– Знаешь что? Вот что: давай лучше наш подсолнух пятиполосику подарим. Пятиполосик ведь по-взаправдашнему – белочка. Маленькая земляная белочка-бурундук. Она семечками своих дитёнков кормит. И кладовые себе на зиму набивает. А нам мама семечек сколько хочешь на базаре купит. Калёных попросим: калёные слаще.
А ещё потом говорит:
– Бедненький! Он теперь раненный. Ему трудно бегать. Давай срежем подсолнух и сюда принесём, к норке ему. Ладно?
Вот всегда она так! Ну, как я теперь на тигра охотиться буду? Какой же он тигр, когда он пятиполосик и с дитёнками?
Правда, что ли, принести ему подсолнух к норке?
Вы как думаете?
Тайна ночного леса

(Рассказ юнната)
Здорово мне захотелось добыть белую куропатку. В наших местах это редкая дичь. Подпускают они близко, да всегда так неожиданно, с лаем срываются, что каждый раз вздрогнешь, а пока сообразишь, что да как, они уже далеко. Ну, и смажешь, конечно.
А вот Кузя-пастушонок нет-нет да и принесёт из лесу, где лошадей пасёт, две-три штуки. И ружьё-то у него – бердана какая-то допотопная, вся в дырьях, на двадцать шагов с подбегом бьёт. А вот, поди ж ты!
Всё-таки я у него выпытал, как это он ухитряется.
Оказывается, он их ночью бьёт. Разведёт на мшарнике костёр и спрячется рядом в кусты. И белые куропатки целым выводком приходят к костру. Тут уж, конечно, не штука в них, в пеших-то, попасть в десяти шагах.
Мне и расхотелось добывать: другое совсем в голову пришло. Я же ведь не просто охотник, а естествоиспытатель. Орнитолог – специалист по птицам.
«Почему это, – думаю, – другие лесные куры – глухарь, рябчик – никогда к костру не летят, а куропатка идёт? Зачем?»
Что насекомых непреодолимо влечёт к себе свет в ночи, всем известно. Я сам ловил бабочек на велосипедный фонарь. Они летят прямо на огонь, и если бы на стекло, тут им и крышка: сожглись бы. Но ведь на то они и насекомые – животные неразумные.
А куропатки что будут делать, когда подойдут к костру? Неужто, зачарованные пламенем, тоже кинутся в него, погибнут, как бабочки?
Не может быть! Скорее пустятся в пляс вокруг костра, как настоящие огнепоклонники или как наши юннаты, когда выберутся в лес и в первый раз после города запалят костёр.
Или, может быть, куропатки подойдут к костру и чинно рассядутся вокруг него всем семейством? И папаша с мамашей будут объяснять детям на своём удивительном курино-собачьем языке:
– Ко-ко-ко, дескать, это, детушки, огонь! К нему не подходите, – гав! гав! гав! Обожжёт!
Или, может быть, совсем не красота пламени на них действует, а просто они приходят погреться у костра?
Ведь кто его знает, какие неожиданные тайны можно подсмотреть ночью в лесу у костра! То есть, не сидя у костра, а вот, как Кузя: со стороны.
В том-то и дело, что охотник, когда разложит огонь, сам около него сидит – на свету. Всем лесным глазам его видно, а он – как слепой: ничего не знает, что вокруг него в темноте творится.
И я решил во что бы то ни стало узнать: чем это таким привлекает куропаток огонь? С помощью Кузи, конечно.
Мы пошли в лес с вечера. И сразу нам повезло.
Встретили колхозников на моховом болоте. Они шли с большими корзинами клюквы за спиной. Не успели дойти до нас, вдруг у них из-под ног с лаем вырвался старый куропач, а за ним и весь его выводок.
Кузя хотел даже, на счастье, пальнуть в стадо, да я удержал его:
– Брось ты! Что ты, не понимаешь: распугаем сейчас, они ночью не придут. Пока не подсмотрим, чем они у костра занимаются, о ружье забудь. Понятно?
– Тоже мне! – рассердился Кузя. – Командир нашёлся!
– Обожди ещё, может, они сами в костёр бросятся, сами зажарятся. Готовое жаркое получишь.
Кузя сразу повеселел:
– Ай правда! Чего заряд даром тратить?
Теперь мы знали, что выводок здесь есть. И, конечно, приметили, куда он переместился. В угол болота перелетел. Там, на опушке леса, мы и собрали груду сушья и смолья.
Поужинали всухомятку.
Наконец наступила ночь. Чёрная, прохладная, настоящая августовская ночь с Млечным Путём и падающими звёздами, – всё, как полагается.
Мы разложили костёр и засели в кустах, шагах в пяти друг от друга. Кузя левее, я правее.
Сушник пылает ярко; поблизости каждая кочечка, каждая мшинка на ней видна. Но я нарочно отвернулся, стал смотреть на лес позади: какой он при огне? Ведь сразу куропатки не придут же! Кузя говорил – другой раз часами ждёт.
Вдруг слышу сзади тихонько так:
– Эрр-рэк-кэк, ор! Го-кок-ко! Гау!
Быстро оборачиваюсь: идут! Куропатки!
Гуськом идут. Одна, другая, третья…
Не успел сосчитать – ббах! – слева.
Дёрнул-таки Кузя из своей берданы! Не выдержал!
Одна куропатка упала. Остальные, конечно, сорвались и с треском и лаем в один миг исчезли в темноте.
– Спятил! – кричу на Кузьку. – Котлету из тебя сделаю!
Только сучья по лесу затрещали: удрал Кузя. Не гнаться же за ним в темноте!
Подобрал я убитую куропатку и тут же решил, что Кузьке её не отдам: пускай чувствует! Раскидал костёр, огонь затоптал.
А что больше делать? Второй раз куропатки не придут – не дуры.
Хорошо, что Кузька на другой день не попадался мне на глаза: злой я ходил, ух! Подумать только: теперь уж я, может быть, знал бы такую интересную тайну ночного леса! Первый на всём свете узнал бы её!
Мысль, зачем прцходят куропатки к костру, всё не выходила у меня из головы. Наконец я решился пойти один на болото – караулить.
Три дня выжидал, чтобы куропатки забыли, как Кузя грохнул, и пошёл на то же место. Всё так же сделал, как тогда. Забрался в кусты и жду.
Не очень-то весело одному в лесу чёрной осенней ночью. Я зарядил ружьё разрывной пулей: не от страха, конечно, а мало ли что может случиться! Может, медведь из лесу выйдет. Что ж мне – шапкой от него отбиваться?
Долго я сидел – ждал. Закоченел совсем. «Пойду, – решил. – Всё равно толку никакого не будет».
Взглянул подальше, где уж свет от костра слабее.
Что такое?
Чьи большие жёлтые меховые туфли передвигаются между кочками! Крадутся к костру…
А ног не видно.
Я, конечно, нисколько не струсил. Присмотрелся, а это белые куролатки идут! От костра они жёлтыми кажутся. Впереди, видно, старый куропач идёт, папаша: большой очень, красно бровый. Сзади маленькие поспевают. Папаша влез на кочку, головку назад повернул и говорит так вполголоса:
– Эрр-рэк-кзк-кэк, вор!
Потом какие-то звуки вроде слов:
– Ковар-рство, ковар-рство, гау!
Из темноты на свет ему мяукнуло:
– Ми-у! Ми-у! – Очень нежно. Наверно, самочка.
И тут из-за кочек выскочило всё семейство, штук пятнадцать. Куропач прыгнул с кочки, пошёл к костру, и все за ним гуськом.
А он опять: «Ковар-рство! Вор!»
Я подумал: «Улетят сейчас!»
Вдруг – ббах! – и нет куропаток…
Что такое? Кто это? Не сразу даже сообразил, что сам же я и выстрелил.
И даже одной куропатки мне не досталось, как после Кузиного выстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54