Видели, как они за Арсеньичем по Маросейке гнались! Он - бряк, они всем скопом - на него! И придавили!
– Ночью, вся Москва? - очень недоверчиво переспросил Архаров. - Ну, Герасим, этого крикуна я с собой забираю - будет ему дурацкие слухи распускать. И докопаюсь, откуда такая дурь взялась. Дай-ка веревку.
– А коли не дам?
– Кушак с тебя сниму, кушаком его свяжем. Не мудри, Герасим. У тебя - дело, заведение, он - шелупонь. По нем каторга плачет. Тучков, подсоби-ка.
Якушка очень не хотел, чтобы его связывали, брыкался и был успокоен ударом под ложечку.
Его приятель осторожности ради так и лежал под столом, на помощь не пришел, хотя Якушка пытался его звать.
На прощание Архаров еще раз спросил Герасима о трех рублях - и получил тот же ответ.
До Остоженки добирались долго - Якушка не желал идти и ругался странными словами из байковского наречия. Архаров с Левушкой поняли только суть, но обижаться не стали.
До еропкинского особняка они добрались уже заполночь. В хозяйстве был, как водится, погреб для припасов и при нем ледник, ныне пустой - весной не успели забить его льдом-багренцом. Архаров велел запереть туда пойманного злодея и пошел спать.
Их с Левушкой тюфяки были рядом. И они еще долго шептались - почему Герасим, мужик рассудительный, не пожелал говорить о трех рублях? Коли их и впрямь не было - что же имела в виду Марфа? И для чего Архаров, рискуя жизнью, лазил в чумной барак?
– Он не врал, - шептал Архаров. - И Глашка к нему не прибегала. Не бывала у него Глашка… Куда дура-девка подевалась?…
Наконец на них прикрикнули, и они угомонились.
Утро преподнесло сюрприз.
На дворе, где устроили места для справления естественных надобностей, к Архарову подошел семеновец поручик Мамонов с весьма лукавым видом.
– Что ж ты, Архаров, не благодаришь? - спросил он. - Что не кланяешься?
– За что? - резонно полюбопытствовал Архаров.
– За три большие рубля!
Тут-то Архаров и открыл рот.
– Ты, Мамонов, что ли? Ну!…
Семеновец рассмеялся.
– Его сиятельству скажи - и я в розыске участие посильное принял! Как рубли, пригодились? Да не лезь за кошелем, это деньги шалые, не из моего кармана. Мы как их вытряхнули, так сразу все и зашумели - Архаров большие рубли у всех выменивает, ему снести надобно! Я и принес, а тебя где-то черти таскали.
– Пошли, - сказал Архаров. - Сядем где-нибудь, расскажешь доподлинно…
– Да чего там рассказывать? Старика на улице подобрали. Бежал, кричал, упал - мы туда! Гнался за ним кто-то… кто - не понять, а старичок двумя руками за грудь держался, кошель у него был за пазухой…
– Не побоялись вытаскивать?
– Так он сам вывалился, - несколько растерявшись от архаровской строгости, сказал Мамонов. - А у нас уксус завсегда с собой. Думали - поймем, что за дедок такой, а в кошеле - денег рублей на полсотни.
– Тучков! - на весь еропкинский особняк заорал Архаров. - Сюда, живо!
– Да что стряслось-то? - забеспокоился Мамонов.
– Вас много было?
– Я, да четверо наших, да солдаты…
– Тучков!!! И что, кошель взяли, старика лежать оставили?
– Так негодяи же подберут! Что ты, Архаров, как с хрена свалился? На что тебе тот старик? Мы и денег-то не взяли! Кроме трех рублей! - выкатывая светлые глаза до такой степени, что сделались не менее гривенников, закричал Мамонов. - Они вот у Никитина лежат! Старичишка, ему и так помирать пора… а тут бежал, как заяц…
– Где вы его встретили?
– Почем я знаю! - уже обидевшись на допрос, огрызнулся семеновец. - К тебе с добром, а ты чуть не с кулаками!
Подбежал, распихивая дворню, Левушка.
– Где тебя носит?! - зарычал на него Архаров. - Мамонов, дело поганое. Идем к…
Он сперва хотел, чтобы ночным нападением озаботился граф Орлов, потом сообразил - графу докладывать про три рубля пока не с руки. Расписываться в собственных оплошностях - радости мало.
– …к Волкову. Обстоятельно доложишь ему про старичишку и кошель, а я кое-чего иного присовокуплю. Тучков! Возьми солдата, ступай на ледник, тащи к Волкову того крикуна!
Сенатор Волков как раз сидел, подставив лицо под ловкую бритву своего камердинера. Он любил эти минуты полной расслабленности, когда можно было замечтаться о вещах приятных, пока с лицом происходили метаморфозы. Камердинер был опытный, умел изготовить прическу без дерганья волос и прижигания ушей щипцами для загибания буклей. До того опытный, что даже нарочно затягивал с этим делом, видя, сколь сладко барину деликатное расчесывание поредевших волос.
А тут, извольте радоватся, вламывается Преображенского полка капитан-поручик Архаров с какой-то околесицей!
Сенатор прекрасно умел держать в голове хитросплетения придворных интриг: кто за кого да кто почем перекуплен. Он тут же вспомнил о розыске по делу об убийстве митрополита, которое Орлов сгоряча доверил неповоротливому и грубому преображенцу. И то, что Архаров явился докладывать именно ему, Волкову, показалось весьма любопытным.
– Вашей милости известно, что вся Москва только и ждет, чтобы его сиятельство опозорился и допустил промашку. И коли промашки все нет и нет, статочно, найдутся ловкачи, чтобы ее подстроить. Люди видели ночью офицеров нашей экспедиции преследующими приказчика из разграбленной лавки, из сего вывели, будто наши солдаты - грабители и хуже мародеров, потому что безнаказанны! - взволнованно говорил Архаров. - Это случилось третьего дня, и слухи уже поползли по городу. Тучков, тащи сюда Якушку!
Якушка и сам был не рад, что вздумал в «Негасимке» показывать, сколь он силен и неукротим. После ночи на леднике, где безо всякого льда зубы сами собой стучали, он был за шиворот протащен через особняк и брошен на колени перед вельможей. Якушка поднял голову - и впал в прострацию, потому что вельможа оказался недобрит, одна щека гладкая, другая в мыльной пене.
– Говори, кто прибил твоего косого Савельича! - велел Архаров. - Как мне кричал - так и тут говори! И вот господин Мамонов, который может подтвердить - приказчик лавки сам нечаянно набежал на наших.
– Погоди, погоди, господин капитан-поручик, - принялся успокаивать его Волков. - Тут и писать-то некому и не на чем! Сыщи человека, сними с него показания… чего ты его ко мне приволок, я бы тебе и на слово поверил… Я этим делом займусь непременно и премного тебе благодарен!
– Надобно разобраться, кто сделал налет на лавку!
– Я помню, помню, разберемся!…
В итоге Архаров, Левушка, Мамонов и Якушка оказались на лестнице.
– Как быть? - спросил Левушка. - Николаша, а я ведь показания снимать не умею!
– Я тоже! - отрубил Мамонов, страшно недовольный визитом к Волкову. - Не по-товарищески это, Архаров! Мы-то тебе всей душой на помощь пришли!
Архаров отвернулся. Он уже несколько остыл и собственные крики в волковской комнате вдруг показались ему нелепыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Ночью, вся Москва? - очень недоверчиво переспросил Архаров. - Ну, Герасим, этого крикуна я с собой забираю - будет ему дурацкие слухи распускать. И докопаюсь, откуда такая дурь взялась. Дай-ка веревку.
– А коли не дам?
– Кушак с тебя сниму, кушаком его свяжем. Не мудри, Герасим. У тебя - дело, заведение, он - шелупонь. По нем каторга плачет. Тучков, подсоби-ка.
Якушка очень не хотел, чтобы его связывали, брыкался и был успокоен ударом под ложечку.
Его приятель осторожности ради так и лежал под столом, на помощь не пришел, хотя Якушка пытался его звать.
На прощание Архаров еще раз спросил Герасима о трех рублях - и получил тот же ответ.
До Остоженки добирались долго - Якушка не желал идти и ругался странными словами из байковского наречия. Архаров с Левушкой поняли только суть, но обижаться не стали.
До еропкинского особняка они добрались уже заполночь. В хозяйстве был, как водится, погреб для припасов и при нем ледник, ныне пустой - весной не успели забить его льдом-багренцом. Архаров велел запереть туда пойманного злодея и пошел спать.
Их с Левушкой тюфяки были рядом. И они еще долго шептались - почему Герасим, мужик рассудительный, не пожелал говорить о трех рублях? Коли их и впрямь не было - что же имела в виду Марфа? И для чего Архаров, рискуя жизнью, лазил в чумной барак?
– Он не врал, - шептал Архаров. - И Глашка к нему не прибегала. Не бывала у него Глашка… Куда дура-девка подевалась?…
Наконец на них прикрикнули, и они угомонились.
Утро преподнесло сюрприз.
На дворе, где устроили места для справления естественных надобностей, к Архарову подошел семеновец поручик Мамонов с весьма лукавым видом.
– Что ж ты, Архаров, не благодаришь? - спросил он. - Что не кланяешься?
– За что? - резонно полюбопытствовал Архаров.
– За три большие рубля!
Тут-то Архаров и открыл рот.
– Ты, Мамонов, что ли? Ну!…
Семеновец рассмеялся.
– Его сиятельству скажи - и я в розыске участие посильное принял! Как рубли, пригодились? Да не лезь за кошелем, это деньги шалые, не из моего кармана. Мы как их вытряхнули, так сразу все и зашумели - Архаров большие рубли у всех выменивает, ему снести надобно! Я и принес, а тебя где-то черти таскали.
– Пошли, - сказал Архаров. - Сядем где-нибудь, расскажешь доподлинно…
– Да чего там рассказывать? Старика на улице подобрали. Бежал, кричал, упал - мы туда! Гнался за ним кто-то… кто - не понять, а старичок двумя руками за грудь держался, кошель у него был за пазухой…
– Не побоялись вытаскивать?
– Так он сам вывалился, - несколько растерявшись от архаровской строгости, сказал Мамонов. - А у нас уксус завсегда с собой. Думали - поймем, что за дедок такой, а в кошеле - денег рублей на полсотни.
– Тучков! - на весь еропкинский особняк заорал Архаров. - Сюда, живо!
– Да что стряслось-то? - забеспокоился Мамонов.
– Вас много было?
– Я, да четверо наших, да солдаты…
– Тучков!!! И что, кошель взяли, старика лежать оставили?
– Так негодяи же подберут! Что ты, Архаров, как с хрена свалился? На что тебе тот старик? Мы и денег-то не взяли! Кроме трех рублей! - выкатывая светлые глаза до такой степени, что сделались не менее гривенников, закричал Мамонов. - Они вот у Никитина лежат! Старичишка, ему и так помирать пора… а тут бежал, как заяц…
– Где вы его встретили?
– Почем я знаю! - уже обидевшись на допрос, огрызнулся семеновец. - К тебе с добром, а ты чуть не с кулаками!
Подбежал, распихивая дворню, Левушка.
– Где тебя носит?! - зарычал на него Архаров. - Мамонов, дело поганое. Идем к…
Он сперва хотел, чтобы ночным нападением озаботился граф Орлов, потом сообразил - графу докладывать про три рубля пока не с руки. Расписываться в собственных оплошностях - радости мало.
– …к Волкову. Обстоятельно доложишь ему про старичишку и кошель, а я кое-чего иного присовокуплю. Тучков! Возьми солдата, ступай на ледник, тащи к Волкову того крикуна!
Сенатор Волков как раз сидел, подставив лицо под ловкую бритву своего камердинера. Он любил эти минуты полной расслабленности, когда можно было замечтаться о вещах приятных, пока с лицом происходили метаморфозы. Камердинер был опытный, умел изготовить прическу без дерганья волос и прижигания ушей щипцами для загибания буклей. До того опытный, что даже нарочно затягивал с этим делом, видя, сколь сладко барину деликатное расчесывание поредевших волос.
А тут, извольте радоватся, вламывается Преображенского полка капитан-поручик Архаров с какой-то околесицей!
Сенатор прекрасно умел держать в голове хитросплетения придворных интриг: кто за кого да кто почем перекуплен. Он тут же вспомнил о розыске по делу об убийстве митрополита, которое Орлов сгоряча доверил неповоротливому и грубому преображенцу. И то, что Архаров явился докладывать именно ему, Волкову, показалось весьма любопытным.
– Вашей милости известно, что вся Москва только и ждет, чтобы его сиятельство опозорился и допустил промашку. И коли промашки все нет и нет, статочно, найдутся ловкачи, чтобы ее подстроить. Люди видели ночью офицеров нашей экспедиции преследующими приказчика из разграбленной лавки, из сего вывели, будто наши солдаты - грабители и хуже мародеров, потому что безнаказанны! - взволнованно говорил Архаров. - Это случилось третьего дня, и слухи уже поползли по городу. Тучков, тащи сюда Якушку!
Якушка и сам был не рад, что вздумал в «Негасимке» показывать, сколь он силен и неукротим. После ночи на леднике, где безо всякого льда зубы сами собой стучали, он был за шиворот протащен через особняк и брошен на колени перед вельможей. Якушка поднял голову - и впал в прострацию, потому что вельможа оказался недобрит, одна щека гладкая, другая в мыльной пене.
– Говори, кто прибил твоего косого Савельича! - велел Архаров. - Как мне кричал - так и тут говори! И вот господин Мамонов, который может подтвердить - приказчик лавки сам нечаянно набежал на наших.
– Погоди, погоди, господин капитан-поручик, - принялся успокаивать его Волков. - Тут и писать-то некому и не на чем! Сыщи человека, сними с него показания… чего ты его ко мне приволок, я бы тебе и на слово поверил… Я этим делом займусь непременно и премного тебе благодарен!
– Надобно разобраться, кто сделал налет на лавку!
– Я помню, помню, разберемся!…
В итоге Архаров, Левушка, Мамонов и Якушка оказались на лестнице.
– Как быть? - спросил Левушка. - Николаша, а я ведь показания снимать не умею!
– Я тоже! - отрубил Мамонов, страшно недовольный визитом к Волкову. - Не по-товарищески это, Архаров! Мы-то тебе всей душой на помощь пришли!
Архаров отвернулся. Он уже несколько остыл и собственные крики в волковской комнате вдруг показались ему нелепыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96