонии, образец радости и чистоты, неужели ты слепа - ведь у них лица упырей и вурдалаков!
Она взяла его за руку и как ребенка повела за собой. Широкий партер, спускающийся к Главной улице пирамидами и шарами подстриженных кустов напоминал пейзаж бредового сна. Он шел рядом покорно.
- Иди домой, - сказала она, остановившись на Главной улице . - Выпей аспирина и ложись спать.
- А ты?! - испуганно спросил он.
- А я тоже пойду к себе и лягу спать. Иди, - она чуть подтолкнула его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79