Олух не слишком уверенно улыбнулся, и я понял, что ошибся.
— Нет, не он. Он новый. Он почти не говорит. Но когда я рассказываю, они дают мне денежку, а он повторяет: «Хорошенько следи за бастардом. Следи хорошенько». И тогда я отвечаю: «А я и слежу. Я слежу».
— Ну, ты все хорошо делаешь, Олух. И заслужил свою денежку.
Он принялся раскачиваться на стуле, довольный собой.
— Еще я слежу за золотым человеком. У него красивая лошадка. И шляпа с перьями, а на перьях глазки.
— Точно, — согласился я. Во рту у меня все пересохло. — Ты хотел получить такое перо.
— Я могу его получить, когда его не будет, — спокойно сообщил мне Олух. — Так сказали те, из города.
Я понял, что задыхаюсь. Олух сидел и кивал, довольный собой. Тупой слуга Чейда, слишком тупой, чтобы понимать, какая опасная тайна ему доверена, продал нас за несколько монет. И все потому, что я оказался слишком глуп, чтобы догадаться: человек, окруженный чужими секретами, сути которых он не понимает, может иметь собственные. Что он видел и кому успел об этом рассказать?
— На сегодня все, урок закончен, — с трудом проговорил я, надеясь, что Олух сразу же уйдет, однако он остался сидеть.
— Я все хорошо делал. Хорошо. И не виноват, что крыса умерла. Не хотел я, чтобы она умерла. Он сказал: «Крыса будет твоим другом», а я ответил: «Нет, меня один раз укусила крыса». А они говорят: «Возьми ее. Она хорошая. Корми и приноси с собой, когда будешь к нам приходить раз в неделю». Я так и делал. А потом она умерла, под миской. Наверное, миска на нее упала.
— Наверное, Олух. Наверное. Но ты не виноват. Ни в чем.
Больше всего на свете мне хотелось помчаться к Чейду, но я вдруг понял, что Чейд ничего этого не видел. Он не знал. И не может больше защитить своего ученика. Пора мне самому о себе позаботится. Я хлопнул себя по лбу, словно неожиданно вспомнил кое-что важное.
— Кстати, Олух, ты сегодня к ним не собираешься?
Олух посмотрел на меня так, будто я сказал страшную глупость.
— Нет. Не когда пекут хлеб. Когда стирают. Когда простыни вешают сушиться. Вот тогда я иду и получаю денежку.
— В день стирки. Конечно. Это завтра. Хорошо. Я ведь не забыл про пирожное с розовой глазурью. Я собирался дать тебе его сегодня. Ты можешь подождать меня в комнате Чейда? Я обязательно его принесу, только мне нужно время.
— Пирожное с розовым сахаром. — Олух напряженно пытался вспомнить.
Мне показалось, что он забыл о моем обещании. Я попытался вспомнить, что еще он просил. Шарф, как у Роуди. Красный. Изюм. Я напряженно думал, словно вернулся в детство и отвечал урок Чейду. Что еще? Нож. И перо павлина. А также деньги на конфеты или конфеты. Нужно все это добыть до завтра.
— Да. Пирожное с розовым сахаром. Не горелое. Я знаю, ты их любишь. — Я молил всех богов, чтобы такое нашлось на кухне.
— Да! — Маленькие глазки Олуха загорелись от предвкушения. — Да, я подожду. Принеси поскорее.
— Ну, очень быстро не выйдет. Но сегодня ты обязательно его получишь. Ты подождешь меня и не будешь никуда уходить?
Олух нахмурился, когда я сказал, что быстро не выйдет, а потом неохотно кивнул.
— Хорошо, Олух. Ты отличный ученик. А теперь иди в комнату Чейда и подожди меня.
Как только за ним закрылась потайная дверь, Дьютифул открыл рот, собираясь что-то сказать, но я знаком показал ему, чтобы он молчал. Я дождался, когда стихнут шаги Олуха, и опустился на свой стул.
— Лодвайн, — в ужасе прошептал Дьютифул.
Я кивнул, потому что еще не пришел в себя настолько, чтобы говорить. Лодвайн назвал меня «бастардом». Что он имел в виду — ублюдок или Бастард?
— Что делать?
Я поднял глаза на принца. Дьютифул был бледен и со страхом смотрел на меня. Нам не помогли ни стены, ни шпионы Чейда. Неожиданно я понял, что лишь я один стою между Дьютифулом и Полукровками. Возможно, так было всегда. Я вдруг обрадовался, что Лорел исчезла и Лодвайн не сможет до нее добраться. Значит, я могу, по крайней мере, не беспокоиться за нее.
— Ничего. Ты не должен делать ничего! — строго сказал я, когда он собрался запротестовать. — Веди себя так, будто ничего не произошло, чтобы никто не понял, что мы узнали о заговоре. Сегодняшний день не должен отличаться от всех остальных. Но тебе нельзя покидать замок. Ни на минуту.
— Я обещал Сивилу Брезинге, что поеду с ним кататься верхом, — помолчав, сказал Дьютифул. — Только он и я. Мы собирались незаметно выскользнуть из замка и поохотиться с его кошкой сегодня днем. Вчера поздно вечером он пришел ко мне в комнату. — Принц вздохнул, и я понял, что он увидел приглашение Сивила в новом свете. Следующие слова он произнес почти шепотом: — Мне показалось, что он чем-то взволнован. Я даже подумал, что он плакал. Когда я его спросил, хорошо ли он себя чувствует, Сивил ответил, что сам виноват в своих неприятностях и друг ему помочь не сможет. Я решил, что речь идет о девушке.
Я внимательно его выслушал и спросил:
— Значит, его кошка здесь?
Принц смущенно кивнул.
— Сивил платит одной старушке за то, что она разрешила ему воспользоваться сараем, на краю леса, около реки. Старушка кормит кошку и позволяет ей уходить и приходить, когда та захочет. Сивил навещает ее всякий раз, когда у него появляется возможность. — Дьютифул вздохнул и признался. — Я тоже там был, с ним вместе. Один раз. Поздно ночью.
Я заставил себя промолчать, хотя мне очень многое хотелось ему сказать. Сейчас не время для выговоров. Больше всего я злился на себя: и здесь я тоже потерпел поражение.
— Хорошо. Сегодня ты никуда не поедешь. У тебя волдырь на заднице, и ты не можешь скакать верхом. Обязательно скажи Сивилу, почему ты отменяешь вашу охоту.
— Я не хочу… не буду я такого говорить. Это стыдно. Лучше я скажу, что у меня болит голова. Том, я уверен, что Сивил не враг. Он не может меня предать.
— Ты скажешь то, что я тебе велел, именно потому, что это стыдно. А головная боль звучит слишком искусственно. Волдырь на заднице — нет. — Я вздохнул и попытался поделиться с принцем своими подозрениями. — Возможно, Сивил не предатель. Но нельзя исключать, что кто-то использует его, чтобы выманить тебя из Баккипа. Или ему угрожают. Например, припугнули, что, если он тебя им не доставит, весь Бакк узнает, что его мать наделена Уитом. Так что сейчас не имеет значения, доверяешь ты Сивилу или нет. Мне нужно время. Иди скажи ему, что ты с ним никуда не поедешь. И не забудь, что должен держаться так, будто у тебя действительно нарыв, который портит тебе жизнь.
Дьютифул кивнул с недовольным видом, а я немного успокоился. Но уже в следующую минуту он заявил:
— Это будет не слишком просто. Сивил сказал, что хотел попросить меня сегодня о чем-то особенном.
— О чем?
— Не знаю. Думаю, речь идет о кошке.
— Тем больше причин никуда с ним не ехать. — Я попытался просчитать возможные варианты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202