Всеми забыта! Все деньги истрачены, о театре пришлось забыть, муж умер, никакой страховки... Остались только дети.
Мадам Решевски холодно улыбалась мужу, лежавшему перед ней в земле.
-- А дети -- боже мой, вылитая копия папочки! Такие эгоисты! Думают только о себе. Такие глупые! Совершают одни безумства. Якшаются со смешными людьми. Просто беда, катастрофа! Весь мир переживает одну катастрофу за другой, и твои дети ведут полную опасностей жизнь. Алименты, кино, постоянные ссоры с девочками, денег нет, и, скорее всего, не предвидятся... Родители умирают в Германии. Какие-то пять сотен их наверняка бы спасли! Но их нет, этих пятисот долларов. Я старею с каждым днем, и те, кто может помочь, не помогают, а те, кто хотят оказать помощь, этого сделать не в силах. Трижды в неделю мне названивает портниха, требуя уплатить по старым счетам. Кошмар! Боже, почему такое происходит именно со мной?!
Снова голос мадам зазвучал гораздо выше и отчетливым эхом разносился по пологим холмам маленького кладбища.
-- Почему, спрашивается, это происходит со мной, скажи на милость?! Я работала на тебя как рабыня. Я вставала в пять утра. Я чинила тебе костюмы. Доставала билеты в театр. Ругалась со своими авторами из-за плохих пьес. Выбирала роли для тебя. Это я научила тебя играть на сцене, Абрахам. Великий актер -- так говорят о тебе, называют Гамлетом европейского театра; широкой публике хорошо известно твое имя -- от Южной Африки до Сан-Франциско. Женщины от избытка чувств разрывали платья на груди в твоей гримуборной. Кем ты был до встречи со мной? Жалким любителем. Я научила тебя всему. Каждая произнесенная тобой реплика с восторгом воспринималась театралами в зале. Я выпестовала тебя, как скульптор -- свою статую. Я сделала тебя артистом. Ну а еще...-- мадам Решевски с иронией передернула плечами,-- ну а еще я приобретала книги, нанимала билетерш, я играла с тобой лучше любой главной исполнительницы. Каждые два года я регулярно рожала тебе детей, потом кормила тех, которыми тебя одаривали другие женщины все остальное время. Собственными руками я натирала до блеска яблоки, которыми торговали в антрактах.
Мадам Решевски расстегнула котиковое манто; голос ее перешел на шепот:
-- Я так тебя любила, но ты не заслуживал моей любви, оставлял меня постоянно одну все эти пятнадцать лет. А я ведь старею, и мне не дают покоя с этой квартплатой...-- Она опустилась на холодную землю, прямо на траву могилы, по-зимнему пожухлую.-- Абрахам,-- шептала она,-- ты должен мне помочь! Прошу тебя, помоги мне, пожалуйста! Могу сказать тебе только одно... только одно: когда я оказывалась в беде, то всегда могла на тебя положиться, всегда... Помоги мне, прошу тебя, Абрахам!
Немного помолчала, ощупывая голыми руками почву с неживой травой. Пожав плечами, выпрямилась, и на лице ее появилось расслабленное, умиротворенное, уверенное выражение -- точно такое, какое у нее бывало все эти месяцы. Отвернувшись от могилы, она закричала:
-- Элен, дорогая, теперь можешь идти!
Элен поднялась с мраморной скамеечки на могиле человека по фамилии Аксельрод и не торопясь направилась к могиле отца.
ОБРАЗЕЦ ЛЮБВИ
Кэтрин шла рядом с Гарольдом по улице к его дому, крепко прижимая к себе связку книг.
-- Я уйду в монастырь,-- сказала вдруг она,-- уйду из этого мира, буду жить в уединении.
Гарольд с чувством неловкости разглядывал ее через стекла очков.
-- Ты этого не сделаешь. Они тебе этого никогда не позволят.
-- Позволят, вот увидишь! -- стояла она на своем; шла твердым шагом, уверенно, глядя прямо перед собой; как ей хотелось, чтобы дом Гарольда стоял подальше, ну, кварталов через десять.-- Не забывай -- я католичка и имею полное право поступить в монастырь.
-- Для чего? Какая в этом необходимость? -- робко пробормотал Гарольд.
-- Как ты считаешь, я красива? Имей в виду, я не ищу комплиментов, просто мне это нужно знать в силу личных причин.
-- Конечно, красива! -- отвел ее сомнения Гарольд.-- Мне кажется, красивее тебя нет девочки в школе.
-- Все вы так говорите.-- Кэтрин чувствовала, как ее покоробило это словечко -- "кажется", но она не подала виду.-- Я сама в этом не уверена, но ведь все говорят. Да и ты вроде тоже не очень в этом уверен, как и я.
-- Что ты! -- всполошился Гарольд.-- Совсем напротив!
-- Ну, если судить по тому, как ты себя ведешь...
-- Порой очень трудно сделать окончательные выводы о поведении человека.
-- Я люблю тебя,-- холодно призналась Кэтрин.
Гарольд, сняв очки, стал нервно протирать стекла носовым платком.
-- Ну а что ты скажешь о Чарли Линче? -- Занимаясь своим делом, он старался не смотреть на Кэтрин.-- Кто не знает, что ты и Чарли Линч...
-- Неужели я тебе совсем не нравлюсь? -- задала вопрос Кэтрин с каменным лицом.
-- Конечно, нравишься. Очень нравишься! Но этот Чарли Линч...
-- У нас с ним все кончено.-- Кэтрин от негодования клацнула зубами.-Он мне жутко надоел.
-- Очень приятный парень,-- заступился за него Гарольд, снова нацепив очки на нос.-- Во-первых, капитан бейсбольной команды, а во-вторых, староста восьмого класса и...
-- Это меня совсем не интересует! -- оборвала его Кэтрин.-- Больше не интересует,-- уточнила она.
-- Благодарю тебя,-- молвил Гарольд.-- Мне пора заниматься.
-- В субботу вечером Элеонор Гринберг устраивает вечеринку.-- Кэтрин замедлила шаг -- до дома Гарольда оставалось совсем немного.-- Я могу прийти к ней с кем хочу. Не будешь ли моим кавалером? Ну, что скажешь?
-- Видишь ли, в чем дело, моя бабушка...-- замялся Гарольд.-- В субботу мы едем к ней. Она живет в Дойлстауне, штат Пенсильвания. У нее семь коров. Я обычно езжу к ней летом. Я даже научился правильно доить коров, и они...
-- В таком случае вечером, во вторник,-- быстро заговорила Кэтрин.-Отец с матерью в этот день обычно уходят играть в бридж и не возвращаются домой раньше часа ночи. Я буду одна с маленьким ребенком, но младенец спит в своей комнатке, так что я буду практически одна.
"Ну что это, как не откровенное приглашение?" -- подумал Гарольд.
-- Может, придешь, составишь мне компанию?
Гарольд, чувствуя себя абсолютно несчастным, с трудом сглотнул слюну; почувствовал, как краска заливает лицо, проникает даже под стекла очков... Громко кашлянул -- пусть Кэтрин подумает, если заметит его смущение, что он покраснел от приступа кашля, от натуги.
-- Может, похлопать тебя по спинке? -- порывисто предложила Кэтрин.
-- Нет, не нужно, благодарю тебя,-- спокойно ответил Гарольд.-Приступа кашля как не бывало.
-- Так ты придешь вечером во вторник?
-- Мне бы очень хотелось... но мама не отпустит меня из дома так поздно. Она говорит: вот когда тебе исполнится пятнадцать...
Кэтрин скривилась, и на лице ее появились отталкивающие морщинки.
-- Но в среду я видела тебя в библиотеке в восемь вечера.
-- Библиотека -- это другое дело,-- слабо оправдывался Гарольд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Мадам Решевски холодно улыбалась мужу, лежавшему перед ней в земле.
-- А дети -- боже мой, вылитая копия папочки! Такие эгоисты! Думают только о себе. Такие глупые! Совершают одни безумства. Якшаются со смешными людьми. Просто беда, катастрофа! Весь мир переживает одну катастрофу за другой, и твои дети ведут полную опасностей жизнь. Алименты, кино, постоянные ссоры с девочками, денег нет, и, скорее всего, не предвидятся... Родители умирают в Германии. Какие-то пять сотен их наверняка бы спасли! Но их нет, этих пятисот долларов. Я старею с каждым днем, и те, кто может помочь, не помогают, а те, кто хотят оказать помощь, этого сделать не в силах. Трижды в неделю мне названивает портниха, требуя уплатить по старым счетам. Кошмар! Боже, почему такое происходит именно со мной?!
Снова голос мадам зазвучал гораздо выше и отчетливым эхом разносился по пологим холмам маленького кладбища.
-- Почему, спрашивается, это происходит со мной, скажи на милость?! Я работала на тебя как рабыня. Я вставала в пять утра. Я чинила тебе костюмы. Доставала билеты в театр. Ругалась со своими авторами из-за плохих пьес. Выбирала роли для тебя. Это я научила тебя играть на сцене, Абрахам. Великий актер -- так говорят о тебе, называют Гамлетом европейского театра; широкой публике хорошо известно твое имя -- от Южной Африки до Сан-Франциско. Женщины от избытка чувств разрывали платья на груди в твоей гримуборной. Кем ты был до встречи со мной? Жалким любителем. Я научила тебя всему. Каждая произнесенная тобой реплика с восторгом воспринималась театралами в зале. Я выпестовала тебя, как скульптор -- свою статую. Я сделала тебя артистом. Ну а еще...-- мадам Решевски с иронией передернула плечами,-- ну а еще я приобретала книги, нанимала билетерш, я играла с тобой лучше любой главной исполнительницы. Каждые два года я регулярно рожала тебе детей, потом кормила тех, которыми тебя одаривали другие женщины все остальное время. Собственными руками я натирала до блеска яблоки, которыми торговали в антрактах.
Мадам Решевски расстегнула котиковое манто; голос ее перешел на шепот:
-- Я так тебя любила, но ты не заслуживал моей любви, оставлял меня постоянно одну все эти пятнадцать лет. А я ведь старею, и мне не дают покоя с этой квартплатой...-- Она опустилась на холодную землю, прямо на траву могилы, по-зимнему пожухлую.-- Абрахам,-- шептала она,-- ты должен мне помочь! Прошу тебя, помоги мне, пожалуйста! Могу сказать тебе только одно... только одно: когда я оказывалась в беде, то всегда могла на тебя положиться, всегда... Помоги мне, прошу тебя, Абрахам!
Немного помолчала, ощупывая голыми руками почву с неживой травой. Пожав плечами, выпрямилась, и на лице ее появилось расслабленное, умиротворенное, уверенное выражение -- точно такое, какое у нее бывало все эти месяцы. Отвернувшись от могилы, она закричала:
-- Элен, дорогая, теперь можешь идти!
Элен поднялась с мраморной скамеечки на могиле человека по фамилии Аксельрод и не торопясь направилась к могиле отца.
ОБРАЗЕЦ ЛЮБВИ
Кэтрин шла рядом с Гарольдом по улице к его дому, крепко прижимая к себе связку книг.
-- Я уйду в монастырь,-- сказала вдруг она,-- уйду из этого мира, буду жить в уединении.
Гарольд с чувством неловкости разглядывал ее через стекла очков.
-- Ты этого не сделаешь. Они тебе этого никогда не позволят.
-- Позволят, вот увидишь! -- стояла она на своем; шла твердым шагом, уверенно, глядя прямо перед собой; как ей хотелось, чтобы дом Гарольда стоял подальше, ну, кварталов через десять.-- Не забывай -- я католичка и имею полное право поступить в монастырь.
-- Для чего? Какая в этом необходимость? -- робко пробормотал Гарольд.
-- Как ты считаешь, я красива? Имей в виду, я не ищу комплиментов, просто мне это нужно знать в силу личных причин.
-- Конечно, красива! -- отвел ее сомнения Гарольд.-- Мне кажется, красивее тебя нет девочки в школе.
-- Все вы так говорите.-- Кэтрин чувствовала, как ее покоробило это словечко -- "кажется", но она не подала виду.-- Я сама в этом не уверена, но ведь все говорят. Да и ты вроде тоже не очень в этом уверен, как и я.
-- Что ты! -- всполошился Гарольд.-- Совсем напротив!
-- Ну, если судить по тому, как ты себя ведешь...
-- Порой очень трудно сделать окончательные выводы о поведении человека.
-- Я люблю тебя,-- холодно призналась Кэтрин.
Гарольд, сняв очки, стал нервно протирать стекла носовым платком.
-- Ну а что ты скажешь о Чарли Линче? -- Занимаясь своим делом, он старался не смотреть на Кэтрин.-- Кто не знает, что ты и Чарли Линч...
-- Неужели я тебе совсем не нравлюсь? -- задала вопрос Кэтрин с каменным лицом.
-- Конечно, нравишься. Очень нравишься! Но этот Чарли Линч...
-- У нас с ним все кончено.-- Кэтрин от негодования клацнула зубами.-Он мне жутко надоел.
-- Очень приятный парень,-- заступился за него Гарольд, снова нацепив очки на нос.-- Во-первых, капитан бейсбольной команды, а во-вторых, староста восьмого класса и...
-- Это меня совсем не интересует! -- оборвала его Кэтрин.-- Больше не интересует,-- уточнила она.
-- Благодарю тебя,-- молвил Гарольд.-- Мне пора заниматься.
-- В субботу вечером Элеонор Гринберг устраивает вечеринку.-- Кэтрин замедлила шаг -- до дома Гарольда оставалось совсем немного.-- Я могу прийти к ней с кем хочу. Не будешь ли моим кавалером? Ну, что скажешь?
-- Видишь ли, в чем дело, моя бабушка...-- замялся Гарольд.-- В субботу мы едем к ней. Она живет в Дойлстауне, штат Пенсильвания. У нее семь коров. Я обычно езжу к ней летом. Я даже научился правильно доить коров, и они...
-- В таком случае вечером, во вторник,-- быстро заговорила Кэтрин.-Отец с матерью в этот день обычно уходят играть в бридж и не возвращаются домой раньше часа ночи. Я буду одна с маленьким ребенком, но младенец спит в своей комнатке, так что я буду практически одна.
"Ну что это, как не откровенное приглашение?" -- подумал Гарольд.
-- Может, придешь, составишь мне компанию?
Гарольд, чувствуя себя абсолютно несчастным, с трудом сглотнул слюну; почувствовал, как краска заливает лицо, проникает даже под стекла очков... Громко кашлянул -- пусть Кэтрин подумает, если заметит его смущение, что он покраснел от приступа кашля, от натуги.
-- Может, похлопать тебя по спинке? -- порывисто предложила Кэтрин.
-- Нет, не нужно, благодарю тебя,-- спокойно ответил Гарольд.-Приступа кашля как не бывало.
-- Так ты придешь вечером во вторник?
-- Мне бы очень хотелось... но мама не отпустит меня из дома так поздно. Она говорит: вот когда тебе исполнится пятнадцать...
Кэтрин скривилась, и на лице ее появились отталкивающие морщинки.
-- Но в среду я видела тебя в библиотеке в восемь вечера.
-- Библиотека -- это другое дело,-- слабо оправдывался Гарольд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59