Но, как правило, они мало, что для него значат, пока он не
столкнется с реальностью. Кроме того, даже столкнувшись в жизни с чем-то
напоминающим эти заповеди, надо еще связать воедино слова и
действительность. Лишь тогда слова перестанут быть пустым звуком и обретут
смысл.
Я тихонько сидел и смотрел, как мать перевязывала распухшую ножку
Софи, и мне даже в голову не приходило связать то, что я видел, с тем, что
я всю жизнь слышал по воскресным дням:
"И создал Господь человека по образу и подобию своему. И пожелал
Господь, чтобы у человека было одно тело, одна голова, две руки и две
ноги. Каждая рука должна оканчиваться ладонью, и каждая ладонь должна
иметь пять пальцев, и на конце каждого пальца должен быть ноготь..." И так
далее.
Я знал все это наизусть, и тем не менее шестипалая ножка Софи не
вызывала у меня никаких особых чувств. Я видел только слезы на глазах у
матери, и мне самому было до слез жалко их обеих, а больше я ничего не
чувствовал.
Когда перевязка была закончена, я с любопытством огляделся. Дом был
намного меньше нашего, но понравился мне гораздо больше. Он был как-то
по-другому настроен к людям. Теплее. Дружелюбнее... Мать Софи очень
нервничала, но ничем не дала мне понять, что я - нежеланный гость,
принесший в их дом беду.
Внутреннее убранство дома тоже очень понравилось мне, особенно
потому, что на стенах не было никаких изречений и надписей, которые мне
всегда казались полной бессмыслицей, унылой и скучной, но, по-видимому,
необходимой. Здесь вместо них висели рисунки, изображающие лошадей, и они
показались мне очень забавными.
Миссис Уэндер велела мне подождать ее здесь, пока она отнесет дочку
наверх. Вскоре она возвратилась и села рядом со мной. Она взяла меня за
руку и заглянула прямо в глаза. Я чувствовал, что она очень взволнована,
но не мог понять причину ее беспокойства. Я мысленно попытался уверить ее,
что нет никакой нужды беспокоиться, но мне это не удалось. Она продолжала
пристально глядеть на меня, и глаза ее были очень похожи на глаза Софи,
когда та еле удерживалась от рыданий. Как я не напрягался, чтобы
проникнуть в ее мысли, я чувствовал лишь смутное беспокойство и
беззащитность. И мои мысли тоже, сколько я ни старался, не доходили до
нее.
Наконец она вздохнула и проговорила:
- Ты хороший мальчик, Дэвид. Ты был очень добр к Софи, и я хочу
как-нибудь отблагодарить тебя за это.
Чтобы скрыть смущение, я опустил голову и уставился на свои ботинки.
Я не помнил, чтобы до этих пор кто-нибудь называл меня хорошим мальчиком.
Я просто не знал, что нужно говорить в таких случаях.
- Тебе понравилась Софи, правда? - продолжала она, не отрывая от меня
глаз.
- Да, - сказал я. - Она очень храбрая. Она ни разу не заплакала, а
нога, наверное, здорово болела.
- Ты умеешь хранить тайну? - спросила она и торопливо добавила - Это
очень важно! Ради нее, Дэвид!
- Да, конечно, - ответил я не совсем уверенно, потому что не
догадывался, о чем идет речь.
- Ты видел ее ногу? Ее пальцы? - дрожащим голосом спросила миссис
Уэндер. Я кивнул. Она побледнела, но справилась с собой и твердо сказала:
- Вот это и есть то самое, что нужно сохранить в тайне, Дэвид. Никто
больше не должен знать об этом. Знаешь только ты, если не считать меня и
отца Софи. Больше - никто. Никто и никогда...
- Хорошо, - сказал я.
Она замолчала. Я снова попытался проникнуть в ее мысли, но чувствовал
все ту же смутную и мрачную тревогу.
- Это очень, очень важно! - прошептала она, стискивая руки. - Как бы
мне объяснить тебе это!
На самом деле ей не надо было ничего объяснять. Я всем своим
существом ощущал, насколько это для нее важно. Мне все не удавалось
успокоить ее мысленно, поэтому я громко и твердо сказал:
- От меня никто ничего не узнает... Никогда!
Однако я чувствовал, что тревога не оставляет ее, даже растет. Слова,
которые она произнесла, были намного бесцветнее и слабее ее мыслей.
- Если кто-нибудь узнает о Софи, - запинаясь сказала она, - они...
они обойдутся с ней жестоко. Этого не должно случиться!
Мне вдруг показалось, что я отчетливо вижу у нее в груди острую
железную занозу, которая рвет и терзает ее сердце.
Я спросил:
- Это из-за того, что у нее шесть пальцев?
- Да.
- Я обещаю! Если хотите, я могу поклясться...
- Нет, нет, - вздохнула она. - Мне довольно твоего обещания.
Забегая вперед, могу сказать, что я сдержал свое слово и даже
Розалинде не открыл этой тайны, так поразила меня непонятная тревога
миссис Уэндер.
Она продолжала грустно и, как мне показалось, все еще недоверчиво
смотреть мне в глаза. Я почувствовал себя неловко. И тут она улыбнулась,
словно вся тяжесть вдруг упала с ее души.
- Все в порядке, - сказала она. - Мы будем держать это в тайне. Даже
между собой никогда не будем говорить об этом. Ладно?
Я утвердительно кивнул.
У двери я остановился и спросил:
- А можно мне иногда приходить сюда поиграть с Софи?
Она поколебалась немного, что-то обдумывая, и ответила:
- Можно... Только... Помни, никто не должен об этом знать.
Монотонные воскресные проповеди все еще не связывались у меня с
реальностью, когда я шел к насыпи. Но когда я взобрался на гребень, они
странным образом начали приходить во взаимодействие с только что пережитым
и вдруг обрели для меня совершенно новый смысл. Определение Человека
медленно всплыло у меня в мозгу:
"...И каждая нога должна сгибаться посередине и иметь одну ступню. И
каждая ступня должна иметь пять пальцев, и каждый палец должен иметь на
конце ноготь..." И дальше: "И любое существо, которое имеет человеческий
облик, но устроено не так, как здесь сказано, - не есть человек. Это не
мужчина и не женщина. Это богохульство, издевательство над истинным
подобием Господа, и оно ненавистно взору Господню".
Я был растерян. Богохульство! Всю мою короткую жизнь мне вдалбливали
в голову, что нет ничего на свете страшнее этого... Но что могло быть
страшного в Софи? Она была самая обыкновенная девчонка, если не считать
того, что она была лучше и храбрее других. Однако, если верить
Определению...
Нет, наверняка здесь какая-то ошибка! Ведь не может же быть, чтобы
из-за одного маленького пальца, пусть даже двух (наверное, на другой ноге
у нее их тоже шесть), она стала "ненавистна взору Господню"...
Странные вещи творились в окружавшем меня мире.
2
Я шел домой обычной своей дорогой. Когда на моем пути стали
попадаться деревья, я сполз с насыпи вниз на узкую тропку, по которой
редко кто ходил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
столкнется с реальностью. Кроме того, даже столкнувшись в жизни с чем-то
напоминающим эти заповеди, надо еще связать воедино слова и
действительность. Лишь тогда слова перестанут быть пустым звуком и обретут
смысл.
Я тихонько сидел и смотрел, как мать перевязывала распухшую ножку
Софи, и мне даже в голову не приходило связать то, что я видел, с тем, что
я всю жизнь слышал по воскресным дням:
"И создал Господь человека по образу и подобию своему. И пожелал
Господь, чтобы у человека было одно тело, одна голова, две руки и две
ноги. Каждая рука должна оканчиваться ладонью, и каждая ладонь должна
иметь пять пальцев, и на конце каждого пальца должен быть ноготь..." И так
далее.
Я знал все это наизусть, и тем не менее шестипалая ножка Софи не
вызывала у меня никаких особых чувств. Я видел только слезы на глазах у
матери, и мне самому было до слез жалко их обеих, а больше я ничего не
чувствовал.
Когда перевязка была закончена, я с любопытством огляделся. Дом был
намного меньше нашего, но понравился мне гораздо больше. Он был как-то
по-другому настроен к людям. Теплее. Дружелюбнее... Мать Софи очень
нервничала, но ничем не дала мне понять, что я - нежеланный гость,
принесший в их дом беду.
Внутреннее убранство дома тоже очень понравилось мне, особенно
потому, что на стенах не было никаких изречений и надписей, которые мне
всегда казались полной бессмыслицей, унылой и скучной, но, по-видимому,
необходимой. Здесь вместо них висели рисунки, изображающие лошадей, и они
показались мне очень забавными.
Миссис Уэндер велела мне подождать ее здесь, пока она отнесет дочку
наверх. Вскоре она возвратилась и села рядом со мной. Она взяла меня за
руку и заглянула прямо в глаза. Я чувствовал, что она очень взволнована,
но не мог понять причину ее беспокойства. Я мысленно попытался уверить ее,
что нет никакой нужды беспокоиться, но мне это не удалось. Она продолжала
пристально глядеть на меня, и глаза ее были очень похожи на глаза Софи,
когда та еле удерживалась от рыданий. Как я не напрягался, чтобы
проникнуть в ее мысли, я чувствовал лишь смутное беспокойство и
беззащитность. И мои мысли тоже, сколько я ни старался, не доходили до
нее.
Наконец она вздохнула и проговорила:
- Ты хороший мальчик, Дэвид. Ты был очень добр к Софи, и я хочу
как-нибудь отблагодарить тебя за это.
Чтобы скрыть смущение, я опустил голову и уставился на свои ботинки.
Я не помнил, чтобы до этих пор кто-нибудь называл меня хорошим мальчиком.
Я просто не знал, что нужно говорить в таких случаях.
- Тебе понравилась Софи, правда? - продолжала она, не отрывая от меня
глаз.
- Да, - сказал я. - Она очень храбрая. Она ни разу не заплакала, а
нога, наверное, здорово болела.
- Ты умеешь хранить тайну? - спросила она и торопливо добавила - Это
очень важно! Ради нее, Дэвид!
- Да, конечно, - ответил я не совсем уверенно, потому что не
догадывался, о чем идет речь.
- Ты видел ее ногу? Ее пальцы? - дрожащим голосом спросила миссис
Уэндер. Я кивнул. Она побледнела, но справилась с собой и твердо сказала:
- Вот это и есть то самое, что нужно сохранить в тайне, Дэвид. Никто
больше не должен знать об этом. Знаешь только ты, если не считать меня и
отца Софи. Больше - никто. Никто и никогда...
- Хорошо, - сказал я.
Она замолчала. Я снова попытался проникнуть в ее мысли, но чувствовал
все ту же смутную и мрачную тревогу.
- Это очень, очень важно! - прошептала она, стискивая руки. - Как бы
мне объяснить тебе это!
На самом деле ей не надо было ничего объяснять. Я всем своим
существом ощущал, насколько это для нее важно. Мне все не удавалось
успокоить ее мысленно, поэтому я громко и твердо сказал:
- От меня никто ничего не узнает... Никогда!
Однако я чувствовал, что тревога не оставляет ее, даже растет. Слова,
которые она произнесла, были намного бесцветнее и слабее ее мыслей.
- Если кто-нибудь узнает о Софи, - запинаясь сказала она, - они...
они обойдутся с ней жестоко. Этого не должно случиться!
Мне вдруг показалось, что я отчетливо вижу у нее в груди острую
железную занозу, которая рвет и терзает ее сердце.
Я спросил:
- Это из-за того, что у нее шесть пальцев?
- Да.
- Я обещаю! Если хотите, я могу поклясться...
- Нет, нет, - вздохнула она. - Мне довольно твоего обещания.
Забегая вперед, могу сказать, что я сдержал свое слово и даже
Розалинде не открыл этой тайны, так поразила меня непонятная тревога
миссис Уэндер.
Она продолжала грустно и, как мне показалось, все еще недоверчиво
смотреть мне в глаза. Я почувствовал себя неловко. И тут она улыбнулась,
словно вся тяжесть вдруг упала с ее души.
- Все в порядке, - сказала она. - Мы будем держать это в тайне. Даже
между собой никогда не будем говорить об этом. Ладно?
Я утвердительно кивнул.
У двери я остановился и спросил:
- А можно мне иногда приходить сюда поиграть с Софи?
Она поколебалась немного, что-то обдумывая, и ответила:
- Можно... Только... Помни, никто не должен об этом знать.
Монотонные воскресные проповеди все еще не связывались у меня с
реальностью, когда я шел к насыпи. Но когда я взобрался на гребень, они
странным образом начали приходить во взаимодействие с только что пережитым
и вдруг обрели для меня совершенно новый смысл. Определение Человека
медленно всплыло у меня в мозгу:
"...И каждая нога должна сгибаться посередине и иметь одну ступню. И
каждая ступня должна иметь пять пальцев, и каждый палец должен иметь на
конце ноготь..." И дальше: "И любое существо, которое имеет человеческий
облик, но устроено не так, как здесь сказано, - не есть человек. Это не
мужчина и не женщина. Это богохульство, издевательство над истинным
подобием Господа, и оно ненавистно взору Господню".
Я был растерян. Богохульство! Всю мою короткую жизнь мне вдалбливали
в голову, что нет ничего на свете страшнее этого... Но что могло быть
страшного в Софи? Она была самая обыкновенная девчонка, если не считать
того, что она была лучше и храбрее других. Однако, если верить
Определению...
Нет, наверняка здесь какая-то ошибка! Ведь не может же быть, чтобы
из-за одного маленького пальца, пусть даже двух (наверное, на другой ноге
у нее их тоже шесть), она стала "ненавистна взору Господню"...
Странные вещи творились в окружавшем меня мире.
2
Я шел домой обычной своей дорогой. Когда на моем пути стали
попадаться деревья, я сполз с насыпи вниз на узкую тропку, по которой
редко кто ходил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56