Но вот где...
Оля подошла к Борису, присела на подлокотник его кресла, провела рукой по его влажным волосам.
- Зачем тебе спальня, Антоний? Вот ковер. Это шкура льва, поверженного Гераклом. А за окнами шумит великий Рим, и так близка битва при Акциуме...
Борис прикоснулся щекой к щеке девушки, глядя, как опадают и становятся красными языки пламени в камине.
- Антоний проиграл битву при Акциуме, - очень тихо выдохнул он.
- Нет. Если ты сражался, ты уже не проиграл.
10
Джек Слейд очень устал. Так всегда с ним бывало: бюрократическая канитель после операции выматывала сильнее, чем работа на холоде, во враждебном окружении.
Марстенс уехал на какое-то таинственное совещание на Даунинг-стрит, и Слейд получил долгожданную передышку. Он даже позволил себе выпить рюмку французского коньяка - только одну, как лекарство от усталости.
В кабинете было полутемно из-за прикрытых штор. Слейд включил компьютер, вынул из сейфа привезенную из Москвы дискету, посмотрел на нее. Здесь, в Лондоне, ещё никто не заглядывал в файл, никто кроме Слейда даже не взял дискету в руки, и это было очень странно. Как правило, любая новая информация сразу попадает в оборот специалистов, а уж такая... Ведь из отчета Слейда всем предельно ясно, ЧТО он привез! И Марстенс ничего не объяснил, лишь намекнул, что Даунинг-стрит в растерянности, и многое должно проясниться после совещания. Многое? Ну что ж, подождем...
Слейд вложил дискету в дисковод и подумал о пароле, составленном Борисом и Ольгой независимо друг от друга - о несуществующем в языке, но таком трогательном слове "LIVEHOPE"...
Имени файла на экране не появилось. Слейд нахмурился. Сбой компьютера? Нет, все работает нормально. С противным ощущением электрической дрожи вдоль позвоночника Слейд вызвал программу восстановления удаленной информации. Программа утверждала, что с дискеты ничего не удалялось. Это была чистая отформатированная дискета.
Слейд вынул её из дисковода. Та самая дискета, "Вербатим", со слегка потертой наклейкой, с карандашной пометкой. Да она и не может быть другой. Тогда как же... Ведь никто не имел возможности форматировать прямо на глазах у Слейда!
Чертовщина... Слейд уперся пустым взором в столь же пустой экран. Из транса его вывел прерывистый сигнал интеркома.
- Мистер Слейд, немедленно зайдите к мистеру Марстенсу.
Вот как - немедленно. Что стряслось? Почему Марстенс вернулся так быстро? Обычно эти совещания бесконечны.
Сунув дискету в карман, Слейд вышел из кабинета. Марстенса он нашел в странном расположении духа - тот выглядел не рассерженным, не озабоченным, а... Если бы Слейд знал Марстенса хуже, он определил бы его вид как виноватый. Но Марстенс и покаяние - понятия несовместимые...
- Садитесь, Джек, - Марстенс кивнул на кресло и замолчал, будто не решался начать. Тогда решился Слейд - на прыжок в ледяную воду. Он достал дискету, положил её на стол и сказал:
- Сэр, вот дискета, которую я вывез из Москвы. Только что я запускал её, но...
Марстенс сделал утомленно-останавливающий жест, и Слейд умолк.
- Джек, это совещание... Оно только подвело итог. Вопрос поднимался ещё после сообщения Дэвида Сэйла о возможности репликации. Вы удивлены? Это так... Отчасти он увязывался с клонированием. Вам, вероятно, известно, что о клонировании дискутировали и раньше. Отношение самое осторожное. Уже с начала апреля девяносто седьмого года ассигнования на эти программы были урезаны наполовину, а через год финансирование вообще собирались отменить. Но не отменили, оставили тонкий ручеек из-за медицинских надежд на выращивание органов для пересадки. Но ваша репликация - совершенно иное дело. Это поле для невиданных в истории злоупотреблений. Мнение единодушно, Джек. Не буду ходить вокруг да около, лучше сразу. Ваши усилия напрасны. Ваша операция проведена блестяще, но... Впустую.
- Сэр...
Марстенс полуприкрыл глаза.
- Мне очень жаль, Джек. Любые исследования по этой теме категорически запрещены, любая информация, откуда бы она ни исходила, подлежит уничтожению, а её распространение отныне является тяжким уголовным преступлением. Вы рисковали жизнью, чтобы добыть эту дискету, но у вас хватит мужества и мудрости примириться с тем, что она никому не нужна.
- Но... Русские, сэр... - ошарашенный Слейд не находил слов.
- Русские, да... Они теперь обезврежены, Джек. Проект "Коршун" мертв. Не потому, что у них не осталось научной и материальной базы - в этом мы едва ли когда-либо убедимся наверное - а потому, что их безумные проекты имели шанс на осуществление только при сохранении полной тайны, и они это понимают. Впрочем, это не снимает с нас обязанности за ними присматривать. Но как конкретно это будет происходить - отдельный вопрос и не нашего с вами уровня.
- Колесо познания катится, - пробормотал Слейд.
- Что?
- Боюсь, развитие науки не остановить запретами.
- Но это НЕ ЗЕМНАЯ наука, Джек.
- Простите, сэр?! - Джек Слейд был бы менее ошеломлен, если бы Марстенс сейчас станцевал перед ним рок-н-ролл на столе.
- Это не земная наука, - Марстенс улыбнулся в ответ на реакцию Слейда. - Это чуждое знание, навязанное извне неведомой силой. Разве вы забыли, как вам говорил об этом Дэвид Сэйл?
- Он высказал предположение, - Слейд ещё не опомнился.
- Джек, я практик, очень далекий от фантазий любого рода. И если я вижу на улице слона, мне легче признать этот факт, чем исходить из постулата, что слоны в Лондоне не водятся и хитроумной логикой убеждать себя в том, что это вовсе не слон. Несколько тысячелетий назад люди Земли не могли открыть репликацию. А значит, открыли её не они. Для меня этот факт так же бесспорен, как увиденный воочию слон.
- Да, наверное... И все же в Англии, да и не только в Англии, немало ученых добровольно пошли бы в тюрьму, лишь бы прикоснуться к тайне репликации... А военные? Неужели они не оказывали давления, чтобы получить этот файл?
- К счастью, нашей страной правят не военные, а ответственные политики, Джек. Я не знаю, что там нас ждет в будущем - может быть, найдется ещё десяток таких стилетов, или какой-нибудь Франкенштейн сам откроет репликацию... Я не говорю, что это невозможно, это всего лишь противозаконно. Но мы знаем об опасности, и это главное.
Марстенс встал, словно подводя черту под первой частью беседы.
- Теперь об утечке информации из нашего отдела, Джек. Проверка определила круг подозреваемых. И наибольшее подозрение вызывает ваш секретарь.
- Ингрэм?
- Да, Роберт Ингрэм.
- И потому его нет на месте? Я думал, он болен.
- Он временно отстранен под благовидным предлогом. Данных для ареста пока недостаточно, прямых улик нет. Но именно к Ингрэму сходятся все нити.
- Но ведь есть и другие подозреваемые?
- Да, и поэтому я намерен устроить классическую ловушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Оля подошла к Борису, присела на подлокотник его кресла, провела рукой по его влажным волосам.
- Зачем тебе спальня, Антоний? Вот ковер. Это шкура льва, поверженного Гераклом. А за окнами шумит великий Рим, и так близка битва при Акциуме...
Борис прикоснулся щекой к щеке девушки, глядя, как опадают и становятся красными языки пламени в камине.
- Антоний проиграл битву при Акциуме, - очень тихо выдохнул он.
- Нет. Если ты сражался, ты уже не проиграл.
10
Джек Слейд очень устал. Так всегда с ним бывало: бюрократическая канитель после операции выматывала сильнее, чем работа на холоде, во враждебном окружении.
Марстенс уехал на какое-то таинственное совещание на Даунинг-стрит, и Слейд получил долгожданную передышку. Он даже позволил себе выпить рюмку французского коньяка - только одну, как лекарство от усталости.
В кабинете было полутемно из-за прикрытых штор. Слейд включил компьютер, вынул из сейфа привезенную из Москвы дискету, посмотрел на нее. Здесь, в Лондоне, ещё никто не заглядывал в файл, никто кроме Слейда даже не взял дискету в руки, и это было очень странно. Как правило, любая новая информация сразу попадает в оборот специалистов, а уж такая... Ведь из отчета Слейда всем предельно ясно, ЧТО он привез! И Марстенс ничего не объяснил, лишь намекнул, что Даунинг-стрит в растерянности, и многое должно проясниться после совещания. Многое? Ну что ж, подождем...
Слейд вложил дискету в дисковод и подумал о пароле, составленном Борисом и Ольгой независимо друг от друга - о несуществующем в языке, но таком трогательном слове "LIVEHOPE"...
Имени файла на экране не появилось. Слейд нахмурился. Сбой компьютера? Нет, все работает нормально. С противным ощущением электрической дрожи вдоль позвоночника Слейд вызвал программу восстановления удаленной информации. Программа утверждала, что с дискеты ничего не удалялось. Это была чистая отформатированная дискета.
Слейд вынул её из дисковода. Та самая дискета, "Вербатим", со слегка потертой наклейкой, с карандашной пометкой. Да она и не может быть другой. Тогда как же... Ведь никто не имел возможности форматировать прямо на глазах у Слейда!
Чертовщина... Слейд уперся пустым взором в столь же пустой экран. Из транса его вывел прерывистый сигнал интеркома.
- Мистер Слейд, немедленно зайдите к мистеру Марстенсу.
Вот как - немедленно. Что стряслось? Почему Марстенс вернулся так быстро? Обычно эти совещания бесконечны.
Сунув дискету в карман, Слейд вышел из кабинета. Марстенса он нашел в странном расположении духа - тот выглядел не рассерженным, не озабоченным, а... Если бы Слейд знал Марстенса хуже, он определил бы его вид как виноватый. Но Марстенс и покаяние - понятия несовместимые...
- Садитесь, Джек, - Марстенс кивнул на кресло и замолчал, будто не решался начать. Тогда решился Слейд - на прыжок в ледяную воду. Он достал дискету, положил её на стол и сказал:
- Сэр, вот дискета, которую я вывез из Москвы. Только что я запускал её, но...
Марстенс сделал утомленно-останавливающий жест, и Слейд умолк.
- Джек, это совещание... Оно только подвело итог. Вопрос поднимался ещё после сообщения Дэвида Сэйла о возможности репликации. Вы удивлены? Это так... Отчасти он увязывался с клонированием. Вам, вероятно, известно, что о клонировании дискутировали и раньше. Отношение самое осторожное. Уже с начала апреля девяносто седьмого года ассигнования на эти программы были урезаны наполовину, а через год финансирование вообще собирались отменить. Но не отменили, оставили тонкий ручеек из-за медицинских надежд на выращивание органов для пересадки. Но ваша репликация - совершенно иное дело. Это поле для невиданных в истории злоупотреблений. Мнение единодушно, Джек. Не буду ходить вокруг да около, лучше сразу. Ваши усилия напрасны. Ваша операция проведена блестяще, но... Впустую.
- Сэр...
Марстенс полуприкрыл глаза.
- Мне очень жаль, Джек. Любые исследования по этой теме категорически запрещены, любая информация, откуда бы она ни исходила, подлежит уничтожению, а её распространение отныне является тяжким уголовным преступлением. Вы рисковали жизнью, чтобы добыть эту дискету, но у вас хватит мужества и мудрости примириться с тем, что она никому не нужна.
- Но... Русские, сэр... - ошарашенный Слейд не находил слов.
- Русские, да... Они теперь обезврежены, Джек. Проект "Коршун" мертв. Не потому, что у них не осталось научной и материальной базы - в этом мы едва ли когда-либо убедимся наверное - а потому, что их безумные проекты имели шанс на осуществление только при сохранении полной тайны, и они это понимают. Впрочем, это не снимает с нас обязанности за ними присматривать. Но как конкретно это будет происходить - отдельный вопрос и не нашего с вами уровня.
- Колесо познания катится, - пробормотал Слейд.
- Что?
- Боюсь, развитие науки не остановить запретами.
- Но это НЕ ЗЕМНАЯ наука, Джек.
- Простите, сэр?! - Джек Слейд был бы менее ошеломлен, если бы Марстенс сейчас станцевал перед ним рок-н-ролл на столе.
- Это не земная наука, - Марстенс улыбнулся в ответ на реакцию Слейда. - Это чуждое знание, навязанное извне неведомой силой. Разве вы забыли, как вам говорил об этом Дэвид Сэйл?
- Он высказал предположение, - Слейд ещё не опомнился.
- Джек, я практик, очень далекий от фантазий любого рода. И если я вижу на улице слона, мне легче признать этот факт, чем исходить из постулата, что слоны в Лондоне не водятся и хитроумной логикой убеждать себя в том, что это вовсе не слон. Несколько тысячелетий назад люди Земли не могли открыть репликацию. А значит, открыли её не они. Для меня этот факт так же бесспорен, как увиденный воочию слон.
- Да, наверное... И все же в Англии, да и не только в Англии, немало ученых добровольно пошли бы в тюрьму, лишь бы прикоснуться к тайне репликации... А военные? Неужели они не оказывали давления, чтобы получить этот файл?
- К счастью, нашей страной правят не военные, а ответственные политики, Джек. Я не знаю, что там нас ждет в будущем - может быть, найдется ещё десяток таких стилетов, или какой-нибудь Франкенштейн сам откроет репликацию... Я не говорю, что это невозможно, это всего лишь противозаконно. Но мы знаем об опасности, и это главное.
Марстенс встал, словно подводя черту под первой частью беседы.
- Теперь об утечке информации из нашего отдела, Джек. Проверка определила круг подозреваемых. И наибольшее подозрение вызывает ваш секретарь.
- Ингрэм?
- Да, Роберт Ингрэм.
- И потому его нет на месте? Я думал, он болен.
- Он временно отстранен под благовидным предлогом. Данных для ареста пока недостаточно, прямых улик нет. Но именно к Ингрэму сходятся все нити.
- Но ведь есть и другие подозреваемые?
- Да, и поэтому я намерен устроить классическую ловушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99