Это поможет доказать предумышленность его действий.
– Как будто он когда-нибудь предстанет пред судом, – язвительно заметила Конни.
– Чем бы все это ни закончилось, – возразила Кимберли, – было бы совсем неплохо, если бы Руперт подробно описал ситуацию в целом. Возможно, только в таком случае кто-нибудь когда-нибудь узнает, что здесь произошло.
– Только если я умру, – пробурчала Конни, – мне будет на это глубоко начхать.
– Билли, ты все же расскажи ему остальное.
– Ладно. Дай-ка вспомнить. – Помолчав несколько секунд, она продолжила: – Решив, что идеальным местом будет остров, Уэзли начал рассматривать возможные варианты. Вначале он подумывал об островах в Висконсине и на озере Мичиган. Ну, на реках и озерах. Он сконцентрировал внимание на Среднем Западе. Вероятно потому, что вырос в этой местности: Он родом из окрестностей Чикаго. Но стоило ему взглянуть на все это немножечко пошире, он в тот же миг понял, что идеальным местом могут стать Багамы. Живописные тропические острова с прекрасной погодой. Удобно расположенные неподалеку от побережья Флориды. Регулярные авиарейсы. Но больше всего он обрадовался, когда узнал, что там сотни необитаемых островов.
– Он выбрал вовсе не из их числа, – возразил я.
– Это потому, что прочитал о клетках. Ему случайно попалась на глаза статья в старом журнале...
– Эрин и Алиса рассказали мне об этом.
– Когда он увидел этот материал о клетках для горилл...
– То подумал, что преставился и вознесся на небеса, – закончила за нее Кимберли.
– Если ты еще не успел заметить, – съязвила Конни, – мы на небесах боженьки Уэзли.
– И обстоятельства, похоже, ему во всем благоприятствовали, – продолжала Билли. – Просто невероятно. Сначала он находит абсолютно идеальное место для осуществления своих грязных планов. Пока что только на бумаге. Затем оказывается, что мы с Эндрю собираемся отметить двадцатую годовщину нашей свадьбы. – С притворным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей горечью, она продекламировала: – Почему бы не зафрахтовать яхту, не отправиться на Багамы и не отпраздновать это событие всей семьей?
– Мысль была действительно превосходной, – признала Кимберли.
– Превосходной-то превосходной... пока... – Она осеклась, и я услышал, как Билли заплакала.
По Эндрю, своему мужу. Так я тогда подумал. Или, может быть, она горевала обо всем сразу. Ведь она не только стала вдовой в двадцатую годовщину своей свадьбы, но ее саму и ее дочь заперли в клетках и держали, как рабов, для удовлетворения прихотей пары сумасшедших извращенцев. Могла она плакать и по другим. Мужа Кимберли тоже убили, а сама Кимберли оказалась в клетке. По близнецам тоже – Эрин и Алисе.
Все пятеро потеряли тех, кого любили. Над всеми пятью измывались Уэзли и Тельма: избивали, хлестали, как скотину, насиловали, и одному Богу известно, что делали еще.
Удивительно, что они все не рыдали белугами.
Но так и слез не хватит. Сейчас, видно, пришла очередь Билли.
Кимберли все еще держала меня за руку.
– Отпусти, – шепнул я.
Ее пальцы разжались, я освободил руку и стал нащупывать дорогу вдоль передней стенки ее клетки. Миновав открытый участок, я подошел к клетке Билли. Она все еще плакала.
– Билли? – позвал я.
– Руперт?
Прижавшись телом к клетке, я просунул в нее вытянутые руки.
– Сюда.
Билли нащупала мои руки и вошла между ними. Мы обнялись, образовав бутерброд с начинкой из металлических прутьев. Билли беззвучно рыдала. От всхлипов и оханья тело ее вздрагивало. Тогда я начал гладить ее по спине, но гладкая прежде кожа теперь топорщилась рубцами и струпьями – следами побоев. Когда я нечаянно прикоснулся к одному из них, она слегка вздрогнула.
– Прости, – шепнул я.
– Ничего, милый.
Тогда и я расплакался.
Боясь причинить боль, я перестал гладить ее по спине. Некогда я опустил руки, она сказала:
– Нет, обними меня. И не отводи руки.
Так что я снова завел их ей за спину, но очень нежно.
Ревнивые суки
– Чем это вы там занимаетесь, черт возьми? – выкрикнула Конни.
– Заткнись! – цыкнула на нее Кимберли.
– Ничего мы не делаем, – отозвался я. Что было сущей правдой. Мы только обнимались, а Билли продолжала плакать.
– Слава Богу, с тобой все в порядке, – прошептала Билли. Ее дыхание щекотало мои губы. Затем там оказались ее губы, влажные и приоткрытые – они прижались к моим. Это был поцелуй, но так меня в жизни никто не целовал. Когда мы целовались, она все еще плакала. Было немножко странновато, но жутко приятно.
До этого я упорно пытался проигнорировать то обстоятельство, что ее обнаженные груди прижимались ко мне. Не хочется замечать таких вещей, когда в твоих объятиях плачущая женщина. Но теперь, когда мы начали целоваться, вспомнить об этом мне показалось вполне естественным.
Они протиснулись между прутьями и так мягко и пружинисто касались моей груди.
Во время поцелуя я стал извиваться, чтобы потереться о них. Мы оба взмокли от пота, и наша кожа стала скользкой, словно умащенная маслом. Ее набрякшие соски скользили по моей груди, словно маленькие язычки.
Я допытался немного отодвинуться, чтобы Билли не почувствовала мою эрекцию, но она крепко держала меня, и я не смог этого сделать.
Это был необыкновенно страстный поцелуй.
Когда он закончился, Билли, похоже, больше не плакала. Но мы оба запыхались. И она не отпускала меня. Ее руки были обвиты вокруг меня так же, как перед поцелуем. Мы оставались тесно прижатыми друг к другу.
– Спасибо, милый, – шепнула она.
– Не за что.
Билли тихонько хмыкнула, но ничего не сказала.
– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Кимберли.
– Уже гораздо лучше, – ответила Билли.
– Еще бы, – отозвалась Конни.
– Почему ты вечно ворчишь? – эта реплика пришла от Эрин и была первой, которую кто-либо из близняшек сделал с тех пор, как я отошел от их клетки. И я усмехнулся.
– Чтоб тебя в задницу! – огрызнулась Конни.
– Тебе того же и побольше. Тут уж не выдержала Алиса.
– Эрин! Тсс!
– Какая она стерва!
– Это ты дерьмоедка и шлюха! – закричала Конни.
– Дети, прекратите! – возмутилась Кимберли. – Давайте не ссориться между собой.
– Просрись! – кинула ей Конни.
Кимберли рассмеялась.
Билли, все еще находясь в моих объятиях, крикнула:
– Конни! Перестань! Что с тобой, черт побери, происходит?
– Ничего особенного. И с чего бы мне это? Моя голозадая мамуля в темноте тискается с моим парнем...
– Мы не тискаемся, – возразила Билли.
– С моим бывшим парнем. С получившим отставку размазней, гребаным неудачником и слюнтяем... Едва слышно Билли шепнула мне:
– Подойди к ней и обними.
– Да ты шутишь!
– Нет, вполне серьезно. Ступай.
– Сомневаюсь, чтобы ей это понравилось.
– Да она только этого и хочет. Иди к ней, пусть она увидит, что ты к ней неравнодушен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Как будто он когда-нибудь предстанет пред судом, – язвительно заметила Конни.
– Чем бы все это ни закончилось, – возразила Кимберли, – было бы совсем неплохо, если бы Руперт подробно описал ситуацию в целом. Возможно, только в таком случае кто-нибудь когда-нибудь узнает, что здесь произошло.
– Только если я умру, – пробурчала Конни, – мне будет на это глубоко начхать.
– Билли, ты все же расскажи ему остальное.
– Ладно. Дай-ка вспомнить. – Помолчав несколько секунд, она продолжила: – Решив, что идеальным местом будет остров, Уэзли начал рассматривать возможные варианты. Вначале он подумывал об островах в Висконсине и на озере Мичиган. Ну, на реках и озерах. Он сконцентрировал внимание на Среднем Западе. Вероятно потому, что вырос в этой местности: Он родом из окрестностей Чикаго. Но стоило ему взглянуть на все это немножечко пошире, он в тот же миг понял, что идеальным местом могут стать Багамы. Живописные тропические острова с прекрасной погодой. Удобно расположенные неподалеку от побережья Флориды. Регулярные авиарейсы. Но больше всего он обрадовался, когда узнал, что там сотни необитаемых островов.
– Он выбрал вовсе не из их числа, – возразил я.
– Это потому, что прочитал о клетках. Ему случайно попалась на глаза статья в старом журнале...
– Эрин и Алиса рассказали мне об этом.
– Когда он увидел этот материал о клетках для горилл...
– То подумал, что преставился и вознесся на небеса, – закончила за нее Кимберли.
– Если ты еще не успел заметить, – съязвила Конни, – мы на небесах боженьки Уэзли.
– И обстоятельства, похоже, ему во всем благоприятствовали, – продолжала Билли. – Просто невероятно. Сначала он находит абсолютно идеальное место для осуществления своих грязных планов. Пока что только на бумаге. Затем оказывается, что мы с Эндрю собираемся отметить двадцатую годовщину нашей свадьбы. – С притворным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей горечью, она продекламировала: – Почему бы не зафрахтовать яхту, не отправиться на Багамы и не отпраздновать это событие всей семьей?
– Мысль была действительно превосходной, – признала Кимберли.
– Превосходной-то превосходной... пока... – Она осеклась, и я услышал, как Билли заплакала.
По Эндрю, своему мужу. Так я тогда подумал. Или, может быть, она горевала обо всем сразу. Ведь она не только стала вдовой в двадцатую годовщину своей свадьбы, но ее саму и ее дочь заперли в клетках и держали, как рабов, для удовлетворения прихотей пары сумасшедших извращенцев. Могла она плакать и по другим. Мужа Кимберли тоже убили, а сама Кимберли оказалась в клетке. По близнецам тоже – Эрин и Алисе.
Все пятеро потеряли тех, кого любили. Над всеми пятью измывались Уэзли и Тельма: избивали, хлестали, как скотину, насиловали, и одному Богу известно, что делали еще.
Удивительно, что они все не рыдали белугами.
Но так и слез не хватит. Сейчас, видно, пришла очередь Билли.
Кимберли все еще держала меня за руку.
– Отпусти, – шепнул я.
Ее пальцы разжались, я освободил руку и стал нащупывать дорогу вдоль передней стенки ее клетки. Миновав открытый участок, я подошел к клетке Билли. Она все еще плакала.
– Билли? – позвал я.
– Руперт?
Прижавшись телом к клетке, я просунул в нее вытянутые руки.
– Сюда.
Билли нащупала мои руки и вошла между ними. Мы обнялись, образовав бутерброд с начинкой из металлических прутьев. Билли беззвучно рыдала. От всхлипов и оханья тело ее вздрагивало. Тогда я начал гладить ее по спине, но гладкая прежде кожа теперь топорщилась рубцами и струпьями – следами побоев. Когда я нечаянно прикоснулся к одному из них, она слегка вздрогнула.
– Прости, – шепнул я.
– Ничего, милый.
Тогда и я расплакался.
Боясь причинить боль, я перестал гладить ее по спине. Некогда я опустил руки, она сказала:
– Нет, обними меня. И не отводи руки.
Так что я снова завел их ей за спину, но очень нежно.
Ревнивые суки
– Чем это вы там занимаетесь, черт возьми? – выкрикнула Конни.
– Заткнись! – цыкнула на нее Кимберли.
– Ничего мы не делаем, – отозвался я. Что было сущей правдой. Мы только обнимались, а Билли продолжала плакать.
– Слава Богу, с тобой все в порядке, – прошептала Билли. Ее дыхание щекотало мои губы. Затем там оказались ее губы, влажные и приоткрытые – они прижались к моим. Это был поцелуй, но так меня в жизни никто не целовал. Когда мы целовались, она все еще плакала. Было немножко странновато, но жутко приятно.
До этого я упорно пытался проигнорировать то обстоятельство, что ее обнаженные груди прижимались ко мне. Не хочется замечать таких вещей, когда в твоих объятиях плачущая женщина. Но теперь, когда мы начали целоваться, вспомнить об этом мне показалось вполне естественным.
Они протиснулись между прутьями и так мягко и пружинисто касались моей груди.
Во время поцелуя я стал извиваться, чтобы потереться о них. Мы оба взмокли от пота, и наша кожа стала скользкой, словно умащенная маслом. Ее набрякшие соски скользили по моей груди, словно маленькие язычки.
Я допытался немного отодвинуться, чтобы Билли не почувствовала мою эрекцию, но она крепко держала меня, и я не смог этого сделать.
Это был необыкновенно страстный поцелуй.
Когда он закончился, Билли, похоже, больше не плакала. Но мы оба запыхались. И она не отпускала меня. Ее руки были обвиты вокруг меня так же, как перед поцелуем. Мы оставались тесно прижатыми друг к другу.
– Спасибо, милый, – шепнула она.
– Не за что.
Билли тихонько хмыкнула, но ничего не сказала.
– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Кимберли.
– Уже гораздо лучше, – ответила Билли.
– Еще бы, – отозвалась Конни.
– Почему ты вечно ворчишь? – эта реплика пришла от Эрин и была первой, которую кто-либо из близняшек сделал с тех пор, как я отошел от их клетки. И я усмехнулся.
– Чтоб тебя в задницу! – огрызнулась Конни.
– Тебе того же и побольше. Тут уж не выдержала Алиса.
– Эрин! Тсс!
– Какая она стерва!
– Это ты дерьмоедка и шлюха! – закричала Конни.
– Дети, прекратите! – возмутилась Кимберли. – Давайте не ссориться между собой.
– Просрись! – кинула ей Конни.
Кимберли рассмеялась.
Билли, все еще находясь в моих объятиях, крикнула:
– Конни! Перестань! Что с тобой, черт побери, происходит?
– Ничего особенного. И с чего бы мне это? Моя голозадая мамуля в темноте тискается с моим парнем...
– Мы не тискаемся, – возразила Билли.
– С моим бывшим парнем. С получившим отставку размазней, гребаным неудачником и слюнтяем... Едва слышно Билли шепнула мне:
– Подойди к ней и обними.
– Да ты шутишь!
– Нет, вполне серьезно. Ступай.
– Сомневаюсь, чтобы ей это понравилось.
– Да она только этого и хочет. Иди к ней, пусть она увидит, что ты к ней неравнодушен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102