Ним не желал, чтобы его вынудили принять решение. Он хотел бы, чтобы все это произошло позднее, и спросил почти жалобно:
– Так где же выход?
– В соответствии с тем, что я слышала от друзей, которые прошли этот путь, – голос Руфи опять стал холодным, – каждый из нас наймет адвоката для защиты своих прав при бракоразводном процессе.
Он взмолился:
– Но неужели мы должны сделать это сейчас?
– Приведи мне одну-единственную существенную причину дальнейшего промедления.
– Я допускаю, что это эгоистичная причина. Но у меня только что были неприятности… – Он не закончил, почувствовав, что это прозвучало так, словно он себя жалеет.
– Я знаю это. И мне жаль, что так сошлось все во времени. Но ничто не может измениться между нами, ничто после всех этих лет. Мы оба знаем об этом, не правда ли?
Он уныло пробормотал:
– Должно быть, это так. – Не было смысла давать обещание измениться, ведь он и сейчас не был уверен, захочет ли, сможет ли переломить себя.
– Ну что же…
– Подумай.., не можешь ли ты подождать месяц? Может, два? Иначе нам придется сразу же выложить все Леа и Бенджи, а через какое-то время они привыкнут к новой ситуации. – Он не был уверен, что это разумный аргумент: отсрочка вряд ли что-то решила бы. Но инстинктивно он чувствовал, что Руфь также с неохотой шла на этот последний, окончательный шаг в их браке.
– Хорошо. – Она поколебалась и уступила. – Из-за всего случившегося с тобой только что я подожду немного. Но не буду обещать два месяца или даже один. Если решу сделать это раньше, то сделаю.
– Благодарю тебя. – Он почувствовал некоторое облегчение при мысли об отсрочке, пусть и недолгой.
– Эй! – Бенджи появился в дверях столовой. – Я только что взял новую кассету у Мередитов. Это пьеса. Хотите посмотреть?
Мередиты были соседи по дому. Ним взглянул на Руфь:
– Почему бы нет?
Внизу, в гостиной, Руфь и Ним сели рядом на диван, Леа растянулась на коврике, в то время как Бенджи ловко вставил видеокассету в их “Бетамако, подключенный к цветному телевизору. Голдманы и еще несколько десятков семей образовали некое подобие клуба, члены которого постоянно обменивались видеокассетами. Каждая семья записывала телевизионную программу – это делали обычно дети или няня, – нажимая на кнопку “стоп” каждый раз, когда появлялась реклама. В результате получалась высококачественная запись, без раздражающих пауз. Такие “чистые” записи передавались затем из дома в дом.
В этот обмен втягивалось все большее количество людей, что неизбежно должно было в скором времени отразиться на доходах телевидения. “А может быть, – думал Ним, – это уже произошло?” По его мнению, телекомпании сталкивались с теми же трудностями, через которые уже прошли крупные компании типа “ГСП энд Л”. Люди с телевидения злоупотребляли своими общественными привилегиями, наводняя эфир пошлой рекламой и низкопробными программами. Теперь “Бетамакс” и аналогичные системы предоставляли возможность телеабонентам самим составлять свои программы и при этом игнорировать рекламу. Со временем развитие таких систем, возможно, заставит телевидение осознать необходимость повышения ответственности перед обществом.
Двухчасовая пьеса, записанная на кассете, называлась “Мэри Уайт”. Это была трогательная драма о семье любимого всеми юноши, который умер. Может быть, из-за того, что он раньше редко задумывался над тем, что такое собственная семья, или же из-за ощущения того, как мало осталось времени для их семейного союза, Ним растрогался чуть ли не до слез и благодарил неяркий свет, скрывающий его грусть от жены и детей.
Глава 2
Георгос Уинслоу Арчамболт полз по склону возвышавшегося над пригородом Милфилда холма в направлении одной из секций ограждения подстанции “ГСП энд Л”. Предостережение, что подстанция находится под наблюдением, было, вероятно, излишним, подумал он: подстанция не привлекает внимания, к тому же вечер был безлунный и ближайшая дорога, тянувшаяся через редко населенную холмистую местность, находилась в полумиле отсюда. Но недавно “ГСП энд Л” наняла специальных охранников и ввела мобильные ночные патрули, менявшие маршруты и время патрулирования, для того чтобы труднее было определить систему наблюдения. Ползти и тащить инструменты и взрывчатку было тяжело и неудобно.
Георгос поежился. Октябрьская ночь была холодной; сильный ветер проносился над скалистым холмом, заставляя его мечтать о двух свитерах под темной хлопчатобумажной курткой вместо одного, надетого на нем. Обернувшись, он увидел, что его напарница Иветта отстала на несколько ярдов, но продолжил путь. Георгос отставал от намеченного графика из-за задержки, которая произошла с ними по вине транспорта. Теперь он собирался наверстать упущенное, так как вечерняя операция предусматривала разрушение трех подстанций и в ней были задействованы все силы “Друзей свободы”. Еще в одном городе взрыв готовили Ют и Феликс, в третьем – Уэйд. Их план предусматривал синхронность.
Достигнув ограды, Георгос отцепил от пояса тяжелые ножницы для резания проволоки и принялся за работу. Ему надо было сделать небольшое отверстие в ограде у самой земли, тогда патруль при обходе, возможно, не заметит разрезанную проволоку.
Работая, Георгос видел разбросанные мерцающие огни Милфилда, раскинувшегося под ним. Скоро все жители города покинут свои дома, то же случится с людьми, живущими южнее. Георгос хорошо знал, что представляют собой Милфилд и другие городишки поблизости. Они были населены в основном капиталистами и их лакеями, и он с удовольствием думал об их реакции на взрыв.
Отверстие в ограде было почти готово, и через минуту или около этого Георгос и Иветта смогут протиснуться в него. Он взглянул на светящийся циферблат часов. Время подгоняло их.
Цели операции были заранее тщательно оговорены. Было время, когда “Друзья свободы” взрывали опоры линий электропередачи, опрокидывая по две или три сразу, чтобы вывести из строя энергосеть на большой территории. Оказалось, что для энергетиков это вроде комариного укуса: Георгос и его сообщники обнаружили, что линии электропередачи быстро восстанавливались. Поваленные опоры заменялись временными столбами, а затем, после небольшого ремонта, использовались вновь.
Большие подстанции, однако, были более уязвимы, и на их восстановление понадобилось бы гораздо больше времени. Если все пойдет по плану, нанесенный урон приведет к повсеместному отключению электричества в Милфилде и далеко за его пределами, и потребуются дни, а может, и гораздо больше, чтобы наладить подачу электроэнергии. Разрушение будет значительным, затраты огромными. При мысли об этом Георгос торжествовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– Так где же выход?
– В соответствии с тем, что я слышала от друзей, которые прошли этот путь, – голос Руфи опять стал холодным, – каждый из нас наймет адвоката для защиты своих прав при бракоразводном процессе.
Он взмолился:
– Но неужели мы должны сделать это сейчас?
– Приведи мне одну-единственную существенную причину дальнейшего промедления.
– Я допускаю, что это эгоистичная причина. Но у меня только что были неприятности… – Он не закончил, почувствовав, что это прозвучало так, словно он себя жалеет.
– Я знаю это. И мне жаль, что так сошлось все во времени. Но ничто не может измениться между нами, ничто после всех этих лет. Мы оба знаем об этом, не правда ли?
Он уныло пробормотал:
– Должно быть, это так. – Не было смысла давать обещание измениться, ведь он и сейчас не был уверен, захочет ли, сможет ли переломить себя.
– Ну что же…
– Подумай.., не можешь ли ты подождать месяц? Может, два? Иначе нам придется сразу же выложить все Леа и Бенджи, а через какое-то время они привыкнут к новой ситуации. – Он не был уверен, что это разумный аргумент: отсрочка вряд ли что-то решила бы. Но инстинктивно он чувствовал, что Руфь также с неохотой шла на этот последний, окончательный шаг в их браке.
– Хорошо. – Она поколебалась и уступила. – Из-за всего случившегося с тобой только что я подожду немного. Но не буду обещать два месяца или даже один. Если решу сделать это раньше, то сделаю.
– Благодарю тебя. – Он почувствовал некоторое облегчение при мысли об отсрочке, пусть и недолгой.
– Эй! – Бенджи появился в дверях столовой. – Я только что взял новую кассету у Мередитов. Это пьеса. Хотите посмотреть?
Мередиты были соседи по дому. Ним взглянул на Руфь:
– Почему бы нет?
Внизу, в гостиной, Руфь и Ним сели рядом на диван, Леа растянулась на коврике, в то время как Бенджи ловко вставил видеокассету в их “Бетамако, подключенный к цветному телевизору. Голдманы и еще несколько десятков семей образовали некое подобие клуба, члены которого постоянно обменивались видеокассетами. Каждая семья записывала телевизионную программу – это делали обычно дети или няня, – нажимая на кнопку “стоп” каждый раз, когда появлялась реклама. В результате получалась высококачественная запись, без раздражающих пауз. Такие “чистые” записи передавались затем из дома в дом.
В этот обмен втягивалось все большее количество людей, что неизбежно должно было в скором времени отразиться на доходах телевидения. “А может быть, – думал Ним, – это уже произошло?” По его мнению, телекомпании сталкивались с теми же трудностями, через которые уже прошли крупные компании типа “ГСП энд Л”. Люди с телевидения злоупотребляли своими общественными привилегиями, наводняя эфир пошлой рекламой и низкопробными программами. Теперь “Бетамакс” и аналогичные системы предоставляли возможность телеабонентам самим составлять свои программы и при этом игнорировать рекламу. Со временем развитие таких систем, возможно, заставит телевидение осознать необходимость повышения ответственности перед обществом.
Двухчасовая пьеса, записанная на кассете, называлась “Мэри Уайт”. Это была трогательная драма о семье любимого всеми юноши, который умер. Может быть, из-за того, что он раньше редко задумывался над тем, что такое собственная семья, или же из-за ощущения того, как мало осталось времени для их семейного союза, Ним растрогался чуть ли не до слез и благодарил неяркий свет, скрывающий его грусть от жены и детей.
Глава 2
Георгос Уинслоу Арчамболт полз по склону возвышавшегося над пригородом Милфилда холма в направлении одной из секций ограждения подстанции “ГСП энд Л”. Предостережение, что подстанция находится под наблюдением, было, вероятно, излишним, подумал он: подстанция не привлекает внимания, к тому же вечер был безлунный и ближайшая дорога, тянувшаяся через редко населенную холмистую местность, находилась в полумиле отсюда. Но недавно “ГСП энд Л” наняла специальных охранников и ввела мобильные ночные патрули, менявшие маршруты и время патрулирования, для того чтобы труднее было определить систему наблюдения. Ползти и тащить инструменты и взрывчатку было тяжело и неудобно.
Георгос поежился. Октябрьская ночь была холодной; сильный ветер проносился над скалистым холмом, заставляя его мечтать о двух свитерах под темной хлопчатобумажной курткой вместо одного, надетого на нем. Обернувшись, он увидел, что его напарница Иветта отстала на несколько ярдов, но продолжил путь. Георгос отставал от намеченного графика из-за задержки, которая произошла с ними по вине транспорта. Теперь он собирался наверстать упущенное, так как вечерняя операция предусматривала разрушение трех подстанций и в ней были задействованы все силы “Друзей свободы”. Еще в одном городе взрыв готовили Ют и Феликс, в третьем – Уэйд. Их план предусматривал синхронность.
Достигнув ограды, Георгос отцепил от пояса тяжелые ножницы для резания проволоки и принялся за работу. Ему надо было сделать небольшое отверстие в ограде у самой земли, тогда патруль при обходе, возможно, не заметит разрезанную проволоку.
Работая, Георгос видел разбросанные мерцающие огни Милфилда, раскинувшегося под ним. Скоро все жители города покинут свои дома, то же случится с людьми, живущими южнее. Георгос хорошо знал, что представляют собой Милфилд и другие городишки поблизости. Они были населены в основном капиталистами и их лакеями, и он с удовольствием думал об их реакции на взрыв.
Отверстие в ограде было почти готово, и через минуту или около этого Георгос и Иветта смогут протиснуться в него. Он взглянул на светящийся циферблат часов. Время подгоняло их.
Цели операции были заранее тщательно оговорены. Было время, когда “Друзья свободы” взрывали опоры линий электропередачи, опрокидывая по две или три сразу, чтобы вывести из строя энергосеть на большой территории. Оказалось, что для энергетиков это вроде комариного укуса: Георгос и его сообщники обнаружили, что линии электропередачи быстро восстанавливались. Поваленные опоры заменялись временными столбами, а затем, после небольшого ремонта, использовались вновь.
Большие подстанции, однако, были более уязвимы, и на их восстановление понадобилось бы гораздо больше времени. Если все пойдет по плану, нанесенный урон приведет к повсеместному отключению электричества в Милфилде и далеко за его пределами, и потребуются дни, а может, и гораздо больше, чтобы наладить подачу электроэнергии. Разрушение будет значительным, затраты огромными. При мысли об этом Георгос торжествовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149