Правда несомненно бы их потрясла и наполнила отвращением – как к себе, так и к ночному безгласному визитеру. Но Мадлен сама догадалась, кто он такой, и… не отпрянула, не ужаснулась. Она ищет с ним встреч, она добивается их, она не хочет внимать голосу разума. Он, со своей стороны, страшится ее потерять и в то же время надеется оберечь от собственных посягательств. Сен-Жермен сделал усилие и повернулся к Мадлен спиной.
Поток под мостом грохотал непрерывно, словно нетерпеливый любовник, барабанящий в закрытую дверь. Заводь, в которую он вливался, была местами подернута рябью, но там, где вода оставалась гладкой, в ней отражались две лошади, мост и молодая темноволосая женщина. И… никакого намека на присутствие кого-то еще.
– Одиночество? Только-то? – Она взяла его за руку и мысленно улыбнулась. Он не отпрянул – это хороший знак.
Он все еще не оборачивался.
– Вы не поймете. Бессмертие начинает восприниматься как наказание, а постоянная жажда – и пуще того. И то и другое становится ненавистным.
– И что же? Чем это хуже той жизни, которая уготована мне? Разве без вас я в меньшей опасности, чем рядом с вами? Вспомните круг моих кавалеров, вспомните Сан-Дезэспор. Разве моя невинность – защита от Сен-Себастьяна? Куда вы толкаете меня, Сен-Жермен?
Мягким движением она заставила его повернуться.
– Неужто моя любовь ничего не значит для вас? Он попытался высвободиться, она не пустила. Он решился на крайность и выдохнул с горьким смешком.
– Вы не первая. И не последняя.
– Я это знаю.– Взгляд ее наполнился болью, но голос был тверд.– Я не дурочка, но вам-то что за печаль?
Он мягко коснулся губами ее рта, поцелуй был почти невинным. Он ее ранил, он чувствовал, как она напряглась.
– Я знаю одно: мое чувство к вам уникально. Во мне только вы. Простите меня, Медлен.
Она обмякла и ткнулась лбом в его подбородок.
– Боже, какое счастье. Молчите. Не говорите более ничего.
Взглянув на тропу, Сен-Жермен с сожалением покачал головой.
– Ваши родичи нас скоро нагонят.
– Но у нас ведь есть еще время?
– Нет, – он прикоснулся к ее щеке.– Я приду к вам, Мадлен. Как только вы захотите. После вашего празднества я к вам приду.
Она судорожно схватила его за руку.
– Обещайте! Он улыбнулся.
– Вы – это я. А себя мне не обмануть.
Она хотела сказать еще что-то, но он закрыл ей губы ладонью. Тогда она принялась целовать его пальцы и не унялась, пока не поцеловала каждый из них.
– Смотрите же, Сен-Жермен!
Девушка побежала к лошадке, но взобраться в седло без посторонней помощи не смогла. Руки, ее поддержавшие, подрагивали, но были крепки. И, к огорчению всадницы, не позволили себе даже крошечной вольности.
– Благодарю вас, – холодно сказала Мадлен.
– Взгляните туда, – виновато откликнулся Сен-Жермен, указывая на двух всадников, появившихся в отдалении.– Граф и графиня. Они уже тут.
Он взлетел на коня, не опираясь на стремя.
– Они заметили нас, – сказала Мадлен и помахала графине рукой.
Хлопнув лошадку по крупу, она заставила ее спуститься с моста, потом обернулась и с легким оттенком надменности заявила:
– Я рада, что мы все-таки объяснились. Неведение, наверное, хуже всех зол. Оно томит и дает пищу сомнениям…
– Вы сомневались? – Он подъехал к ней ближе.– Мадемуазель, что это значит?
Мадлен ответила очень тихо, но Сен-Жермен услышал ее.
– Я не сомневалась в себе. Я… я только боялась что вы… что вы уже не хотите меня, что я вам успела наскучить… Я молода… вы повидали мир, в нем столько разного и… много соблазнов. И если вы из таких мужчин, то… то сердце мое будет разбито.
Он смотрел на нее напряженным, пристальным взглядом, явно не понимая, о чем ему говорят. Потом вдруг понял и рассмеялся.
– Все это вздор, Мадлен. Я давно не ищу приключений подобного рода. Со времен Элагабала, а этот цезарь жил более тысячи лет назад.
Он развернул жеребца так, чтобы видеть подъезжавшую парочку, и, понизив голос, добавил:
– В опере, которую я написал, есть сюрприз для вас, дорогая, но в чем он, я пока не скажу.
– Мадлен! Граф! – Графиня уже махала им хлыстиком. Сен-Жермен сдвинул в сторону своего бербера и спокойно продолжил:
– Буду рад познакомиться с вашим батюшкой, мадемуазель. Вы говорили, он прибудет сегодня?
Благодарно взглянув на него, Мадлен приняла предложенный тон:
– Да, к вечеру. Я жду его, признаюсь, со страхом. Он не был в Париже, с тех пор как я родилась, и, наверное, будет нуждаться в опеке. Это лишнее беспокойство, но граф д'Аржаньяк и тетушка так добры…
– Пустяки, моя милая. Я могу им заняться, – заявил добродушно Жервез и посмотрел на жену.– Надеюсь, Клодия, ты не против?
Графиня уставилась на него, как на что-то, чего никогда не видала.
– Вы вольны в своих поступках, Жервез. Но ваше внимание к моему брату доставит мне огромную радость. Вы это знаете, и незачем спрашивать – я, конечно же, за!
Подавив нервный вздох, она повернулась к Сен-Жермену:
– Я должна поблагодарить вас, граф, за то, что вы развлекали Мадлен. Уверена, наш разговор с Жервезом быстро бы ей наскучил. Мы с ним и на прогулках все что-нибудь выясняем. Спорим, бранимся…
– По пустякам, мое счастье, только по пустякам, – перебил супругу Жервез.– Но теперь между нами все ясно, не так ли?
– Да, – сухо кивнула графиня и покосилась на небо.– Боюсь, нам пора возвращаться. Брат скоро прибудет, его надо принять. Надеюсь, ты не огорчена, дорогая? Я знаю, какую радость тебе доставляют эти прогулки.
Мадлен поклонилась и светским тоном сказала:
– Увидеть отца – самая большая из радостей для дочери, с ним разлученной. Конечно мы едем домой. Граф, – обратилась она к Сен-Жермену, – еще раз благодарю за приятно проведенное время. Я больше не смею задерживать вас. Встретимся на приеме. И… репетируйте вашу оперу, не таясь. Будьте уверены, подсматривать я не буду.
Сен-Жермен поклонился, прижав к груди треуголку:
– Спасибо, Мадлен. Это был очаровательный день. Граф, графиня, я ваш покорный слуга.– Он пришпорил своего жеребца и взлетел на мост.– До завтра!
Какое-то время он сдерживал своего бербера, наблюдая, как стройная фигурка Мадлен исчезает за поворотом тропы, потом вновь спустился с моста и последовал за маленькой кавалькадой.
* * *
Отрывок из письма аббатисы Доминик де ла Тристесс дез Анж неизвестному покровителю ее сестры.
«2 ноября 1743 года.
…Монастырский врач, осмотревший бедняжку Люсьен, сказал, что с хорошим уходом и помощью Господа к ней могут вернуться как рассудок, так и здоровье.
Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы сделали для нее. Надеюсь, виолончель, вами посланная, побудит Люсьен обратиться к возвышенному искусству, чтобы найти в нем утешение, целительное для ее многострадальной души. Ежели в вашем прошлом есть нечто заставляющее вас страшиться Судного дня, будьте уверены:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Поток под мостом грохотал непрерывно, словно нетерпеливый любовник, барабанящий в закрытую дверь. Заводь, в которую он вливался, была местами подернута рябью, но там, где вода оставалась гладкой, в ней отражались две лошади, мост и молодая темноволосая женщина. И… никакого намека на присутствие кого-то еще.
– Одиночество? Только-то? – Она взяла его за руку и мысленно улыбнулась. Он не отпрянул – это хороший знак.
Он все еще не оборачивался.
– Вы не поймете. Бессмертие начинает восприниматься как наказание, а постоянная жажда – и пуще того. И то и другое становится ненавистным.
– И что же? Чем это хуже той жизни, которая уготована мне? Разве без вас я в меньшей опасности, чем рядом с вами? Вспомните круг моих кавалеров, вспомните Сан-Дезэспор. Разве моя невинность – защита от Сен-Себастьяна? Куда вы толкаете меня, Сен-Жермен?
Мягким движением она заставила его повернуться.
– Неужто моя любовь ничего не значит для вас? Он попытался высвободиться, она не пустила. Он решился на крайность и выдохнул с горьким смешком.
– Вы не первая. И не последняя.
– Я это знаю.– Взгляд ее наполнился болью, но голос был тверд.– Я не дурочка, но вам-то что за печаль?
Он мягко коснулся губами ее рта, поцелуй был почти невинным. Он ее ранил, он чувствовал, как она напряглась.
– Я знаю одно: мое чувство к вам уникально. Во мне только вы. Простите меня, Медлен.
Она обмякла и ткнулась лбом в его подбородок.
– Боже, какое счастье. Молчите. Не говорите более ничего.
Взглянув на тропу, Сен-Жермен с сожалением покачал головой.
– Ваши родичи нас скоро нагонят.
– Но у нас ведь есть еще время?
– Нет, – он прикоснулся к ее щеке.– Я приду к вам, Мадлен. Как только вы захотите. После вашего празднества я к вам приду.
Она судорожно схватила его за руку.
– Обещайте! Он улыбнулся.
– Вы – это я. А себя мне не обмануть.
Она хотела сказать еще что-то, но он закрыл ей губы ладонью. Тогда она принялась целовать его пальцы и не унялась, пока не поцеловала каждый из них.
– Смотрите же, Сен-Жермен!
Девушка побежала к лошадке, но взобраться в седло без посторонней помощи не смогла. Руки, ее поддержавшие, подрагивали, но были крепки. И, к огорчению всадницы, не позволили себе даже крошечной вольности.
– Благодарю вас, – холодно сказала Мадлен.
– Взгляните туда, – виновато откликнулся Сен-Жермен, указывая на двух всадников, появившихся в отдалении.– Граф и графиня. Они уже тут.
Он взлетел на коня, не опираясь на стремя.
– Они заметили нас, – сказала Мадлен и помахала графине рукой.
Хлопнув лошадку по крупу, она заставила ее спуститься с моста, потом обернулась и с легким оттенком надменности заявила:
– Я рада, что мы все-таки объяснились. Неведение, наверное, хуже всех зол. Оно томит и дает пищу сомнениям…
– Вы сомневались? – Он подъехал к ней ближе.– Мадемуазель, что это значит?
Мадлен ответила очень тихо, но Сен-Жермен услышал ее.
– Я не сомневалась в себе. Я… я только боялась что вы… что вы уже не хотите меня, что я вам успела наскучить… Я молода… вы повидали мир, в нем столько разного и… много соблазнов. И если вы из таких мужчин, то… то сердце мое будет разбито.
Он смотрел на нее напряженным, пристальным взглядом, явно не понимая, о чем ему говорят. Потом вдруг понял и рассмеялся.
– Все это вздор, Мадлен. Я давно не ищу приключений подобного рода. Со времен Элагабала, а этот цезарь жил более тысячи лет назад.
Он развернул жеребца так, чтобы видеть подъезжавшую парочку, и, понизив голос, добавил:
– В опере, которую я написал, есть сюрприз для вас, дорогая, но в чем он, я пока не скажу.
– Мадлен! Граф! – Графиня уже махала им хлыстиком. Сен-Жермен сдвинул в сторону своего бербера и спокойно продолжил:
– Буду рад познакомиться с вашим батюшкой, мадемуазель. Вы говорили, он прибудет сегодня?
Благодарно взглянув на него, Мадлен приняла предложенный тон:
– Да, к вечеру. Я жду его, признаюсь, со страхом. Он не был в Париже, с тех пор как я родилась, и, наверное, будет нуждаться в опеке. Это лишнее беспокойство, но граф д'Аржаньяк и тетушка так добры…
– Пустяки, моя милая. Я могу им заняться, – заявил добродушно Жервез и посмотрел на жену.– Надеюсь, Клодия, ты не против?
Графиня уставилась на него, как на что-то, чего никогда не видала.
– Вы вольны в своих поступках, Жервез. Но ваше внимание к моему брату доставит мне огромную радость. Вы это знаете, и незачем спрашивать – я, конечно же, за!
Подавив нервный вздох, она повернулась к Сен-Жермену:
– Я должна поблагодарить вас, граф, за то, что вы развлекали Мадлен. Уверена, наш разговор с Жервезом быстро бы ей наскучил. Мы с ним и на прогулках все что-нибудь выясняем. Спорим, бранимся…
– По пустякам, мое счастье, только по пустякам, – перебил супругу Жервез.– Но теперь между нами все ясно, не так ли?
– Да, – сухо кивнула графиня и покосилась на небо.– Боюсь, нам пора возвращаться. Брат скоро прибудет, его надо принять. Надеюсь, ты не огорчена, дорогая? Я знаю, какую радость тебе доставляют эти прогулки.
Мадлен поклонилась и светским тоном сказала:
– Увидеть отца – самая большая из радостей для дочери, с ним разлученной. Конечно мы едем домой. Граф, – обратилась она к Сен-Жермену, – еще раз благодарю за приятно проведенное время. Я больше не смею задерживать вас. Встретимся на приеме. И… репетируйте вашу оперу, не таясь. Будьте уверены, подсматривать я не буду.
Сен-Жермен поклонился, прижав к груди треуголку:
– Спасибо, Мадлен. Это был очаровательный день. Граф, графиня, я ваш покорный слуга.– Он пришпорил своего жеребца и взлетел на мост.– До завтра!
Какое-то время он сдерживал своего бербера, наблюдая, как стройная фигурка Мадлен исчезает за поворотом тропы, потом вновь спустился с моста и последовал за маленькой кавалькадой.
* * *
Отрывок из письма аббатисы Доминик де ла Тристесс дез Анж неизвестному покровителю ее сестры.
«2 ноября 1743 года.
…Монастырский врач, осмотревший бедняжку Люсьен, сказал, что с хорошим уходом и помощью Господа к ней могут вернуться как рассудок, так и здоровье.
Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы сделали для нее. Надеюсь, виолончель, вами посланная, побудит Люсьен обратиться к возвышенному искусству, чтобы найти в нем утешение, целительное для ее многострадальной души. Ежели в вашем прошлом есть нечто заставляющее вас страшиться Судного дня, будьте уверены:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78