Они плодовиты, но
новые поколения так идентичны предыдущим, что большинство исследователей
давно прекратили обращать на них внимание. Имея такое древнее
происхождение, они все же не представляли интереса, потому что казались
отрядом, полностью завершившим свое развитие, не обладавшим никаким
эволюционным потенциалом. Они как бы остались в тихой заводи бурной реки
жизни. Каким-то чудом сохранившиеся реликты исчезнувшего мира. И как бы не
менялось все вокруг, они все так же размножались - и когда динозавры
только начали завоевывать мир, и когда те уже вымерли и им на смену пришли
млекопитающие; пауки в любых условиях находили себе средства к
существованию.
Но любопытно, что они не утратили жизнестойкости. Как отряд в целом,
они не проявляют никаких признаков старения и угасания. И теперь мне
кажется, что, если они не изменились до сегодняшнего дня, то причина тому
вовсе не в том, что они неспособны к дальнейшему развитию. Возможно, у них
не было достаточного стимула к развитию. Ведь, если рассудить, их жизнь
очень мало пересекается с жизнью других видов, кроме насекомых, пожалуй, а
с ними они прекрасно справляются. Они не сталкивались ни с какой серьезной
опасностью, угрожающей их существованию, так зачем им развиваться? Пауки
почти идеально приспособились к своему окружению, и никакого побуждения к
развитию не испытывают. Они и так преуспевают.
Далее, большинству видов приходится либо меняться, чтобы их не
превзошли, либо, если это не удается, они вырождаются. Но пауки не
выродились. А нельзя ли заключить отсюда, что они не утратили способность
развиваться, а просто настолько хорошо приспособились, что не испытывают
особой необходимости меняться, а способность к развитию дремлет
неиспользованная?
- Я не могу судить, - сказал я. - Ваши доводы звучат убедительно.
Единственное, что меня смущает, это отсутствие каких-либо доказательств
того, что эволюционировали именно эти пауки, этот островной вид. Ведь вы
сами уверяли, что это абсолютно обычные пауки.
- Да, так и есть, - согласилась она. - Человек тоже кажется
совершенно обычным млекопитающим - на анатомическом столе. От остальных
млекопитающих его отличает поведение. И эти пауки отличаются от остальных
своим поведением.
- Вы имеете в виду, что они охотятся стаями? - спросил я.
- Именно. Ваши обычные пауки - не очень-то общительны. Они
индивидуалисты. Первая задача паука - защититься от врагов, и тут он
надеется на то, что ему удастся остаться незамеченным в своем укрытии.
Вторая - добыть пропитание. Для этого он ловит насекомых, но ни с кем не
делится своей добычей и даже нападает на любого другого паука,
осмелившегося подойти к нему слишком близко, а то и съедает его самого.
Известно также, что у многих видов пауков самец часто поедается после
спаривания, если не поторопится убраться вовремя. Нет, конечно же это
далеко не общительное существо, - а здесь перед нами их сообщество,
совместная деятельность. Охота стаями, которую вы упомянули. И это
настолько выходит за рамки всех представлений, что говорит о коренной
перемене картины поведения.
Она на секунду замолчала, затем продолжала:
- И это очень значительный факт, а до какой степени значительный, еще
предстоит выяснить. Я бы сказала, что гораздо важнее видимой перемены
облика - отращивания более сильных челюстей или даже крыльев. У нашего
вида вдруг появилось свойство поведения, всегда ассоциировавшееся с
другими видами - а именно с пчелами и муравьями. Как если бы у некоего
вида обезьян или породы собак вдруг развилась способность мыслить - то
свойство, которое всегда приписывалось исключительно человеку.
- Ну уж, - возразил я тут. - Может, это слишком смелое предположение?
- Я так не считаю. Вероятно и существует где-то вид-другой пауков,
научившихся жить сообществом, но они слишком редки и незначительны. Ничего
подобного тому, что наблюдаем мы с вами, никогда известно не было. Если бы
хоть кто-нибудь услыхал о таком, то весть немедленно облетела бы весь
научный мир. Нет, такое поведение появилось недавно, и если судить по
внешним проявлениям, дало паукам весьма существенные преимущества...
Перед уходом мы опустили на лицо сетку и еще раз опрыскали друг друга
инсектицидом, а затем отправились в обратный путь.
Теперь я уже убедился в эффективности наших средств защиты и уже не
стремился убегать от каждой встречной стаи пауков, шныряющих в подлеске.
Они, правда, ни разу не упустили возможности броситься на нас и кидались
сотнями, когда мы проходили мимо, но редко поднимались выше колен, быстро
спрыгивали на землю и убегали.
Примерно через четверть мили путь нам преградила расщелина в скалах,
по дну которой катился в океан бурлящий ручей. Мы повернули вглубь острова
по одной стороне расщелины, чтобы найти удобное для переправы место. Через
несколько ярдов Камилла остановилась.
- Минуточку. Я хочу понаблюдать вон за ними, - сказала она и вынула
бинокль. Я посмотрел туда, куда она указала.
На другой стороне расщелины скопление пауков покрывало ветви
какого-то кустарника. Казалось, пауки ничем не были заняты, просто сидели
и ждали. Потом на солнце блеснула паутинка, парящая в почти неподвижном
воздухе. В бинокль были видны несколько таких паутинок, свивающихся в
крупные кольца.
Сначала ничего особенного не происходило. И вдруг один паук спрыгнул
с ветки и побежал прямо по воздуху. По-видимому, какая-то из паутинок
зацепилась за нашу сторону расщелины, и паук тут же переправился. Как
только этот паук (или паучиха) достиг нашей стороны, по той же паутине
устремился другой паук, потом еще и еще. После седьмого или восьмого
паутинка уже стала заметна глазу. На переправе теперь одновременно были
видны три-четыре паука, а тоненькая паутинка превратилась в ниточку,
способную выдержать десять-двенадцать пауков одновременно. Все оставшиеся
на той стороне ринулись вперед, расстояние между бегущими стало
сокращаться, а мост становился все прочнее и прочнее. Мы продолжали
наблюдать, пока все четыре или пять сотен не перебрались на нашу сторону,
потом они соединились в группу и скрылись. Тогда Камилла опустила бинокль.
- Чудесная штука - шелк, - сказала она. - Да, тут, похоже, и гибнет в
зародыше план Чарлза создать непроходимую зону.
Озабоченные, мы пошли дальше.
И еще не вышли из владений пауков, когда я сделал еще одно открытие.
Между стеблями травы справа от расчищенной нами тропинки я заметил клочок
меха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
новые поколения так идентичны предыдущим, что большинство исследователей
давно прекратили обращать на них внимание. Имея такое древнее
происхождение, они все же не представляли интереса, потому что казались
отрядом, полностью завершившим свое развитие, не обладавшим никаким
эволюционным потенциалом. Они как бы остались в тихой заводи бурной реки
жизни. Каким-то чудом сохранившиеся реликты исчезнувшего мира. И как бы не
менялось все вокруг, они все так же размножались - и когда динозавры
только начали завоевывать мир, и когда те уже вымерли и им на смену пришли
млекопитающие; пауки в любых условиях находили себе средства к
существованию.
Но любопытно, что они не утратили жизнестойкости. Как отряд в целом,
они не проявляют никаких признаков старения и угасания. И теперь мне
кажется, что, если они не изменились до сегодняшнего дня, то причина тому
вовсе не в том, что они неспособны к дальнейшему развитию. Возможно, у них
не было достаточного стимула к развитию. Ведь, если рассудить, их жизнь
очень мало пересекается с жизнью других видов, кроме насекомых, пожалуй, а
с ними они прекрасно справляются. Они не сталкивались ни с какой серьезной
опасностью, угрожающей их существованию, так зачем им развиваться? Пауки
почти идеально приспособились к своему окружению, и никакого побуждения к
развитию не испытывают. Они и так преуспевают.
Далее, большинству видов приходится либо меняться, чтобы их не
превзошли, либо, если это не удается, они вырождаются. Но пауки не
выродились. А нельзя ли заключить отсюда, что они не утратили способность
развиваться, а просто настолько хорошо приспособились, что не испытывают
особой необходимости меняться, а способность к развитию дремлет
неиспользованная?
- Я не могу судить, - сказал я. - Ваши доводы звучат убедительно.
Единственное, что меня смущает, это отсутствие каких-либо доказательств
того, что эволюционировали именно эти пауки, этот островной вид. Ведь вы
сами уверяли, что это абсолютно обычные пауки.
- Да, так и есть, - согласилась она. - Человек тоже кажется
совершенно обычным млекопитающим - на анатомическом столе. От остальных
млекопитающих его отличает поведение. И эти пауки отличаются от остальных
своим поведением.
- Вы имеете в виду, что они охотятся стаями? - спросил я.
- Именно. Ваши обычные пауки - не очень-то общительны. Они
индивидуалисты. Первая задача паука - защититься от врагов, и тут он
надеется на то, что ему удастся остаться незамеченным в своем укрытии.
Вторая - добыть пропитание. Для этого он ловит насекомых, но ни с кем не
делится своей добычей и даже нападает на любого другого паука,
осмелившегося подойти к нему слишком близко, а то и съедает его самого.
Известно также, что у многих видов пауков самец часто поедается после
спаривания, если не поторопится убраться вовремя. Нет, конечно же это
далеко не общительное существо, - а здесь перед нами их сообщество,
совместная деятельность. Охота стаями, которую вы упомянули. И это
настолько выходит за рамки всех представлений, что говорит о коренной
перемене картины поведения.
Она на секунду замолчала, затем продолжала:
- И это очень значительный факт, а до какой степени значительный, еще
предстоит выяснить. Я бы сказала, что гораздо важнее видимой перемены
облика - отращивания более сильных челюстей или даже крыльев. У нашего
вида вдруг появилось свойство поведения, всегда ассоциировавшееся с
другими видами - а именно с пчелами и муравьями. Как если бы у некоего
вида обезьян или породы собак вдруг развилась способность мыслить - то
свойство, которое всегда приписывалось исключительно человеку.
- Ну уж, - возразил я тут. - Может, это слишком смелое предположение?
- Я так не считаю. Вероятно и существует где-то вид-другой пауков,
научившихся жить сообществом, но они слишком редки и незначительны. Ничего
подобного тому, что наблюдаем мы с вами, никогда известно не было. Если бы
хоть кто-нибудь услыхал о таком, то весть немедленно облетела бы весь
научный мир. Нет, такое поведение появилось недавно, и если судить по
внешним проявлениям, дало паукам весьма существенные преимущества...
Перед уходом мы опустили на лицо сетку и еще раз опрыскали друг друга
инсектицидом, а затем отправились в обратный путь.
Теперь я уже убедился в эффективности наших средств защиты и уже не
стремился убегать от каждой встречной стаи пауков, шныряющих в подлеске.
Они, правда, ни разу не упустили возможности броситься на нас и кидались
сотнями, когда мы проходили мимо, но редко поднимались выше колен, быстро
спрыгивали на землю и убегали.
Примерно через четверть мили путь нам преградила расщелина в скалах,
по дну которой катился в океан бурлящий ручей. Мы повернули вглубь острова
по одной стороне расщелины, чтобы найти удобное для переправы место. Через
несколько ярдов Камилла остановилась.
- Минуточку. Я хочу понаблюдать вон за ними, - сказала она и вынула
бинокль. Я посмотрел туда, куда она указала.
На другой стороне расщелины скопление пауков покрывало ветви
какого-то кустарника. Казалось, пауки ничем не были заняты, просто сидели
и ждали. Потом на солнце блеснула паутинка, парящая в почти неподвижном
воздухе. В бинокль были видны несколько таких паутинок, свивающихся в
крупные кольца.
Сначала ничего особенного не происходило. И вдруг один паук спрыгнул
с ветки и побежал прямо по воздуху. По-видимому, какая-то из паутинок
зацепилась за нашу сторону расщелины, и паук тут же переправился. Как
только этот паук (или паучиха) достиг нашей стороны, по той же паутине
устремился другой паук, потом еще и еще. После седьмого или восьмого
паутинка уже стала заметна глазу. На переправе теперь одновременно были
видны три-четыре паука, а тоненькая паутинка превратилась в ниточку,
способную выдержать десять-двенадцать пауков одновременно. Все оставшиеся
на той стороне ринулись вперед, расстояние между бегущими стало
сокращаться, а мост становился все прочнее и прочнее. Мы продолжали
наблюдать, пока все четыре или пять сотен не перебрались на нашу сторону,
потом они соединились в группу и скрылись. Тогда Камилла опустила бинокль.
- Чудесная штука - шелк, - сказала она. - Да, тут, похоже, и гибнет в
зародыше план Чарлза создать непроходимую зону.
Озабоченные, мы пошли дальше.
И еще не вышли из владений пауков, когда я сделал еще одно открытие.
Между стеблями травы справа от расчищенной нами тропинки я заметил клочок
меха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43