Он должен сообщить вам нечто чрезвычайно важное.
— В самом деле? — удивился Дагнарус, потягивая шоколад.
— Сегодня вы находитесь в особенно приподнятом настроении, ваше высочество, — сказал один из заискивающих придворных.
— Спасибо, господин Малрой. У меня действительно превосходное настроение. Возможно, потому, что за окнами прекрасная погода.
— Ночью бушевала страшная буря, ваше высочество, — негромко сообщил принцу Сильвит, убирая поднос с остатками завтрака.
Дагнарус провел эту ночь в объятиях Вэлуры. Любовники укрылись в тайных покоях внутренней части замка. Эти помещения предназначались для иностранных дипломатов и как нельзя лучше подходили для любовных утех, поскольку открывались лишь по особым, торжественным случаям. Дагнарус не слышал ни ветра, ни дождя пополам с ледяной крупой, стучавшего в окна. Купаясь в наслаждениях, принц не слышал ничего, кроме шума собственной крови. За час до рассвета любовники с большой неохотой покинули ложе. Вэлура тихо проскользнула в свою комнатку близ спальни королевы (она убедила мужа, что не должна отлучаться от ее величества, оставив господина Мабретона в одиночестве в их городском доме). Дагнарус по тайным переходам, где он играл мальчишкой, возвратился к себе в спальню. Ему тоже нужно было успеть оказаться в постели раньше, чем придворные явятся пожелать его высочеству доброго утра.
— Я, Малрой, люблю такую погоду, — сказал Дагнарус, откидывая простыни. — Я получаю наслаждение от яростного воя бури... Выпроводи их, — шепнул он Сильвиту.
Эльф исполнил приказание, выгнав придворных, словно стаю квохчущих кур. Убедившись, что они расселись в передней и занялись игрой в кости, он вернулся к принцу
— Что слышно во дворце, Сильвит? — спросил Дагнарус, собираясь купаться. — Кто-нибудь о чем-нибудь болтал?
— Про вас и госпожу Вэлуру — ничего, ваше высочество. Говорят лишь, что с некоторых пор ваше высочество пребывает в необычайно хорошем настроении и что госпоже Вэлуре досталось от королевы за рассеянность и сонливость в присутствии ее величества. Больше никто ничего не заметил.
Дагнарус улыбнулся.
— Видно, для поддержания моей репутации мне придется впасть в ярость по какому-нибудь поводу. Но ты же знаешь, Сильвит, чаще всего я как раз и бываю бодрым и уравновешенным. У меня нет склонности к мрачным раздумьям, меланхолии или вспышкам гнева. Так что сам я не замечаю в себе никаких перемен.
— Ваше высочество, любовь даже уродов делает привлекательными. Тех же, кто уже наделен привлекательностью, она превращает в неотразимых красавцев.
— Любовь, — пробормотал Дагнарус. — Я-то думал, что невосприимчив к этому сладостному недугу. Но ты прав. Я заразился, и лихорадка любви сжигает меня. Хотел бы я знать, сколько это еще продлится?
Сильвит серьезно поглядел на принца.
— С госпожой Вэлурой, ваше высочество, это так быстро не пройдет. Наши женщины не отличаются капризностью и переменчивостью, как ваши. Если наша женщина полюбит, она пронесет свою любовь до самой смерти.
— Неужели? Ты несказанно удивляешь меня, Сильвит, — сказал Дагнарус, пожимая плечами. — Сейчас я горячо люблю Вэлуру, однако никакое сильное чувство не может владеть мною долго, будь то боевой пыл или нечто более нежное. И все же, — принц вздохнул, вспомнив наслаждения минувшей ночи, — не могу себе представить, что я ее разлюблю. Наверное, моя болезнь продлится долго. Поэтому, Сильвит, перестань неодобрительно пялиться на меня, а иди-ка и подогрей мне воду для купания.
* * *
Гарет кое-как уселся на детском стульчике в их бывшей комнате для игр. Согнутые колени почти упирались ему в подбородок. В этом давно заброшенном помещении было пыльно. Раз в год служанки заходили сюда, подметали пол и снимали паутину, после чего дверь опять закрывалась. Гарет не был здесь с того самого дня, как в двенадцатилетнем возрасте стал послушником в Храме. Он огляделся по сторонам, и нахлынувшие воспоминания почему-то наполнили его непонятным страхом. Он словно вспоминал сон, который было очень приятно смотреть, но по пробуждении от него осталось тягостное чувство.
Заглядывая в старые книги, аккуратно сложенные на столе, Гарет как будто вновь слышал голос Эваристо, объяснявшего урок. Он слышал и нетерпеливый голос Дагнаруса: то насмешливый, то льстивый, то захлебывающийся потоком слов. Только своего собственного голоса ему было никак не услыхать.
Гарет был погружен в чтение одной из книжек, когда дверь с шумом распахнулась и в комнату вошел Дагнарус.
Гарет вскинул голову.
— Ну и вид у тебя, — весело произнес принц.
Поглядев на лицо друга, он поморщился.
— Слушай, Меченый, сделай что-нибудь со своим дурацким прыщом. Припудри или скрой его другим способом.
Гарет вспомнил, как когда-то королева захотела припудрить его родимое пятно. Тогда Дагнарус резко возразил матери, заявив, что этой отметиной Гарета наградили боги. И впрямь наградили.
— Прошлой ночью мне было не до сна, ваше высочество, — раздраженно бросил послушник, пропустив мимо ушей слова о прыще.
— Мне тоже, — признался Дагнарус и подмигнул.
Он стоял, похлопывая по ноге перчатками, ибо явился сюда прямо с верховой прогулки, не сняв сапог и плаща.
— И чего тебя потянуло встретиться в этом отвратительном месте? Я провел здесь немало времени в заточении. Уж не хочешь ли ты опять заставить меня читать?
Гарет подошел и выглянул за дверь. Увидев в коридоре слонявшегося Сильвита, он повернулся к принцу.
— Ваше высочество, прошу вас, отошлите эльфа, — негромко произнес он.
Дагнарус вскинул брови, но тайна всегда действовала на него не хуже вина. Сунув руку во внутренний карман, он извлек оттуда кружевной батистовый платочек — настолько тонкий, что, казалось, он соткан из паутины.
— Сильвит! На рынке я раздобыл один пустячок. Позаботься о том, чтобы он попал в нужные руки. Ступай немедленно.
— А как же обед, ваше высочество?
— Я не голоден, — ответил Дагнарус.
Принц посмотрел на Гарета. Тот покачал головой.
— Гарет тоже не хочет есть. Выполняй, что я сказал. И позаботься, чтобы тебя не увидели.
Сильвит взял платок, поклонился и вышел. Гарет подкрался к двери и увидел, что эльф задержался в коридоре. Тогда он выглянул в коридор и встал, холодно глядя на Сильвита. Тот склонил голову и быстро ушел. Гарет подождал еще немного, желая убедиться, что эльф не вернется. Лишь удостоверившись, что им с принцем никто не помешает, Гарет закрыл дверь и опустил задвижку.
Дагнарус с нескрываемым удивлением следил за действиями друга.
— К чему такие предосторожности? Могут подумать, что мы замышляем ограбить королевскую казну. Или ты и впрямь решился разжиться деньжонками?
— А вы в хорошем настроении сегодня, — укоризненно произнес Гарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— В самом деле? — удивился Дагнарус, потягивая шоколад.
— Сегодня вы находитесь в особенно приподнятом настроении, ваше высочество, — сказал один из заискивающих придворных.
— Спасибо, господин Малрой. У меня действительно превосходное настроение. Возможно, потому, что за окнами прекрасная погода.
— Ночью бушевала страшная буря, ваше высочество, — негромко сообщил принцу Сильвит, убирая поднос с остатками завтрака.
Дагнарус провел эту ночь в объятиях Вэлуры. Любовники укрылись в тайных покоях внутренней части замка. Эти помещения предназначались для иностранных дипломатов и как нельзя лучше подходили для любовных утех, поскольку открывались лишь по особым, торжественным случаям. Дагнарус не слышал ни ветра, ни дождя пополам с ледяной крупой, стучавшего в окна. Купаясь в наслаждениях, принц не слышал ничего, кроме шума собственной крови. За час до рассвета любовники с большой неохотой покинули ложе. Вэлура тихо проскользнула в свою комнатку близ спальни королевы (она убедила мужа, что не должна отлучаться от ее величества, оставив господина Мабретона в одиночестве в их городском доме). Дагнарус по тайным переходам, где он играл мальчишкой, возвратился к себе в спальню. Ему тоже нужно было успеть оказаться в постели раньше, чем придворные явятся пожелать его высочеству доброго утра.
— Я, Малрой, люблю такую погоду, — сказал Дагнарус, откидывая простыни. — Я получаю наслаждение от яростного воя бури... Выпроводи их, — шепнул он Сильвиту.
Эльф исполнил приказание, выгнав придворных, словно стаю квохчущих кур. Убедившись, что они расселись в передней и занялись игрой в кости, он вернулся к принцу
— Что слышно во дворце, Сильвит? — спросил Дагнарус, собираясь купаться. — Кто-нибудь о чем-нибудь болтал?
— Про вас и госпожу Вэлуру — ничего, ваше высочество. Говорят лишь, что с некоторых пор ваше высочество пребывает в необычайно хорошем настроении и что госпоже Вэлуре досталось от королевы за рассеянность и сонливость в присутствии ее величества. Больше никто ничего не заметил.
Дагнарус улыбнулся.
— Видно, для поддержания моей репутации мне придется впасть в ярость по какому-нибудь поводу. Но ты же знаешь, Сильвит, чаще всего я как раз и бываю бодрым и уравновешенным. У меня нет склонности к мрачным раздумьям, меланхолии или вспышкам гнева. Так что сам я не замечаю в себе никаких перемен.
— Ваше высочество, любовь даже уродов делает привлекательными. Тех же, кто уже наделен привлекательностью, она превращает в неотразимых красавцев.
— Любовь, — пробормотал Дагнарус. — Я-то думал, что невосприимчив к этому сладостному недугу. Но ты прав. Я заразился, и лихорадка любви сжигает меня. Хотел бы я знать, сколько это еще продлится?
Сильвит серьезно поглядел на принца.
— С госпожой Вэлурой, ваше высочество, это так быстро не пройдет. Наши женщины не отличаются капризностью и переменчивостью, как ваши. Если наша женщина полюбит, она пронесет свою любовь до самой смерти.
— Неужели? Ты несказанно удивляешь меня, Сильвит, — сказал Дагнарус, пожимая плечами. — Сейчас я горячо люблю Вэлуру, однако никакое сильное чувство не может владеть мною долго, будь то боевой пыл или нечто более нежное. И все же, — принц вздохнул, вспомнив наслаждения минувшей ночи, — не могу себе представить, что я ее разлюблю. Наверное, моя болезнь продлится долго. Поэтому, Сильвит, перестань неодобрительно пялиться на меня, а иди-ка и подогрей мне воду для купания.
* * *
Гарет кое-как уселся на детском стульчике в их бывшей комнате для игр. Согнутые колени почти упирались ему в подбородок. В этом давно заброшенном помещении было пыльно. Раз в год служанки заходили сюда, подметали пол и снимали паутину, после чего дверь опять закрывалась. Гарет не был здесь с того самого дня, как в двенадцатилетнем возрасте стал послушником в Храме. Он огляделся по сторонам, и нахлынувшие воспоминания почему-то наполнили его непонятным страхом. Он словно вспоминал сон, который было очень приятно смотреть, но по пробуждении от него осталось тягостное чувство.
Заглядывая в старые книги, аккуратно сложенные на столе, Гарет как будто вновь слышал голос Эваристо, объяснявшего урок. Он слышал и нетерпеливый голос Дагнаруса: то насмешливый, то льстивый, то захлебывающийся потоком слов. Только своего собственного голоса ему было никак не услыхать.
Гарет был погружен в чтение одной из книжек, когда дверь с шумом распахнулась и в комнату вошел Дагнарус.
Гарет вскинул голову.
— Ну и вид у тебя, — весело произнес принц.
Поглядев на лицо друга, он поморщился.
— Слушай, Меченый, сделай что-нибудь со своим дурацким прыщом. Припудри или скрой его другим способом.
Гарет вспомнил, как когда-то королева захотела припудрить его родимое пятно. Тогда Дагнарус резко возразил матери, заявив, что этой отметиной Гарета наградили боги. И впрямь наградили.
— Прошлой ночью мне было не до сна, ваше высочество, — раздраженно бросил послушник, пропустив мимо ушей слова о прыще.
— Мне тоже, — признался Дагнарус и подмигнул.
Он стоял, похлопывая по ноге перчатками, ибо явился сюда прямо с верховой прогулки, не сняв сапог и плаща.
— И чего тебя потянуло встретиться в этом отвратительном месте? Я провел здесь немало времени в заточении. Уж не хочешь ли ты опять заставить меня читать?
Гарет подошел и выглянул за дверь. Увидев в коридоре слонявшегося Сильвита, он повернулся к принцу.
— Ваше высочество, прошу вас, отошлите эльфа, — негромко произнес он.
Дагнарус вскинул брови, но тайна всегда действовала на него не хуже вина. Сунув руку во внутренний карман, он извлек оттуда кружевной батистовый платочек — настолько тонкий, что, казалось, он соткан из паутины.
— Сильвит! На рынке я раздобыл один пустячок. Позаботься о том, чтобы он попал в нужные руки. Ступай немедленно.
— А как же обед, ваше высочество?
— Я не голоден, — ответил Дагнарус.
Принц посмотрел на Гарета. Тот покачал головой.
— Гарет тоже не хочет есть. Выполняй, что я сказал. И позаботься, чтобы тебя не увидели.
Сильвит взял платок, поклонился и вышел. Гарет подкрался к двери и увидел, что эльф задержался в коридоре. Тогда он выглянул в коридор и встал, холодно глядя на Сильвита. Тот склонил голову и быстро ушел. Гарет подождал еще немного, желая убедиться, что эльф не вернется. Лишь удостоверившись, что им с принцем никто не помешает, Гарет закрыл дверь и опустил задвижку.
Дагнарус с нескрываемым удивлением следил за действиями друга.
— К чему такие предосторожности? Могут подумать, что мы замышляем ограбить королевскую казну. Или ты и впрямь решился разжиться деньжонками?
— А вы в хорошем настроении сегодня, — укоризненно произнес Гарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162