В 1959 году он поднял самолет в воздух последний раз: начали сказываться тяжелые раны войны. Но и на земле Николай Григорьевич не расстался с авиацией — руководил полетами в научно-исследовательском летно-испытательном, центре. Несколько лет ушло у него на работу над этой книгой. Я рад выходу в свет книги Николая Богданова — славной страницы героической истории авиации дальнего действия, написанной честным и мужественным человеком.
В. П. Драгомирецкий, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации.
ПРИНИМАЕМ БОЙ
В начале февраля 1941 года, когда наш экипаж, выполняя пассажирский рейс на двухмоторном ДС-3 по маршруту Тбилиси — Москва — Тбилиси, произвел посадку в Воронеже и заночевал там, меня неожиданно вызвал начальник аэропорта, протянул мне радиограмму. Командиру экипажа Богданову предлагалось срочно выехать в Москву в управление кадров главного управления ГВФ. Радиограмма была подписана начальником Грузинского управления ГВФ Чанкотадзе. Я с недоумением посмотрел на начальника аэропорта. Он пожал плечами:
— Ничего сказать не могу, сам не знаю, в чем дело. Возьми в бухгалтерии требование на билет, поезд на Москву будет через час, успеешь. До станции доедешь в моей машине. — И он протянул мне руку.
Коротко написав находившейся в Тбилиси жене, что по вызову выехал в Москву, я распрощался с экипажем и уехал на вокзал. Лежа на верхней полке в скором поезде, я до самой Москвы размышлял о возможных причинах такого срочного вызова. Вначале было подумал, что меня переводят в другое территориальное управление. Но тогда зачем такая спешка? Выехать для получения нового назначения я мог бы и после прилета в Тбилиси.
Все скоро разъяснилось. В управлении кадров мне объявили, что приказом Народного комиссара обороны СССР от 11 февраля 1941 года я, как и многие другие летчики ГВФ, призван в армию и назначен командиром корабля во вновь формируемый 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк. Здесь же в главном управлении я встретил своих товарищей по работе — летчиков Василия Вагина и Николая Бородина. Они прибыли из Тбилиси и были назначены в тот же полк.
Руководство Аэрофлота устроило для нас нечто вроде торжественных проводов. Всех нас — человек шестьдесят — собрали в конференц-зале на третьем этаже большого здания на улице Разина, где тогда находилось управление. Начальник главного управления ГВФ генерал-майор авиации В. С. Молоков и начальник политуправления ГВФ бригадный комиссар И. С. Семенов поблагодарили нас за работу, пожелали успешной службы в армии. Вместе с командиром полка подполковником А. Е. Головановым мы в тот же день отправились на вокзал, чтобы выехать к месту формирования полка — в Смоленск.
В сгустившихся морозных сумерках паровоз выдохнул огромные клубы пара, тронулся с места и, ускоряя ход, потянул за собой от платформы Белорусского вокзала состав, перрон с провожавшими остался позади.
Со мной в купе ехали пилоты нашею Грузинского управления ГВФ. мой близкий друг, жизнерадостный говорун и шутник Василий Вагин, замкнутый и молчаливый Николай Бородин и пилот Московского управления Александр Лисичкин — красавец, хороший музыкант, никогда не расстающийся со своим баяном.
Неожиданная перемена в жизни волновала нас, но мы старались в разговоре не касаться этой темы. Шутили, подтрунивали друг над другом. Николай Бородин попросил Лисичкина спеть.
Саша взял баян, повременил, раздумывая, потом медленно растянул мехи, перебрал длинными пальцами клавиши, взял несколько аккордов и, аккомпанируя себе, запел красивым чистым тенором любимую тогда всеми летчиками песню: «Любимый город…» На песню потянулись летчики из других купе, присоединялись к запевале, и мощно, бередя наши души, зазвучали слова: «В далекий край товарищ улетает, родные ветры вслед за ним летят…»
Улеглись не скоро, спев в заключение наш авиационный марш: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…» Всем не спалось. Долго вполголоса переговаривались между собой. Только к полуночи наступила тишина, погас свет, каждый остался наедине со своими мыслями. А поезд все дальше и дальше уносил нас от Москвы. За окнами мелькали огоньки полустанков, на миг они высвечивали неподвижную фигуру Вагина. Он лежал на нижней полке, заложив руки за голову — тоже не спал. О чем думал он? Наверное, о том же, что и я.
Незадолго до этого дня мне довелось быть участником конференции по обмену опытом применения оптимальных режимов при высотно-скоростных полетах на ПС-40 (почтовый скоростной двухмоторный самолет конструкции А. А. Архангельского).
В те годы произошел качественный скачок в нашей авиации. Мы получили новую технику: высотно-скоростные почтовые и пассажирские самолеты, радиомаяки, приводные радиостанции. От полетов на малых высотах с визуальной ориентировкой передовые летчики решительно отказались.
Опыт летчиков-новаторов и передовиков Аэрофлота, регулярные полеты в плохих погодных условиях, в ходе которых успешно использовались бортовые и наземные радионавигационные средства, привлекли внимание командования Военно-Воздушных Сил страны. Не случайно группа авиационных командиров во главе с командующим ВВС Я. В. Смушкевичем активно участвовала в работе конференции. Присутствие военных летчиков, прославленных героев, сражавшихся с фашистами в небе Испании, с белофиннами и японскими самураями, их откровенные беседы с нами в перерывах между заседаниями создали особую, дружескую атмосферу. Мне вспомнилось выступление Бориса Галицкого, одного из лучших летчиков Восточно-Сибирского управления ГВФ, который в конце своей корочкой, очень содержательной речи сказал:
— Заверяем Коммунистическую партию и Советское правительство в том, что летчики гражданской авиации всегда готовы сесть за штурвал боевых самолетов и, если потребуется, будут с честью защищать Страну Советов.
Зал бурными аплодисментами приветствовал эти слова.
Тогда, мне кажется, никто из присутствующих на конференции не думал, что такое время наступит очень скоро.
От будущего мысли мои перенеслись в детство, в юность. Были они нелегкими, как и у многих, родившихся в предреволюционные годы. Мой отец Григорий Дмитриевич и мать Фекла Никифоровна были выходцами из бедных крестьянских семей Витебской губернии. Земли мой дед выделить им не мог. На другой день после свадьбы, собрав свои жалкие пожитки, молодые уехали в город на поиски работы. Найти в Витебске постоянную работу мои родители не смогли. В поисках заработка судьба забросила их в Ригу. Отцу там повезло — устроился работать на пивоваренном заводе. В Риге я и родился. Но вскоре отец и мать с двумя малыми детьми — мной и годовалым моим братишкой Валей — вернулись в родные края, в Белоруссию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88