Корпус понес большие потери, оставшиеся люди вымотаны беспрерывными боями.
Во время этого разговора, при котором присутствовали Пуркаев и я, вошел Вашугин. Мы заметили, как он побледнел, но не придали этому особого значения. Подумали, просто переживает человек за неудачу, в которой и он отчасти был повинен. Никто и не мог предполагать, какой это был для него удар. Не дождавшись конца разговора, Вашугин ушел».
Через некоторое время стало известно, что он тут же застрелился.
Как начальник Генерального штаба Жуков даже в горячие дни боев на южном направлении постоянно был в курсе обстановки на других фронтах, его систематически информировал об этом заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин. По докладам Ватутина Жуков знал, что на северо-западном и западном направлениях до сих пор нет твердого руководства войсками, части и соединения ведут бой с противником разрозненно, никакого взаимодействия между ними нет, и, как пишет в своих воспоминаниях Жуков, там «происходила полная неразбериха». Ватутин сообщал, что командующие фронтами не имеют регулярной связи с армиями. Генеральный штаб не может добиться от них точных сведений ни о своих войсках, ни о войсках противника.
Почему тогда так плохо обстояло дело со связью? В статье, опубликованной много лет спустя, в 1971 году, на это дает ответ маршал войск связи И. Т. Пересыпкин. То, о чем он пишет, было на самом деле, но даже невоенного человека сегодня поражает крайняя непредусмотрительность наших руководителей:
«Существовало мнение, что в случае возникновения войны основным средством управления в оперативно-стратегическом звене явится проводная связь. При этом считалось, что она будет полностью осуществляться по постоянным линиям Народного комиссариата связи… Поэтому к началу войны Генеральный штаб не имел собственных линейных частей и заранее подготовленных укрытых резервных и запасных узлов связи».
Что же после всего этого пенять на плохую связь, если она просто не была создана заблаговременно? Даже для Генерального штаба и Верховного Командования связь была организована уже после начала боевых действий. Вот что об этом пишет тот же Пересыпкин:
«В начале войны в распоряжении Генерального штаба находился только один узел связи… Но вскоре узел пришлось разделить на две части. Основная его часть располагалась на станции метро „Кировская“… Это был оперативный узел, предназначенный для связи со штабами фронтов и армий… Для прямых переговоров Верховного Главнокомандующего и руководства Генерального штаба в Кремле и в здании Генштаба были установлены специальные переговорные аппараты Бодо».
О том, каково было положение со связью, свидетельствует в своих воспоминаниях и Жуков (я привожу его слова опять из рукописи):
«Положение войск Западного фронта, — пишет он, — осложнялось еще и тем, что штабы армий не имели связи со штабом фронта и между армиями. Управление внутри армий было крайне неорганизованно. В войсках появились нервозность и неуверенность в дальнейших действиях, начались большие осложнения со снабжением боеприпасами, горюче-смазочными материалами и проч.».
На той стороне, первые дни
Запустив огромную машину войны и убедившись, что танковые армады и полевые войска, следующие за ними, начали перемалывать все на своем пути, верховное командование во главе с Гитлером переехало из Берлина в новую ставку. Эта ставка была построена специально для руководства операциями против Советского Союза. Она находилась в Восточной Пруссии, недалеко от города Растенбург, рядом с системой Мазурских озер. Гитлеровское командование стремилось к тому, чтобы находиться вне воздействия английской авиации, которая в эти дни интенсивно бомбила города Германии. Строительство ставки началось еще в 1940 году. Был выбран огромный лесной массив, в котором проложили дороги, построили служебные и жилые помещения, подземный мощный узел связи, неуязвимый для бомбардировки с воздуха. К тому времени, когда сюда переселилось командование, узел связи функционировал полностью.
В ставке было несколько зон. Все эти зоны обнесены общим проволочным заграждением и минными полями. Проехать сюда можно было только по определенным дорогам, пройдя проверку на нескольких контрольных пунктах. В лес была проведена и железнодорожная ветка, по которой приходили эшелоны специального назначения.
Ставка была построена с таким расчетом, чтобы она могла работать без помех в любое время года. Для этого были созданы помещения двух типов: длинные дома — деревянные, утепленные на зиму, в которых располагались служебные помещения, залы для заседаний, кабинеты. И здесь же рядом, глубоко в земле, — железобетонные бункера. Они обеспечивали безопасность при бомбардировках, в них можно было жить длительное время. В этих бомбоубежищах были небольшие служебные кабинеты, комнаты для совещаний и квартиры, в которых жили офицеры центрального руководства. Причем все было продумано с немецкой педантичностью, Бункера были построены не то чтобы тесно, но экономно, вроде вагонов: в коридоре с правой и левой стороны, напротив друг друга, располагались рабочие комнаты, в них были шкафы, сейфы, вделанные в стены, а также необходимые санитарные узлы. Все это имело центральное отопление, было электрифицировано и радиофицировано.
Одну. из таких зон занимал ОКВ — штаб верховного командования вермахта. Неподалеку, под городом Ангербургом, в таких же помещениях располагался генеральный штаб сухопутных войск во главе с Гальдером и штаб люфтваффе — военно-воздушных сил.
В северной части этого лесного массива, неподалеку от штаба верховного командования, находилась небольшая, но самая главная, секретная личная зона Гитлера. В ней кроме Гитлера жили наиболее приближенные государственные деятели -Геринг, Гиммлер. Из военных тут жили только Кейтель и Йодль. Бетонный бункер Гитлера имел стены шестиметровой толщины. На поверхности были построены длинные помещения с залами для совещаний, небольшое казино, здесь же находился узел связи.
Вся эта зона, и особенно личная зона Гитлера, охранялась отборнейшими эсэсовцами из батальона личной охраны фюрера. Командир этого батальона был и комендантом лагеря, он руководил всей системой контрольно-пропускных пунктов и целой системой постов, которые выставлялись днем и ночью во многих местах.
Под густыми кронами деревьев дома, покрашенные в серо-зеленый цвет немецких мундиров, выглядели в этой тихой, отгороженной от всего мира зоне довольно мрачно. Сам Гитлер назвал это место «Волчьим логовом» — «Вольфшанце»…
Надо сказать, что во все время войны никто не знал о существовании «Волчьего логова», за исключением немногих лиц, работа которых была связана с верховным командованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Во время этого разговора, при котором присутствовали Пуркаев и я, вошел Вашугин. Мы заметили, как он побледнел, но не придали этому особого значения. Подумали, просто переживает человек за неудачу, в которой и он отчасти был повинен. Никто и не мог предполагать, какой это был для него удар. Не дождавшись конца разговора, Вашугин ушел».
Через некоторое время стало известно, что он тут же застрелился.
Как начальник Генерального штаба Жуков даже в горячие дни боев на южном направлении постоянно был в курсе обстановки на других фронтах, его систематически информировал об этом заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин. По докладам Ватутина Жуков знал, что на северо-западном и западном направлениях до сих пор нет твердого руководства войсками, части и соединения ведут бой с противником разрозненно, никакого взаимодействия между ними нет, и, как пишет в своих воспоминаниях Жуков, там «происходила полная неразбериха». Ватутин сообщал, что командующие фронтами не имеют регулярной связи с армиями. Генеральный штаб не может добиться от них точных сведений ни о своих войсках, ни о войсках противника.
Почему тогда так плохо обстояло дело со связью? В статье, опубликованной много лет спустя, в 1971 году, на это дает ответ маршал войск связи И. Т. Пересыпкин. То, о чем он пишет, было на самом деле, но даже невоенного человека сегодня поражает крайняя непредусмотрительность наших руководителей:
«Существовало мнение, что в случае возникновения войны основным средством управления в оперативно-стратегическом звене явится проводная связь. При этом считалось, что она будет полностью осуществляться по постоянным линиям Народного комиссариата связи… Поэтому к началу войны Генеральный штаб не имел собственных линейных частей и заранее подготовленных укрытых резервных и запасных узлов связи».
Что же после всего этого пенять на плохую связь, если она просто не была создана заблаговременно? Даже для Генерального штаба и Верховного Командования связь была организована уже после начала боевых действий. Вот что об этом пишет тот же Пересыпкин:
«В начале войны в распоряжении Генерального штаба находился только один узел связи… Но вскоре узел пришлось разделить на две части. Основная его часть располагалась на станции метро „Кировская“… Это был оперативный узел, предназначенный для связи со штабами фронтов и армий… Для прямых переговоров Верховного Главнокомандующего и руководства Генерального штаба в Кремле и в здании Генштаба были установлены специальные переговорные аппараты Бодо».
О том, каково было положение со связью, свидетельствует в своих воспоминаниях и Жуков (я привожу его слова опять из рукописи):
«Положение войск Западного фронта, — пишет он, — осложнялось еще и тем, что штабы армий не имели связи со штабом фронта и между армиями. Управление внутри армий было крайне неорганизованно. В войсках появились нервозность и неуверенность в дальнейших действиях, начались большие осложнения со снабжением боеприпасами, горюче-смазочными материалами и проч.».
На той стороне, первые дни
Запустив огромную машину войны и убедившись, что танковые армады и полевые войска, следующие за ними, начали перемалывать все на своем пути, верховное командование во главе с Гитлером переехало из Берлина в новую ставку. Эта ставка была построена специально для руководства операциями против Советского Союза. Она находилась в Восточной Пруссии, недалеко от города Растенбург, рядом с системой Мазурских озер. Гитлеровское командование стремилось к тому, чтобы находиться вне воздействия английской авиации, которая в эти дни интенсивно бомбила города Германии. Строительство ставки началось еще в 1940 году. Был выбран огромный лесной массив, в котором проложили дороги, построили служебные и жилые помещения, подземный мощный узел связи, неуязвимый для бомбардировки с воздуха. К тому времени, когда сюда переселилось командование, узел связи функционировал полностью.
В ставке было несколько зон. Все эти зоны обнесены общим проволочным заграждением и минными полями. Проехать сюда можно было только по определенным дорогам, пройдя проверку на нескольких контрольных пунктах. В лес была проведена и железнодорожная ветка, по которой приходили эшелоны специального назначения.
Ставка была построена с таким расчетом, чтобы она могла работать без помех в любое время года. Для этого были созданы помещения двух типов: длинные дома — деревянные, утепленные на зиму, в которых располагались служебные помещения, залы для заседаний, кабинеты. И здесь же рядом, глубоко в земле, — железобетонные бункера. Они обеспечивали безопасность при бомбардировках, в них можно было жить длительное время. В этих бомбоубежищах были небольшие служебные кабинеты, комнаты для совещаний и квартиры, в которых жили офицеры центрального руководства. Причем все было продумано с немецкой педантичностью, Бункера были построены не то чтобы тесно, но экономно, вроде вагонов: в коридоре с правой и левой стороны, напротив друг друга, располагались рабочие комнаты, в них были шкафы, сейфы, вделанные в стены, а также необходимые санитарные узлы. Все это имело центральное отопление, было электрифицировано и радиофицировано.
Одну. из таких зон занимал ОКВ — штаб верховного командования вермахта. Неподалеку, под городом Ангербургом, в таких же помещениях располагался генеральный штаб сухопутных войск во главе с Гальдером и штаб люфтваффе — военно-воздушных сил.
В северной части этого лесного массива, неподалеку от штаба верховного командования, находилась небольшая, но самая главная, секретная личная зона Гитлера. В ней кроме Гитлера жили наиболее приближенные государственные деятели -Геринг, Гиммлер. Из военных тут жили только Кейтель и Йодль. Бетонный бункер Гитлера имел стены шестиметровой толщины. На поверхности были построены длинные помещения с залами для совещаний, небольшое казино, здесь же находился узел связи.
Вся эта зона, и особенно личная зона Гитлера, охранялась отборнейшими эсэсовцами из батальона личной охраны фюрера. Командир этого батальона был и комендантом лагеря, он руководил всей системой контрольно-пропускных пунктов и целой системой постов, которые выставлялись днем и ночью во многих местах.
Под густыми кронами деревьев дома, покрашенные в серо-зеленый цвет немецких мундиров, выглядели в этой тихой, отгороженной от всего мира зоне довольно мрачно. Сам Гитлер назвал это место «Волчьим логовом» — «Вольфшанце»…
Надо сказать, что во все время войны никто не знал о существовании «Волчьего логова», за исключением немногих лиц, работа которых была связана с верховным командованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151