– Ну, это дело поправимое. А чье бы ты хотел?
– А ты можешь менять лицо?
И увидел, как я сам себе многозначительно улыбнулся.
– На раз. Скажи только, кем бы ты хотел меня видеть.
– Самой собой, – ответил я.
– Я и есть та, кто я есть: твоя воображаемая любовь. Я такая, какой ты меня хочешь видеть.
– Но я не хочу, чтобы ты была мной. Это однозначно.
– Тогда кем?
– Можно выбрать кого угодно?
– Кого душа пожелает.
– Тогда как насчет Кимберли?
– Прекрасный выбор, – согласилась она. И в тот же миг лицо моей сказочной возлюбленной перестало быть моим и стало лицом Кимберли.
После этого все понеслось вскачь.
И в этой бешеной скачке мой кошмар где-то отстал, а ему на смену пришел фантастический эротический сон. Возможно, лучшего я и в жизни никогда не видывал.
И это тоже было неплохо. Самое худшее в этом (с того момента, когда я спас ее, пожертвовав собственной головой) было то, что я совершенно неожиданно проснулся и сон закончился.
Я помню ее (О Боже! Разве такое можно забыть!), но она улетучилась вместе с моим сном, и я не мог ее вернуть.
Более того, я охотно позволил бы вновь вырубить себя, будь я уверен, что она вернется.
Сколько снов и кошмаров я видел тогда там, на дне пропасти, но появилась она только в одном.
* * *
В своем последнем сне в той пропасти я пытался убежать от кого-то на нашем песчаном пляже в инвалидной коляске. Хотя я не мог повернуть шею и посмотреть, кто же за мной гонится, я был напуган до смерти. Пытаясь набрать скорость, я толкал и толкал колеса, но они застряли в песке и погружались все глубже и глубже, пока мое кресло и вовсе перестало двигаться.
Визжа от страха, я пробкой выскочил из кресла и кинулся бежать. Ноги служили мне прекрасно. Тогда какого черта я делал в инвалидной коляске? Вне себя от радости я было почувствовал себя в безопасности. Но тут мои ноги стали вязнуть в песке.
С каждым шагом я погружался все глубже и глубже. Довольно скоро я был уже по пояс в песке. И теперь, сколько бы ни старался, не мог продвинуться дальше ни на дюйм. Я попал в песчаную ловушку. Песок засасывал и тянул меня вниз, словно тяжелые брюки.
Я остолбенел от ужаса.
Попался. Вот сейчас сзади подбежит Он с топором, мачете или... бензопилой.
Это будет бензопила, неожиданно понял я.
Но ничего подобного не было слышно. Пока что.
Неужто Он сошел с дистанции?
Я прислушался. Шум моря, голоса птиц, жужжание насекомых, но никакого покашливания, чихания и рева бензопилы.
Я улыбнулся с облегчением.
И вдруг где-то там внизу, в песке, чьи-то руки стали ласкать мои ноги.
Проснулся я от собственного крика. Голова раскалывалась, но это был конец моей одиссеи, бесконечному странствию по сотне снов и кошмаров на дне пропасти.
Впрочем, некоторые из моих самых страшных кошмаров были приятнее того, что я нашел при возвращении в реальный мир.
Я лежал на спине, а по голове словно топтался слон. Все кости ломило, как будто по каждой из них трамвай проехался. Одни места онемели, другие – зудели, а третьи словно кто-то резал ножом.
Надо мной сновало бесчисленное множество мух и других перепончатокрылых. Одни садились на меня, другим было за радость лишь покружиться.
Неожиданно в поле моего зрения попал гриф-стервятник, и я вздрогнул.
По обе стороны круто убегали ввысь отвесные стены пропасти.
Серое небо над пропастью сулило скорый рассвет – или ночь.
Подо мной лежал Мат.
Тяжелое пробуждение
Мат напоминал комковатый теплый студень.
Впрочем, грех жаловаться. Если бы не он, в такое же дерьмо, вероятно, превратился бы и я.
И все одно он был отвратителен.
Подумать только, я проспал двое суток, а то и больше, на голом разлагающемся трупе.
Слава Богу, хоть на мне была кой-какая одежонка. По крайней мере, шорты. Похоже, в том месте, где я прижался к нему спиной, мы срослись. Кожа там зу-• дела со страшной силой. И еще мне казалось, что там кто-то извивается и ползает: по всей видимости, какие-то мерзкие твари попали в качестве начинки в наш бутерброд.
Но будет об этом.
О запахе и говорить не приходится.
В тот миг, когда до меня дошло, где я и что подо мной, я с диким воплем скатился с него.
Когда мы с ним расклеивались, звук был потрясающий. Представьте: вы роняете на кафельный кухонный пол огромную пышущую жаром пиццу, а потом часа через два пытаетесь ее отодрать.
Так вот, получите примерно такой же звук.
Но и это еще не все. Скатываясь с Мата, я прихватил с собой какую-то его частицу. Вернее, не одну: на спину налипли огромные куски мерзкой слизи.
Когда я начал отползать в сторону, меня стошнило. Затем пополз дальше. Удивительно, что я вообще мог двигаться. На фоне общего разбитого состояния я чувствовал себя так, словно пытался добраться до центра колеса смеха. Но я упорно продолжал ползти. Мне хотелось, чтобы между нами было много-много миль.
Но через десять шагов я, вероятно, рухнул.
Так и лежал: без сна, постанывая от мучительной боли.
Когда я в следующий раз поднял голову, было темно. Я сел, прислонившись к какому-то выпуклому камню.
Прямо над головой висела полная луна. Ее бледный свет вычерчивал отвесные стены расселины, освещая большую часть дна. В том числе и Мата.
Моего безмолвного напарника.
Он казался мне тогда почти что старым приятелем.
Давно потерянным дружком, с которым я однажды неплохо провел время, но который за последнее время очень сильно изменился к худшему – особенно по части личной гигиены.
У меня не было ни малейшего понятия, кто бы это мог быть.
Но, поглядывая на его залитый лунным светом труп, я поймал себя на мысли, что мое воображение превратило его в старого старателя. Он стал Уолтером Хьюстоном, а я – Богартом. Нам крупно не повезло – и ему сильнее, чем мне.
– Похоже, не видать нам кроличьей фермы, как своих ушей, Ленни, – посетовал я.
Не из того фильма. И совсем другие герои. Но именно это я и сказал.
– Все мы когда-нибудь превратимся в дерьмо, – вновь обратился я к нему.
Мне захотелось подползти и посмотреть ему в лицо. Как знать, возможно, я узнаю его. А, может, это Кит?
Что если Уэзли и Тельма эксгумировали Кита и приволокли сюда его тело, чтобы ввести нас в заблуждение... Нет.
Мат был слишком велик для Кита. Но и на Эндрю он не был похож. Опять не тот размер. К тому же тело пришлось бы вылавливать с морского дна.
Так кто же он тогда, черт побери? Или она? Мат мог быть и женщиной. В конце концов я ведь никогда не видел тело спереди. Но она не могла быть женщиной из нашей группы – все наши были наверху, когда тело уже лежало здесь.
Но, собственно говоря, и Тельму я там не видел. Это всего лишь мои предположения, что именно она напала на меня сзади.
Впрочем, Мат был слишком крупным для Тельмы, да и формы у него были иные.
В сущности, его фигура вовсе не походила на женскую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102