Он передал ее Урте и сел рядом с ним, потом сам отхлебнул и заговорил тихим голосом.
Старый воин и молодой воин, грек и кельт, они не очень хорошо владели языками друг друга, но понимали язык горя лучше, чем язык войны. Возможно, Ясон вселил в него надежду: ведь обнаружен только один сын, остальных близких Урты среди убитых не было.
Не знаю, о чем они говорили, Урта позвал меня только ночью. Он был пьян и зол. Гелард и Маглерд, оставшиеся в живых псы, сидели на привязи перед дверьми дома предводителя, в лунном свете их глаза казались огромными и блестящими, они беспокойно смотрели на меня.
– Почему мои собаки это сделали?
– Я сомневаюсь, что это сделали они.
– Но на убитых нет других следов, кроме следов от зубов. Мои собаки выступили против моего клана и моей семьи, убили их, разорвали. Некоторые псы погибли, но большинство сбежали. Только эти два выжили и остались, но ненадолго. Посмотри на них: они чувствуют, что наделали, они боятся. Их головы принесут мне облегчение. Я сожгу их в честь Белиноса и попрошу его послать мне видение того, что здесь произошло, и ответ, где искать остальные тела.
– Это сделали не собаки, Урта. Не собачья свора, не волчья стая, не дикие кошки. Отпусти псов.
– Не могу. Когда-то у меня было двенадцать отличных псов. Я отдал бы мою левую руку за любого из них. Они пошли против меня. Эти два даже пытались отогнать нас от берега. Они убийцы, я убежден в этом.
Так мог бы уговаривать себя человек, пытающийся поверить в невозможное. Ему необходимо было нанести смертельный удар, чтобы смягчить свой гнев, но ничто не могло облегчить его горе.
Тут Урте пришла в голову какая-то мысль. Он пристально посмотрел мне в глаза, его глаза все еще были злыми. Потом, как я и предполагал, он попросил меня об одолжении:
– Мерлин… ты водил Ясона в святилище Скогена и показал ему прошлое, правду про прошлое. Можешь показать мне, что здесь произошло? Может, это тоже колдовство? Это трудно? Я знаю, что такое нелегко дается. Но я заплачу всем, чем смогу.
– Я показал Ясону правду о том, что он сам пережил, хотя его и обманули. Магия была обращена к его памяти. С тобой не получится, ты не видел, как убивали твоих сыновей.
Он сразу сник, но поверил мне. Я мог бы, конечно, заглянуть в прошлое, но совсем не хотел этого делать, чтобы не позволять годам подступать к моим костям. Подобное колдовство требует большой осторожности.
– Что ж, извини. Мы попробуем узнать правду по-другому.
Есть еще одна возможность узнать судьбу семьи Урты: во сне. Я сообщил ему об этом и добавил:
– А пока отпусти псов. И выбрось из головы мысли о мести. Надеюсь, мы будем вместе на Арго еще долго. Мы многое сможем сделать друг для друга.
Ночь была светлой, даже река вдали была видна, серебряный свет луны разлился по лесу и холму. Я люблю погружаться в сновидения у реки, особенно под старым вязом или шелестящим листвой буком. Поэтому я взял факел, вышел из крепости и отправился туда, где стоял на якоре Арго, по тропе, которая, по словам Урты, вела в Рощу Герна. Она вилась вдоль ручья, впадающего в реку. Найти ее оказалось несложно, по краям рощи стояли достаточно грубо сработанные статуи, в середине ее лежали серые камни. Среди деревьев мелькали земляные холмики – могилы родственников Урты.
Я воткнул факел в землю, свернулся под деревом и погрузился в сон.
«Крики… злые крики, женский плач…»
Занимается рассвет, подул легкий утренний ветерок…
Вскоре все меняется, теперь это зима. Река течет мощным потоком, ветер стал резче, восточный ветер, скоро выпадет снег…
Вдруг из главных ворот крепости вырвались всадники, их около тридцати, с ними кожаные тюки и оружие. Плач и причитания продолжаются. Дети бегут за всадниками, швыряют им вслед камни. Группа направляется в сторону реки к лесу, оставляя за собой смятение и тревогу, старики совещаются, женщины оживленно обсуждают что-то, молодые собирают оружие и складывают его у ворот.
Это утэны. Они покидают крепость. Военный отряд Урты, защитники его дома, семьи в его отсутствие оставляют свой пост. Владения Урты остаются беззащитными, лишившись охраны.
Почему они так поступили? Почему предали своего предводителя?
Я пробудился, почувствовав чье-то присутствие. Это была Ниив, она дышала прямо мне в лицо и с любопытством разглядывала. В свете факелов Ниив была прекрасна, но она так напугала меня, что я чуть не ударил ее.
– Чем это ты занимаешься? – шепотом спросила она, словно боялась, что роща ее услышит.
– Смотрю сны, – ответил я. – А ты мне помешала. Я хотел узнать причину кое-чего, а ты разрушила чары.
Она вдруг пришла в восторг и попросила:
– Давай я тоже буду смотреть с тобой сновидения. Ну, пожалуйста! Дай и мне посмотреть.
– Нет, это опасно. Нужно всегда ставить защиту на свои чары. Неужели твой отец не научил тебя этому?
– Ты мне не доверяешь.
– Да, угадала. Я не доверяю тебе. Я не доверюсь никому, кто не ставит защиту на свои видения. А теперь уходи, Ниив. Я хочу помочь Урте.
Она рассердилась и отпрянула от меня, уселась на землю, неподвижные глаза на бледном лице пристально уставились на меня. Я пытался узнать, почему утэны покинули крепость, но мне это не удалось. Я чувствовал надвигающуюся опасность и хотел вернуться в сон, чтобы увидеть, что было дальше.
Я установил простенькую защиту от девичьего любопытства и снова погрузился в видения.
Когда я вернулся из своих грез в ночную рощу, Ниив рядом не было. Я слышал голоса приближающихся мужчин и свет факелов. Ошеломленный от неожиданности, я поднялся и пошел навстречу Урте и его товарищам, которые несли на плечах завернутое тело Уриена, чтобы захоронить его в святилище среди деревьев под пирамидой из белых камней. Когда печальная церемония закончилась, Урта разыскал меня.
Я рассказал ему, что ясно видел, как его утэны уходят из крепости, но не смог разобрать, что было дальше.
Нападавшие подошли с запада, через долины. Они подобрались к крепости под покровом ночи, когда небо было затянуто черными грозовыми тучами, сначала были видны лишь факелы. Здесь не обошлось без колдовства. Я не смог рассмотреть ни лиц грабителей, ни их коней. Я слышал грохот, слышал, как все рушится, но ничего не видел.
Псы за высокими стенами бесновались, они носились по большому кругу, вожаком был самый крупный в стае. Жители бросились к стенам: кто с пращой и камнями, кто с луком и стрелами, кто-то с копьями с металлическими наконечниками. Они тоже кричали, это был угрожающий рев, вопль ярости. Они стучали железом о железо, чтобы отпугнуть нападающих. Но эту толпу призраков напугать было невозможно.
Лавина факелов устремилась на холм. Ворота распахнулись, словно от страшного удара. Отчаявшиеся защитники рассредоточились и сражались с врагом, которого они видели, а вот я нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Старый воин и молодой воин, грек и кельт, они не очень хорошо владели языками друг друга, но понимали язык горя лучше, чем язык войны. Возможно, Ясон вселил в него надежду: ведь обнаружен только один сын, остальных близких Урты среди убитых не было.
Не знаю, о чем они говорили, Урта позвал меня только ночью. Он был пьян и зол. Гелард и Маглерд, оставшиеся в живых псы, сидели на привязи перед дверьми дома предводителя, в лунном свете их глаза казались огромными и блестящими, они беспокойно смотрели на меня.
– Почему мои собаки это сделали?
– Я сомневаюсь, что это сделали они.
– Но на убитых нет других следов, кроме следов от зубов. Мои собаки выступили против моего клана и моей семьи, убили их, разорвали. Некоторые псы погибли, но большинство сбежали. Только эти два выжили и остались, но ненадолго. Посмотри на них: они чувствуют, что наделали, они боятся. Их головы принесут мне облегчение. Я сожгу их в честь Белиноса и попрошу его послать мне видение того, что здесь произошло, и ответ, где искать остальные тела.
– Это сделали не собаки, Урта. Не собачья свора, не волчья стая, не дикие кошки. Отпусти псов.
– Не могу. Когда-то у меня было двенадцать отличных псов. Я отдал бы мою левую руку за любого из них. Они пошли против меня. Эти два даже пытались отогнать нас от берега. Они убийцы, я убежден в этом.
Так мог бы уговаривать себя человек, пытающийся поверить в невозможное. Ему необходимо было нанести смертельный удар, чтобы смягчить свой гнев, но ничто не могло облегчить его горе.
Тут Урте пришла в голову какая-то мысль. Он пристально посмотрел мне в глаза, его глаза все еще были злыми. Потом, как я и предполагал, он попросил меня об одолжении:
– Мерлин… ты водил Ясона в святилище Скогена и показал ему прошлое, правду про прошлое. Можешь показать мне, что здесь произошло? Может, это тоже колдовство? Это трудно? Я знаю, что такое нелегко дается. Но я заплачу всем, чем смогу.
– Я показал Ясону правду о том, что он сам пережил, хотя его и обманули. Магия была обращена к его памяти. С тобой не получится, ты не видел, как убивали твоих сыновей.
Он сразу сник, но поверил мне. Я мог бы, конечно, заглянуть в прошлое, но совсем не хотел этого делать, чтобы не позволять годам подступать к моим костям. Подобное колдовство требует большой осторожности.
– Что ж, извини. Мы попробуем узнать правду по-другому.
Есть еще одна возможность узнать судьбу семьи Урты: во сне. Я сообщил ему об этом и добавил:
– А пока отпусти псов. И выбрось из головы мысли о мести. Надеюсь, мы будем вместе на Арго еще долго. Мы многое сможем сделать друг для друга.
Ночь была светлой, даже река вдали была видна, серебряный свет луны разлился по лесу и холму. Я люблю погружаться в сновидения у реки, особенно под старым вязом или шелестящим листвой буком. Поэтому я взял факел, вышел из крепости и отправился туда, где стоял на якоре Арго, по тропе, которая, по словам Урты, вела в Рощу Герна. Она вилась вдоль ручья, впадающего в реку. Найти ее оказалось несложно, по краям рощи стояли достаточно грубо сработанные статуи, в середине ее лежали серые камни. Среди деревьев мелькали земляные холмики – могилы родственников Урты.
Я воткнул факел в землю, свернулся под деревом и погрузился в сон.
«Крики… злые крики, женский плач…»
Занимается рассвет, подул легкий утренний ветерок…
Вскоре все меняется, теперь это зима. Река течет мощным потоком, ветер стал резче, восточный ветер, скоро выпадет снег…
Вдруг из главных ворот крепости вырвались всадники, их около тридцати, с ними кожаные тюки и оружие. Плач и причитания продолжаются. Дети бегут за всадниками, швыряют им вслед камни. Группа направляется в сторону реки к лесу, оставляя за собой смятение и тревогу, старики совещаются, женщины оживленно обсуждают что-то, молодые собирают оружие и складывают его у ворот.
Это утэны. Они покидают крепость. Военный отряд Урты, защитники его дома, семьи в его отсутствие оставляют свой пост. Владения Урты остаются беззащитными, лишившись охраны.
Почему они так поступили? Почему предали своего предводителя?
Я пробудился, почувствовав чье-то присутствие. Это была Ниив, она дышала прямо мне в лицо и с любопытством разглядывала. В свете факелов Ниив была прекрасна, но она так напугала меня, что я чуть не ударил ее.
– Чем это ты занимаешься? – шепотом спросила она, словно боялась, что роща ее услышит.
– Смотрю сны, – ответил я. – А ты мне помешала. Я хотел узнать причину кое-чего, а ты разрушила чары.
Она вдруг пришла в восторг и попросила:
– Давай я тоже буду смотреть с тобой сновидения. Ну, пожалуйста! Дай и мне посмотреть.
– Нет, это опасно. Нужно всегда ставить защиту на свои чары. Неужели твой отец не научил тебя этому?
– Ты мне не доверяешь.
– Да, угадала. Я не доверяю тебе. Я не доверюсь никому, кто не ставит защиту на свои видения. А теперь уходи, Ниив. Я хочу помочь Урте.
Она рассердилась и отпрянула от меня, уселась на землю, неподвижные глаза на бледном лице пристально уставились на меня. Я пытался узнать, почему утэны покинули крепость, но мне это не удалось. Я чувствовал надвигающуюся опасность и хотел вернуться в сон, чтобы увидеть, что было дальше.
Я установил простенькую защиту от девичьего любопытства и снова погрузился в видения.
Когда я вернулся из своих грез в ночную рощу, Ниив рядом не было. Я слышал голоса приближающихся мужчин и свет факелов. Ошеломленный от неожиданности, я поднялся и пошел навстречу Урте и его товарищам, которые несли на плечах завернутое тело Уриена, чтобы захоронить его в святилище среди деревьев под пирамидой из белых камней. Когда печальная церемония закончилась, Урта разыскал меня.
Я рассказал ему, что ясно видел, как его утэны уходят из крепости, но не смог разобрать, что было дальше.
Нападавшие подошли с запада, через долины. Они подобрались к крепости под покровом ночи, когда небо было затянуто черными грозовыми тучами, сначала были видны лишь факелы. Здесь не обошлось без колдовства. Я не смог рассмотреть ни лиц грабителей, ни их коней. Я слышал грохот, слышал, как все рушится, но ничего не видел.
Псы за высокими стенами бесновались, они носились по большому кругу, вожаком был самый крупный в стае. Жители бросились к стенам: кто с пращой и камнями, кто с луком и стрелами, кто-то с копьями с металлическими наконечниками. Они тоже кричали, это был угрожающий рев, вопль ярости. Они стучали железом о железо, чтобы отпугнуть нападающих. Но эту толпу призраков напугать было невозможно.
Лавина факелов устремилась на холм. Ворота распахнулись, словно от страшного удара. Отчаявшиеся защитники рассредоточились и сражались с врагом, которого они видели, а вот я нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94