Раньше проигрыш вылета часто задерживался, а то и вовсе срывался: поздно приходили данные о времени нанесения удара — ведь только зная его, можно установить время выхода на цель каждого экипажа. Затем мы решили не ждать, а составлять график и делать проигрыш, беря за начало отсчета условное время выхода на цель командира группы наведения. В итоге штурманам оставалось лишь заменить в своих расчетах условное время фактическим.
Теперь и КП стал совсем другим. В начале войны на КП были пара столов, телефон, который непрерывно звонил, теснота, толчея, раздраженные крики; на узле связи всего один приемник… А теперь командно-штурманский пункт — это целый комплекс: телеграф, комната операторов, кабинет командира, большой класс для изучения задания, комната диспетчера, у которого прямая связь со штабами полка и дивизии и стартом…
Боевую задачу полк получил во второй половине дня. Она оставалась прежней, обеспечивать наведение, обозначение и освещение цели — порта Свинемюнде — на период бомбардировочного удара всем авиакорпусом. Прежними оставались и направление захода на цель, и маршрут полета. Неизвестным пока было только время удара.
Когда мы с Жердевым выходили из аппаратной телеграфа, теплое весеннее солнце уже склонялось к высоким распускающимся липам старинного парка, окружавшего со всех сторон наш небольшой гарнизон. Воздух был чист и прозрачен, пахло свежей зеленью, дышалось легко.
Около столовой было по-праздничному весело, там раздавался заразительный хохот, переливчато играла гармошка. Неподалеку от штурманского класса сидели и стояли сержанты, среди них — известный весельчак и гармонист, щеголеватый, с черным кучерявым чубом, черноглазый красавец гвардии старшина Анатолий Давыдов и начальник связи 2-й эскадрильи гвардии старшина Гурняк. Звонкими и задорными голосами они пели. Мы с Жердевым невольно остановились, любуясь полной жизни и веселья молодежью. Через несколько часов эти ребята полетят в бой…
На КП тихо. В большой комнате сидят, развернув карты и бортжурналы, штурманы и командиры кораблей, все сосредоточенно готовятся к полету. На огромной доске, в левой ее части, синоптическая карта: прогноз погоды по маршруту, схема и вертикальный разрез погоды на всем пути полета бомбардировщиков. Справа на доске — крупномасштабная схема военно-морской базы и порта Свинемюнде. На ней четко обозначено плотное полукольцо — расположение зенитной артиллерии и прожекторов. С юга и запада на глубину до 12 километров порт прикрыт примерно двадцатью зенитными батареями. Рядом аэродром ночных истребителей. На схеме четко отмечены и места сосредоточения в порту транспортов и боевых кораблей. Их немало — гитлеровцы пытаются эвакуировать свои войска в Швецию.
Нашим самолетам придется первыми выйти на цель, принять на себя весь огонь противовоздушной обороны противника. Летчики внимательно вглядываются в схему, делают пометки на своих картах…
В 18.40 проработка задания закончена. Летчики докладывают, что к выполнению задания готовы. Проверяем их подготовку, и экипажи отправляются к самолетам.
На КП остались начальник штаба и два офицера. В полку было заведено правило: в случае необходимости офицеры связи немедленно объезжали на машинах все корабли и сообщали последние уточнения и распоряжения Наши войска наступали стремительно, наземная обстановка менялась столь же стремительно, изменялась линия фронта, и уточнения и дополнения приходилось сообщать экипажам даже перед выруливанием на старт.
…Иду вдоль стоянок самолетов и слышу, как командир эскадрильи Илья Земляной что-то горячо доказывает командиру корабля Подгородневу. Подхожу:
— В чем дело, товарищ Земляной, о чем такой горячий спор да еще перед самым вылетом?
— Да вот у меня с лейтенантом Подгородневым небольшой разговор, товарищ командир.
— А конкретнее?
Земляной посмотрел на Подгороднева и решительно заявил:
— Командир корабля гвардии лейтенант Подгороднев болен. Я считаю, что нет нужды лететь больному на задание.
— Вы что, больны и лететь на задание собираетесь? — спрашиваю лейтенанта.
— Нет, товарищ командир, не болен. Вчера немного недомогал, а сегодня нет, лететь могу.
— Может быть, действительно вам следует отдохнуть? Запасные экипажи у нас есть.
Глядя на меня умоляюще, Подгороднев, волнуясь. проговорил:
— Товарищ подполковник, прошу вас, я совсем здоров, напрасно командир эскадрильи беспокоится… И тем более, это, может быть, действительно наш последний полет, пропустить его мне нельзя. Как это — отдыхать, когда все полетят на задание? Прошу вас…
Ясные и выразительные глаза молодого командира корабля с надеждой смотрели на меня.
Я знал, как трудно остаться на земле, особенно в такое время, когда решается исход войны — войны, которой были отданы все силы, долгие четыре года.
Мы с Земляным не имели права отказать сегодня этому командиру корабля лететь, в последний раз посчитаться с врагом.
— Хорошо. Летите. Пусть врач Иванов мне доложит, что он допускает вас к полету.
Распорядившись так, я не сомневался, что Иванов допустит Подгороднева к полетам и при этом авторитет командира эскадрильи не будет ущемлен…
Наконец мы получили данные о времени удара.
В 20.00 начался взлет. Над аэродромом плывет высокая облачность, на западе ее края горят розовым огнем. Большой, пожелтевший диск солнца уже коснулся светлой полосы горизонта, а потом, вспыхнув, залил ярким ослепительным блеском далекие поля, гряды лесов я крышу высокого красного здания в дальнем поселке.
На старт один за другим выруливают тяжелые бомбардировщики, натужно взревев моторами, разбегаются и уходят в небо. Двадцать три самолета, несмотря на тяжелые условия взлета с размокшего от недавних проливных дождей аэродрома, поднялись в воздух всего за двадцать минут. Первым взлетел командир группы наведения гвардии майор Николай Готин, за ним скрылись в розовом блеске зари корабли Земляного, Гришина, Винарского, ушел в небо и самолет Подгороднева, затем стали взлетать корабли и других эскадрилий. С взлетом последнего самолета аэродром опустел и затих.
Центр боевого управления переместился на приемопередающий радиоузел полка. Здесь хозяйничает начальник связи полка гвардии капитан Маковский. Он старый, опытный радист 1-го класса, известный мастер радиосвязи ГВФ. Своим опытом и знаниями он умело и охотно делится с молодежью. Вот и теперь он ревниво следит за работой своих воспитанников — радистов Титова, Санникова и Ляховой, склонившихся над приемниками. На узле тихо, только слышны тонкие звуки «морзянки» — сигналы самолетов.
За десять — пятнадцать минут все корабли вступили в связь с радиоузлом командного пункта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88