— Шеффилд — это не Лондон.
— Ага.
Последовала пауза.
— Мне надо подумать, — наконец многозначительно заявил Ник. — Можно заглянуть к вам еще раз?
Я сомневалась в том, что его интересует квартира, но это меня не беспокоило. Энтузиазм, пусть даже притворный, — это уже что-то.
— Пожалуйста, — отозвалась я.
— Позвонить вам или агенту?
— Как вам удобнее. Я работаю, меня трудно застать дома.
— Кем вы работаете?
— Учителем начальных классов.
— Везет! — воскликнул он. — Такой длинный отпуск!
Я подавила улыбку.
— Ваш номер, — вспомнил он. — Можно узнать его?
Я продиктовала номер, Ник занес его в устройство, похожее на толстенький карманный калькулятор.
— Было приятно познакомиться с вами...
— Зоя.
— Да, Зоя.
Послушав, как он спускается по лестнице, прыгая сразу через две ступеньки, я осталась наедине с письмом. Я пыталась вести себя так, словно мне нет до него никакого дела. Заварила растворимый кофе, закурила. Потом вскрыла конверт и положила письмо на стол перед собой.
«Дорогая Зоя, возможно, я ошибаюсь, и все-таки мне кажется, что ты не так напугана, как мне хотелось бы. Как тебе известно, я слежу за тобой. Даже сейчас, когда ты читаешь эти строки».
Я сглупила: вскинула голову и огляделась по сторонам, словно надеясь застать его врасплох.
"Как я уже говорил, мне по-настоящему интересно наблюдать за тобой, интересно заглянуть в тебя и заметить то, чего не видишь ты.
Наверное, тебе кажется, что ты в безопасности в своей паршивой квартирке, которую никто не хочет покупать. Нет, это ненадежное убежище. Возьмем, к примеру, окно, выходящее во двор. До него очень просто добраться с крыши пристройки. Напрасно ты не поставила на окно надежный замок. Тот, что стоит сейчас, открыть проще простого. Вот почему я оставил окно открытым. Иди и убедись.
P.S. Во сне ты выглядишь счастливой. Умереть — то же самое, что уснуть, только навсегда".
Я отложила письмо, прошла через комнату и выглянула на лестничную площадку. И действительно, окно, выходящее во двор и сад, которым я не имела права пользоваться, оказалось открытым. Меня передернуло, как от промозглого холода в погребе, хотя вечер был душным и жарким. Вернувшись в гостиную, я села у телефона. Мне хотелось заболеть. Что делать? Звонить в «Скорую»?
Я ограничилась компромиссным решением: нашла в телефонном справочнике телефон ближайшего полицейского участка и позвонила туда. Мне пришлось долго объясняться с дежурной, которая, похоже, только и искала предлоги бросить трубку. Я заявила о незаконном вторжении, она спросила, что пропало и какой ущерб был нанесен моей собственности. Я ответила, что ущерба и пропаж я не заметила.
— Ну и при чем тогда полиция? — устало спросила она.
— Мне угрожают, — объяснила я. — Угрожают насилием.
Разговор продолжался еще несколько минут, потом дежурная прикрыла трубку ладонью, с кем-то переговорила и сообщила, что ко мне «скоро подъедут». Я обошла всю квартиру, запирая все окна подряд, как будто кто-то решится влезть на второй этаж на людной и шумной Холлоуэй-роуд. Ни включать телевизор, ни слушать музыку мне не хотелось. Я могла только курить одну сигарету за другой и глотать пиво.
Примерно час спустя в дверь позвонили. Я спустилась к входной двери, но не открыла ее.
— Кто там?
Из-за двери послышалось глухое «что?».
Я с трудом приподняла жесткую крышку, прикрывающую щель почтового ящика, и выглянула наружу. И увидела темно-синюю форменную ткань. На пороге стояли двое полицейских, а за ними — патрульная машина.
— Хотите войти?
Они не ответили, но переглянулись и разом шагнули вперед. Я повела их вверх по лестнице. Оба сняли фуражки, едва войдя в помещение, и я задумалась: что это, старомодное проявление вежливости к женщине? Почему-то в присутствии полицейских я совсем разнервничалась. Я пыталась вспомнить, нет ли в квартире чего-нибудь незаконного — где-нибудь в холодильнике или на каминной полке. Вообще-то ничего такого дома я не хранила, но соображала так плохо, что ни в чем не была уверена. Я указала на письмо, лежащее на столе. Наверное, напрасно я брала его в руки. Это же улика. Один из офицеров наклонился над столом, читая письмо. Читал он долго. Я заметила, что у него длинный римский нос с горбинкой на переносице.
— Вы уже получали письма от этого человека? — наконец спросил он.
— Да, несколько дней назад. Кажется, в среду.
— Где оно?
Этого вопроса я ждала.
— Выбросила, — виновато призналась я и торопливо начала объяснять, пока они не рассердились: — Вы меня простите, я понимаю, что сделала глупость. Но я просто не подумала.
Но полицейские и не думали сердиться. Они даже не встревожились. И не заинтересовались.
— Окно вы проверили?
— Да. Оно было открыто.
— Можете показать его нам?
Я вывела их из комнаты. Они последовали за мной нехотя, словно им надоели скучные осмотры и банальные вызовы.
— Там сад паба, — пробормотал один из полицейских, выглянув в окно.
Римский Нос кивнул.
— Из паба окно не видно.
Они вернулись в гостиную.
— Кто, по-вашему, мог бы прислать вам это письмо? Может, бывший приятель, товарищ по работе и так далее?
Глубоко вздохнув, я рассказала им про арбуз и потоки писем. Оба рассмеялись.
— Так это были вы? — жизнерадостно воскликнул Римский Нос, бросил коллеге: — Дэнни первым прибыл на место, — и снова повернулся ко мне: — Здорово сработано! Мы повесили вашу фотографию в участке. У нас вы прямо героиня. — Он ухмыльнулся. — Значит, арбуз? Это получше дубинки. — В его рации что-то затрещало. Он нажал кнопку, выслушал чью-то неразборчивую речь и отозвался: — Ясно. Скоро будем. До встречи. — Он поднял голову и сообщил мне: — Тогда все понятно.
— Что?
— О вас написали в газете. Неудивительно.
— Но он вломился ко мне в дом, он угрожал мне!
— Вы что, недавно в Лондоне? Как, говорите, ваша фамилия?
— Аратюнян. Зоя Аратюнян.
— Странная фамилия. Итальянская?
— Нет.
— Видите ли, в Лондоне полным-полно чудаков.
— Но ведь он совершил преступление!
Римский Нос пожал плечами:
— У вас что-нибудь пропало?
— Не знаю. Нет, вряд ли.
— Следы взлома есть?
— Не обнаружила.
Он переглянулся с товарищем и едва заметно кивнул в сторону двери, что наверняка означало: «Надо поскорее закругляться с этой дурехой и сваливать отсюда».
— Если случится что-нибудь серьезное, — он мягко подчеркнул последнее слово, и я поежилась, — позвоните нам. — И они повернулись к двери.
— А письмо? Вы не возьмете его?
— Оставьте себе, детка. Спрячьте куда-нибудь. В надежное место.
— А как же протокол? А мое заявление?
— Если случится что-нибудь еще, мы выполним все формальности, детка, договорились? А сейчас ложитесь спать. Нам пора на работу.
И они уехали работать. Я долго смотрела в окно вслед машине, влившейся в поток транспорта и затерявшейся в огромном, измученном жарой городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77