Для работающих на производстве всегда существовал соблазн, но каждый знает страшные последствия подобного проступка. Труба и дренаж были проверены, и поперек канавы вне дома была найдена тонкая решетка, достаточно прочная, чтобы задержать сверток определенного размера. Кто-то воровал вещество и просто бросал упаковку в дренажную систему, а потом в подходящий момент вылавливал ее. К несчастью как-то раз контейнер разорвался — возможно, его прогрыз какой-нибудь зверек или клюнула птица — и содержимое просыпалось в текущий к городу ручей. Шанс — один на миллион, что семейство Присов воспользуется водой с разведенным кристаллом ЛСД, но этот шанс помог все выявить.
Келсо допил свой бренди и подумал о найденной мышке: содержимое сверточков Тревика вполне могло просыпаться не один раз — зверек умер не так давно.
Слоден продолжал говорить, и Келсо заподозрил, что искренность наркодельца была просто хитростью, чтобы вынудить и его раскрыть карты и со своей стороны поведать о предательстве Тревика. Единственным козырем Келсо было то, что Слоден вроде бы недооценивал его умственные способности и обращался с ним, как с начинающим мошенником. Келсо также подумал, не рисуется ли маленький человечек собственным интеллектом перед своими наймитами.
— Мы еще не знали, кто ворует, но Энди Тревик был одним из первых в перечне подозреваемых. Видите ли, он общался с американцами на базе НАТО — естественный путь для легких наркотиков. К тому же его социальная деятельность сосредоточивалась вокруг Норвича и Ипсвича, где большой спрос на гашиш и марихуану. Последним фактором, вызвавшим к нему наибольшие подозрения, было то, что у него хватало наивности решить, будто все это может сойти ему с рук, — больше никто из моих работников не был так туп.
— Хватит об этом, — отозвался Баннен; его широкая усмешка подчеркивала красноту распухшего носа.
— Некоторое время за Тревиком очень внимательно следили, пока два события не усилили нашу озабоченность. Одно из них — это ваше появление в Эдлтоне. Ваши случайные «беседы» со сбившимся с пути рыбаком казались достаточно невинными — мы сразу узнали, что вы якобы защитник природы, — но ваша обеспокоенность его исчезновением, как ни случайны казались ваши расспросы, подтверждала связь с ним. И тогда мы задумались, ограничивалась ли деятельность Тревика близлежащей областью или простиралась шире, на места, где спрос — и цена — постоянно высоки. И мы заключили, что вы помогали сбывать нашу собственность на лондонском рынке. А это, мой жадный друг, несло нам большой вред. Это также означало, что мы могли ошибиться в оценке размеров похищенного из нашей лаборатории. Доктор Коллингбери по-прежнему утверждает, что потери минимальны — впрочем, на сегодняшний день по уличной цене одна микродоза ЛСД идет более чем за 5 фунтов, фунт гашиша — от 600 до 700 фунтов стерлингов, а чистый кокаин может принести более 13000 за фунт. Смешайте коку с сухим молоком или лактозой, и границы ваших доходов становятся феноменальными. Так что видите, количество надо соотносить с ценой. И, конечно, новый источник снабжения в городе всегда вызывает к себе интерес и домыслы со стороны посторонних — полиции или других торговцев, — а мы никогда не поощряем такого интереса.
— Послушайте, вы все не так поняли...
— Позвольте мне закончить. Я сказал, что нашу озабоченность усилили два события. Особенно тревожным было второе. — Слоден потянулся к камину и сунул в него короткое полено, положив его сверху других. Посмотрев на полено в огне, Келсо ощутил, как напряглись его мышцы. За одним последовало другое, и языки пламени жадно охватили сырое дерево. Наконец, удовлетворенный, что огонь разгорелся, Слоден носовым платком вытер руки и уселся в кресле.
— Однажды я узнал, — продолжил он, словно и не прерывался, — что пилот с базы НАТО преднамеренно разбил свой самолет в море, получив инъекцию ЛСД. Думаю, вы прекрасно представляете, какой шорох этот случай произвел среди военных и в министерстве обороны. А если бы самолет был вооружен ядерными ракетами? А если бы весь этот эпизод оказался частью заговора, устроенного иностранной державой с целью подорвать доверие к НАТО в европейских оборонных структурах? Только представьте, если можете, какой фурор — хотя и скрываемый — это вызвало. — Он коротко рассмеялся. — Знаете, какого врага больше всего боятся многие американские военачальники? Внутреннего. Просачивающихся левых, снабжающих морально неустойчивые войска наркотиками. Это стало главной головной болью со времен Вьетнама, и генералы так и не знают, как с этим бороться. Красные уже не прячутся — они действуют. Они знают, что душевные силы бойцов ослабляются чересчур комфортной жизнью и на них сильно влияют либеральные мысли, распространяемые средствами массовой информации. Апатия и стремление к удовольствиям — это стало тенденцией в обществе, а солдат, моряк или летчик не отличаются от своего гражданского собрата и хотят получить свою долю.
Вы могли заметить, Келли, что в одной только Англии военные самолеты стали биться в последние годы гораздо чаще. Многое сваливают на упражнения на малой высоте — только так можно перехитрить вражеский радар, — но вы не задумывались, что причина «несчастных случаев» может оказаться более зловещей? Возможно, нет, но люди наверху, несомненно, задумывались. И потому результаты вскрытия пилота, разбившегося несколько дней назад, вызвали у них панику. И это причинило всем нам неудобство — ведь база перевернет здесь все вверх дном, чтобы выявить источник наркотика, и мы поняли, что деятельности Тревика нужно как можно скорее положить конец.
Несмотря на страх, Келсо рассердился:
— Но у вас же не было доказательств, что это он!
— Его побег стал достаточным доказательством. Он знал, что мы следим за ним.
— И за это вы убили его?
— Его смерть была преждевременна, но да, мы бы все равно избавились от него, как только узнали все, что нужно.
— Значит, когда я заговорю, вы «избавитесь» и от меня.
— Не обязательно. Может быть, вы будете приняты в мою организацию. Если вы докажете мне, что у вас есть рынки сбыта по всему миру, то, возможно, найдете применение.
Келсо не поверил ему ни на единое мгновение, но оказался пленником собственной легенды, которая превратилась для него в нечто большее, чем личину. Он покачал головой и с сомнением проговорил:
— Не знаю.
— Тогда дайте мне проявить вам мое доверие и рассказать подробнее о моей организации. Возможно, мне удастся убедить вас в моей искренности, показав вам, как вы можете вписаться в нее.
— Не думаю, что ему следует что-либо еще рассказывать, — вмешался Хансен.
— И я тоже, — вставил Баннен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Келсо допил свой бренди и подумал о найденной мышке: содержимое сверточков Тревика вполне могло просыпаться не один раз — зверек умер не так давно.
Слоден продолжал говорить, и Келсо заподозрил, что искренность наркодельца была просто хитростью, чтобы вынудить и его раскрыть карты и со своей стороны поведать о предательстве Тревика. Единственным козырем Келсо было то, что Слоден вроде бы недооценивал его умственные способности и обращался с ним, как с начинающим мошенником. Келсо также подумал, не рисуется ли маленький человечек собственным интеллектом перед своими наймитами.
— Мы еще не знали, кто ворует, но Энди Тревик был одним из первых в перечне подозреваемых. Видите ли, он общался с американцами на базе НАТО — естественный путь для легких наркотиков. К тому же его социальная деятельность сосредоточивалась вокруг Норвича и Ипсвича, где большой спрос на гашиш и марихуану. Последним фактором, вызвавшим к нему наибольшие подозрения, было то, что у него хватало наивности решить, будто все это может сойти ему с рук, — больше никто из моих работников не был так туп.
— Хватит об этом, — отозвался Баннен; его широкая усмешка подчеркивала красноту распухшего носа.
— Некоторое время за Тревиком очень внимательно следили, пока два события не усилили нашу озабоченность. Одно из них — это ваше появление в Эдлтоне. Ваши случайные «беседы» со сбившимся с пути рыбаком казались достаточно невинными — мы сразу узнали, что вы якобы защитник природы, — но ваша обеспокоенность его исчезновением, как ни случайны казались ваши расспросы, подтверждала связь с ним. И тогда мы задумались, ограничивалась ли деятельность Тревика близлежащей областью или простиралась шире, на места, где спрос — и цена — постоянно высоки. И мы заключили, что вы помогали сбывать нашу собственность на лондонском рынке. А это, мой жадный друг, несло нам большой вред. Это также означало, что мы могли ошибиться в оценке размеров похищенного из нашей лаборатории. Доктор Коллингбери по-прежнему утверждает, что потери минимальны — впрочем, на сегодняшний день по уличной цене одна микродоза ЛСД идет более чем за 5 фунтов, фунт гашиша — от 600 до 700 фунтов стерлингов, а чистый кокаин может принести более 13000 за фунт. Смешайте коку с сухим молоком или лактозой, и границы ваших доходов становятся феноменальными. Так что видите, количество надо соотносить с ценой. И, конечно, новый источник снабжения в городе всегда вызывает к себе интерес и домыслы со стороны посторонних — полиции или других торговцев, — а мы никогда не поощряем такого интереса.
— Послушайте, вы все не так поняли...
— Позвольте мне закончить. Я сказал, что нашу озабоченность усилили два события. Особенно тревожным было второе. — Слоден потянулся к камину и сунул в него короткое полено, положив его сверху других. Посмотрев на полено в огне, Келсо ощутил, как напряглись его мышцы. За одним последовало другое, и языки пламени жадно охватили сырое дерево. Наконец, удовлетворенный, что огонь разгорелся, Слоден носовым платком вытер руки и уселся в кресле.
— Однажды я узнал, — продолжил он, словно и не прерывался, — что пилот с базы НАТО преднамеренно разбил свой самолет в море, получив инъекцию ЛСД. Думаю, вы прекрасно представляете, какой шорох этот случай произвел среди военных и в министерстве обороны. А если бы самолет был вооружен ядерными ракетами? А если бы весь этот эпизод оказался частью заговора, устроенного иностранной державой с целью подорвать доверие к НАТО в европейских оборонных структурах? Только представьте, если можете, какой фурор — хотя и скрываемый — это вызвало. — Он коротко рассмеялся. — Знаете, какого врага больше всего боятся многие американские военачальники? Внутреннего. Просачивающихся левых, снабжающих морально неустойчивые войска наркотиками. Это стало главной головной болью со времен Вьетнама, и генералы так и не знают, как с этим бороться. Красные уже не прячутся — они действуют. Они знают, что душевные силы бойцов ослабляются чересчур комфортной жизнью и на них сильно влияют либеральные мысли, распространяемые средствами массовой информации. Апатия и стремление к удовольствиям — это стало тенденцией в обществе, а солдат, моряк или летчик не отличаются от своего гражданского собрата и хотят получить свою долю.
Вы могли заметить, Келли, что в одной только Англии военные самолеты стали биться в последние годы гораздо чаще. Многое сваливают на упражнения на малой высоте — только так можно перехитрить вражеский радар, — но вы не задумывались, что причина «несчастных случаев» может оказаться более зловещей? Возможно, нет, но люди наверху, несомненно, задумывались. И потому результаты вскрытия пилота, разбившегося несколько дней назад, вызвали у них панику. И это причинило всем нам неудобство — ведь база перевернет здесь все вверх дном, чтобы выявить источник наркотика, и мы поняли, что деятельности Тревика нужно как можно скорее положить конец.
Несмотря на страх, Келсо рассердился:
— Но у вас же не было доказательств, что это он!
— Его побег стал достаточным доказательством. Он знал, что мы следим за ним.
— И за это вы убили его?
— Его смерть была преждевременна, но да, мы бы все равно избавились от него, как только узнали все, что нужно.
— Значит, когда я заговорю, вы «избавитесь» и от меня.
— Не обязательно. Может быть, вы будете приняты в мою организацию. Если вы докажете мне, что у вас есть рынки сбыта по всему миру, то, возможно, найдете применение.
Келсо не поверил ему ни на единое мгновение, но оказался пленником собственной легенды, которая превратилась для него в нечто большее, чем личину. Он покачал головой и с сомнением проговорил:
— Не знаю.
— Тогда дайте мне проявить вам мое доверие и рассказать подробнее о моей организации. Возможно, мне удастся убедить вас в моей искренности, показав вам, как вы можете вписаться в нее.
— Не думаю, что ему следует что-либо еще рассказывать, — вмешался Хансен.
— И я тоже, — вставил Баннен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64